Краснокожий пророк - Кард Орсон Скотт. Страница 55

Но поскольку перспектива близкой смерти его не слишком-то прельщала, он подумал, что, может быть, стоит еще раз попробовать переубедить Гаррисона.

— Гаррисон, послушайте, мы можем договориться. Вы меня отпускаете и отзываете свои войска, и тогда я держу свой рот на замке. Просто отпустите меня, а потом притворитесь, что все это было ужасной ошибкой, отведите своих парней домой и оставьте Град Пророка в покое. Тогда я не скажу ни слова. На такую ложь я охотно пойду.

Гаррисон на секунду заколебался, и Мера почувствовал, как внутри зародилась призрачная надежда. Может, внутри этого человека еще теплится искорка добра и он опомнится, прежде чем обагрит свои руки кровью. Но потом Гаррисон улыбнулся, потряс головой и махнул рукой здоровому уродливому речному матросу, который стоял прислонившись к стене.

— Бездельник Финк, перед тобой сейчас стоит юноша-изменник, который добровольно участвовал в злых деяниях Такумсе и его банды насильников и детоубийц. Надеюсь, у тебя получится переломать ему пару-другую косточек.

Финк окинул юношу оценивающим взглядом:

— Боюсь, шума будет много, губернатор.

— На вот, засунь ему в рот кляп. — Гаррисон вытащил из кармана своего сюртука платок. — Держи, запихай эту тряпку ему в рот и завяжи вот так.

Финк повиновался. Мера пытался не смотреть на него, пытался успокоить дрожь, которая сводила его живот и наполняла мочевой пузырь. Начав делать медленные, глубокие вдохи через нос, он постепенно обрел самообладание. Финк обвязал красным шарфом лицо Меры и затянул узел так туго, что кляп чуть не провалился в желудок. Юноше снова пришлось сосредоточиться на дыхании, чтобы подавить позывы к рвоте. Если он вдохнет ртом, платок пройдет прямо ему в легкие, и тогда Мера точно умрет.

Хотя глупо сейчас думать об этом — Гаррисон все равно вознамерился расправиться с ним. Может, лучше задохнуться платком, чем терпеть боль, которую ему причинит Финк. Но Мера слишком крепко цеплялся за последнюю ниточку жизни, чтобы умереть так просто. Он вытерпит боль и умрет мужественно, легкий путь — не для него.

— Краснокожие обычно не ломают кости, — услужливо напомнил губернатору Финк. — Они обычно режут ножами и жгут.

— У нас нет времени, чтобы резать его на части, а тело ты можешь сжечь после того, как он умрет. Главное, Финк, заполучить труп покрасивше. Боль нам неважна, ведь мы ж, в конце концов, не дикари какие-то. По крайней мере, не все мы окончательно одичали.

Бездельник понятливо усмехнулся, затем развернулся, взял Меру за плечо и ударом ноги сбил на пол. Мера никогда так ясно не ощущал своего бессилия, как в тот момент, когда ударился о доски пола. Ростом Финк был не выше его и на вид ничуть не сильнее, а Мера знал несколько борцовских приемчиков, но Бездельник и не собирался драться по-честному. Он схватил и ударил — и Мера вмиг очутился на полу.

— Может, его сначала связать? — предложил Гаррисон.

В ответ Финк быстро схватил Меру за ногу и поднял в воздух. Опереться ему было не на что, поэтому он даже пнуть Бездельника не смог. Затем Финк с размаху опустил ногу Меры на свое колено. Кости хрустнули, как сухая ветка. Мера заорал и чуть не проглотил платок. Такой дикой боли он в жизни не испытывал. «Наверное, Элвин ощутил то же самое, когда ему на ногу упал жернов», — промелькнула у него в голове безумная мысль.

— Не здесь, — приказал Гаррисон. — Уволоки его отсюда. Это можно проделать и в погребе.

— Сколько костей ему переломать? — уточнил Финк.

— Все.

Финк поднял Меру за ногу и за руку и одним движением швырнул себе на плечи. Несмотря на боль, Мере удалось ткнуть его кулаком разок-другой, но Финк быстро схватил руку и переломал ее в локте.

Как его тащили до погреба. Мера помнил смутно. Он услышал, как кто-то издалека крикнул:

— Кого поймали?

— Краснокожего шпика, шлялся здесь по округе! — проорал в ответ Финк.

Далекий голос показался Мере знакомым, но он никак не мог сосредоточиться и вспомнить, кто же это говорит.

