Бояръ-Аниме. Романов. Том 3 (СИ) - Кощеев Владимир. Страница 34

С самого детства знать, что ты станешь вторым величайшим человеком в одном из сильнейших государств на планете, переехать во дворец, где тебя воспитают под стать будущему правителю — после такого сложно понять, что кто-то может не желать так высоко подняться.

Короля делает свита. Кремль сделал из Романовой еще одного Рюриковича. Такого же властолюбца, как и все в этом безумном клане.

— Ты же понимаешь, что останутся кости? — уточнила царица, глядя на меня с вновь равнодушным выражением, как и прежде. — И по ним можно будет определить родство?

Я покачал головой.

— Доступ к царским усыпальницам можно получить только с одобрения государя, — произнес я. — Так что для того, чтобы меня признали сыном, достаточно слова нашего царя.

Государыня откинулась на спинку кресла и отвернулась к камину, подперев подбородок рукой. Однако Михаил II не спешил вмешиваться, да я и сам видел, что разговор с биологической матерью еще не закончен.

— Это были мои решения, превратить тебя в пешку, — заявила она, не поворачивая головы. — Я посчитала разумным испытать тебя в реальном деле. Все доклады, которые я получила, были слишком противоречивы. И походили на сказку — мальчик, убивающий направо и налево, при этом умудряющийся заниматься наукой…

— Спасибо за честность, — ответил я с кивком. — Но не совсем понимаю, зачем мне об этом знать. Как я уже говорил государю, у верховного правителя не может быть личных чувств, когда от его решения зависит население огромной страны. И разницы между приказом царя и твоим приказом, государыня, в этой связи никакой нет. Род Романовых заключил сделку — моя работа ликвидатором в обмен на боярские семьи. Сделка была подписана царем, и царь, и Романовы исполнили свои обязательства.

А ведь в те редкие случаи, когда мы ее навещали с отцом, она казалась мне другой, более мягкой, более спокойной. Грезила о детях, глядя на нас с Сергеем, переживала, что не может дать царю наследника. Просто играла, значит.

— Что ж, раз мы все обсудили, вернемся к главной теме сегодняшней встречи, — вступил в разговор Михаил II, пошевелившись в своем кресле. — Итак, Дмитрий, сделка не предусматривала срока для тебя. Но и дальше играть в эти игры я не хочу. Ты правильно сказал, все выполнили условия, и больше в этом нет смысла.

Я промолчал. Это на самом деле был очень тонкий момент, государь ведь мог сказать, что я подписывался работать на разведку в течение всей жизни. Но не стал. Классическая игра в плохого и хорошего полицейского?

— Теперь перейдем к сути, — взглянув на супругу, объявил Михаил II. — Захваченный тобой великий княжич Хабаровский очень много интересного рассказал, Дмитрий. Но его дело пока что подождет под сукном. Ты ведь понимаешь, что говорить об этом не следует?

— Моя задача была его поймать, а уж что с ним дальше будет — не моя ответственность, — согласился я. — Ты — царь, тебе и править.

Государыня вновь бросила в мою сторону острый взгляд, но промолчала. Кажется, я начал выводить ее из себя одним своим присутствием.

— Мне нравится, как ты ловко напоминаешь мне о моем величии, Дмитрий, — посмеялся Михаил II. — Но я говорю серьезно: то, что мы получили от Толстого, только часть общей картины. И мне понадобится, чтобы ты в свое время помог нам собрать остальные детали мозаики. Предатели внутри клана Рюриковичей до сих пор все еще ускользают от закона, а без доказательств даже моей власти пока что не хватит, чтобы всех через одного там казнить.

— Пока что, — приподняв указательный палец от подлокотника, подчеркнула царица.

Михаил II никак не прокомментировал ее уточнение, смотрел только на меня.

— За то, что ты сделал одно дело, я уже выдал награду Романовым. Может быть, я могу дать тебе что-то еще? — спросил он, начиная торги.

И я прекрасно понимал, зачем ему мое добровольное согласие. Я доказал свои навыки, государь их оценил и готов платить, лишь бы я был на его стороне.