— Разорви его на кусочки! — напутствовал человек.

Финк не ответил. Он не стал опускать Меру на землю, чтобы открыть дверь погреба, хотя надо было наклониться и откинуть ее, чтобы пролезть под низкий косяк. Финк подцепил дверь носком сапога, и та распахнулась. Стукнувшись о землю, она подпрыгнула и начала было закрываться, но к тому времени Финк уже шагнул на лестницу. Дверь ударилась о его бедро и снова упала на землю. Мера услышал лишь какой-то стук и почувствовал, как его встряхнуло. Нога и рука снова заныли. «Почему я еще не потерял сознание? — с удивлением подумал он. — Вот бы пришлось кстати».

Но он так и не потерял сознание. Обе его ноги были переломаны в двух местах, пальцы выкручены и чуть ли не растерты в порошок, в руках не осталось ни единой целой косточки. Но сознание упорно отказывалось покидать его, хотя боль постепенно куда-то отдалилась, превратившись в смутное напоминание. Когда стрекочет одна цикада, кажется, будто скрип ее крылышек эхом разносится по всей округе; две или три цикады трещат намного громче. Но когда к хору присоединяется двенадцатая цикада, их стрекотание не становится громче — просто слух у тебя притупляется, ты глохнешь и уже не слышишь навязчивой песни. То же самое случилось и с Мерой.

Где-то поблизости раздались дружные восторженные крики.

Кто-то заглянул в погреб.

— Губернатор говорит заканчивать побыстрее. Ты срочно понадобился ему.

— Еще минутку, — ответил Финк. — А потом сожгу.

— Некогда, — сказал солдат. — Давай побыстрее!

Финк распрямился и наступил огромной ножищей на грудь юноши. Ребра громко захрустели, пронзая кожу и внутренности. Затем он поднял Меру за руку и за волосы и откусил ему ухо. После чего резко свернул шею. Мера услышал, как позвонки звонко сломались. Финк швырнул безжизненное тело на кучу картошки. Юноша скатился прямо в дыру, которую копал. Он почувствовал под щекой землю, после чего желанное забвение наконец нахлынуло на него, и все вокруг заволокла тьма.

Финк ногой закрыл дверь, задвинул засов и направился в дом. Из-за дома по-прежнему неслись приветственные, ликующие крики. Гаррисон встретил его на пороге кабинета.

— Можно не беспокоиться, — сказал Гаррисон. — Подогревать толпу нет необходимости, поэтому труп нам не понадобится. Только что пушки прибыли. Утром мы выступаем.

Гаррисон сбежал с крыльца, и Бездельник Финк безропотно зашлепал следом. Пушки? При чем здесь пушки? И почему теперь не нужен труп? Он что, держит Финка за какого-нибудь убийцу? Убить Рвача — одно, убить человека в честном поединке — это справедливо. Но убивать юношу, чей рот заткнут кляпом, — это совсем другое. Откусывая ухо, Финк не ощутил прежнего восторга. Этот трофей он добыл в нечестной схватке. У него аж сердце защемило. Он даже не откусил второе ухо.

Бездельник стоял рядом с Гаррисоном и смотрел, как лошади тянут четыре пушки. Он знал, для чего Гаррисону понадобились орудия, слышал его планы. Две пушки он поставит здесь, две — там, чтобы сразу с двух сторон обрушить огонь на город краснокожих. На их головы посыплются картечь и шрапнель, осколки металла будут рвать и терзать тела краснокожих, не жалея ни мужчин, ни женщин, ни детей.

"Это не моя драка, — подумал Бездельник. — Да и еще тот парень… Какая здесь слава, это все равно что лягушат каблуком давить. Даже думать не надо, раз — и все. Только мертвых лягушат не собирают и не вешают на стены. Так никто не делает.

Это не моя драка".

Глава 13

ВОСЬМИЛИКИЙ ХОЛМ

Земля у реки Мчащейся была совсем другая. Элвин не сразу это заметил, поскольку бежал, если можно так выразиться, ничего не видя и не слыша. Поэтому мало что замечал. Пока он бежал, ему снился один долгий сон. Но как только они с Такумсе ступили на Землю Кремней, сновидение сразу изменилось. Все вокруг, куда бы он ни повернул взор, расцветилось маленькими искорками угольно-черного огня. Только это была не та пустота, что всегда маячила неподалеку. И не та глубокая чернота, что поглощала свет и не отпускала обратно. Нет, этот черный цвет сиял и переливался, испуская огоньки.