Потому что, скажем, глядя правде в глаза, цесаревич не успеет войти в силу, если его захотят просто убить. Тот же великий княжич Толстой запросто может выжигать таких только что принятых в род толпами, и даже не вспотеет. И если я как охранник цесаревича решу, что плата недостаточно хороша, я ведь и отвернуться могу как раз в тот момент, когда буду нужен больше всего. Да, меня за это, вероятнее всего, убьют, но ведь и цесаревича из горстки пепла не воскресишь.

А убитый цесаревич — наглядное доказательство слабости царя, не сумевшего защитить своего сына. О каком правлении страной может идти речь в таком случае?

— Я полагаю, у меня есть время подумать? — уточнил я, когда молчание затянулось.

Моя уникальность дает не просто право торговаться и раздумывать над ценой. Моя уникальность заставляет государя Русского царства покупать мою верность. Если я не справлюсь с защитой цесаревича, не справится никто.

— Есть, Дмитрий, — опустив веки, согласился царь. — И впредь, само собой, никто тебя в дела разведки заманивать не станут. А если кто-то все же попробует, у тебя есть номер Ворошилова.

Значит, подполковник работает напрямую с государем. Это просто замечательно на самом деле, иметь постоянный контакт — надежнее, чем отправлять сообщения на деревню дедушке.

— Благодарю, государь, — склонил голову я. — Если это — все, могу я идти? Меня ждет моя семья.

Царица вновь сверкнула глазами, но ничего не сказала. Впрочем, с этого разговора ее можно уже не считать ни членом семьи, ни членом рода Романовых. Немного жаль, но мы и так не были слишком близки, оставаясь в рамках формального общения между тетушкой и племянником, которые видятся раз в несколько лет.

— Последнее, Дмитрий, — взглядом заставив меня оставаться на месте, объявил Михаил II. — Я получил предложение от других стран устроить состязания между нашими лучшими студентами. Твое направление, естественно, не спорт и не борьба. Мне будет нужен научный проект, исполненный силами студентов ЦГУ на мощностях внутренней лаборатории. Ты войдешь в число участников и подберешь себе команду из других студентов ЦГУ.

Я кивнул.

— Об этом будет объявлено заранее?

— Естественно, — чуть наклонил голову он, — в понедельник вам сообщат ваши кураторы. Несколько команд от каждого учебного заведения. Лучший среди вас пройдет на международную арену. И ты будешь в этом списке, я ведь могу на тебя положиться?

— Могу я узнать, чем будут награждены победители? — задал я вопрос, не спеша соглашаться на очередную авантюру.

Избавиться от разведки — это хорошо, а теперь вешать себе на шею еще один камень, только другой расцветки — это даже не смешно.

— Для финалистов международного соревнования будут особые призы, — кивнул царь. — Но о них мы еще будем договариваться. Что же касается лучшей команды Университета — полагаю, солидная денежная премия и награда из рук самого государя — достаточная мотивация.

— Позволь уточнить, — произнес я и после его кивка продолжил: — Ты уже выяснил, что я достаточно умен, и рассчитываешь, что непременно приведу свою команду к победе. Но это усилит мои позиции в обществе и позиции Романовых. Какая твоя выгода?

Царь улыбнулся.

— А как ты думаешь, Дмитрий, к кому побегут лучшие умы, когда станет известно, что первокурсник моего Университета может заткнуть за пояс студентов всех остальных стран? — спросил он.

Выдержав короткую паузу, государь хмыкнул.

— Что ж, это лишь подтверждает твои собственные слова. Раз ты не видишь столь очевидного, тебе действительно лучше не браться за управление родом. А теперь, раз ты согласен, ступай, гвардия ждет за дверью и проводит тебя к отцу.

Я поклонился им обоим и покинул помещение.

Личные покои государя.

За княжичем закрылась дверь, и царь с царицей еще некоторое время молчали. Потрескивали угли в камине, тянуло гарью от пепельницы, заваленной окурками князя Романова.

Если бы здесь присутствовал Дмитрий, он бы обязательно заметил, как ожило лицо государыни, как печально вздохнул Михаил, жестом заставляя огонь в камине пылать ярче.