Ксеноцид - Кард Орсон Скотт. Страница 35

– Извини меня, – быстро сказала она и грохнулась на колени, склонив голову до самого пола. – Я совершенно забыла, что не должна называть тебя «святейшей». Но мне только хотелось спросить, чего ты ищешь, чтобы помочь тебе.

Цинь-цзяо чуть ли не расхохоталась от этой ошибки. Ну конечно, Вань-му никак не могла знать, что боги обращаются к Цинь-цзяо. Сейчас, когда злость испарилась, она даже устыдилась, что так перепугала девочку. Тайная наперсница не должна касаться лбом пола. Цинь-цзяо не любила глядеть, чтобы кто-либо другой столь унижался.

Каким же образом я так перепугала ее? Я так радовалась, что боги обратились ко мне столь явно и выразительно. Но радость эта была самолюбивой, и когда девочка невинно заговорила со мною, сама я обратила к ней лицо, переполненное ненавистью. Разве так обязана я отвечать богам? Они проявляют ко мне свою любовь, я же перевожу ее в ненависть, причем, к тем людям, которые от меня зависят? Вновь боги указали на мое недостойное поведение.

– Вань-му, ты не должна мешать мне, когда увидишь, что я склонилась над половицами.

После чего Цинь-цзяо рассказала про ритуал очищения, которого требуют боги.

– А я тоже обязана так делать? – спросила Вань-му.

– Нет, разве что сами боги потребуют этого от тебя.

– А откуда я об этом узнаю?

– Если такого не случилось до нынешнего дня, то, скорее всего, никогда уже и не случится. Но если же произойдет, ты сама все поймешь, поскольку не найдешь в себе силы сопротивляться гласу богов в собственных мыслях.

Вань-му очень серьезно кивнула.

– А как я могу тебе помочь… Цинь-цзяо? – Имя своей госпожи девочка произнесла очень осторожно и уважительно. Впервые в жизни до Цинь-цзяо дошло, что это имя, столь сладкое и нежное в отцовских устах, может прозвучать так возвышенно, когда его произносят с таким восхищением. Но это же приносило ей чуть ли не страдание, когда ее называли Блистающей Светом в тот самый момент, когда она так явно поняла свои недостатки. Только она не станет запрещать Вань-му произносить это имя. Ведь должна же девочка как-то обращаться к ней, а переполненный уважением тон станет постоянным, ироническим напоминанием того, как мало она этого уважения заслуживает.

– Ты сможешь мне помочь, если не будешь мешать, – ответила Цинь-цзяо.

– Может мне выйти?

Цинь-цзяо уже хотела было согласиться, как вдруг поняла, что, по какой-то причине, боги пожелали, чтобы Вань-му стала элементом ее покаяния. Откуда ей стало известно об этом? Дело в том, что сама мысль об уходе девочки была столь же невыносимой, как и память о неоконченном слое.

– Останься, прошу тебя. Можешь ли ты ожидать молча… и смотреть на меня?

– Да… Цинь-цзяо.

– Ты можешь выйти, если это продлится так долго, что тебе не удастся выдержать. Но лишь тогда, когда я сама буду передвигаться с западной стороны в восточную. Это будет означать, что один слой я закончила, и твой уход не помешает мне следить последующие.. Только ты не должна заговаривать со мной.

Вань-му широко открыла глаза.

– Ты собираешься делать это с каждым древесным слоем на каждой половице?

– Нет, – успокоила ее Цинь-цзяо. Боги не были бы столь жестокими! Хотя, чуть ли не одновременно она осознала, что может прийти такой день, когда они потребуют именно такого покаяния. Ужас пробудил в ней тошноту. – Всего лишь по одной линии на каждой доске в этой комнате. Следи за мной, хорошо?

Девушка заметила, что Вань-му украдкой глянула на показатель времени над терминалом. Уже пришло время сна, а ведь обе к тому же пропустили пополуденный отдых. Это было неестественно, чтобы человек так долго функционировал без сна. Сутки на Дао были наполовину длиннее, чем на Земле, поэтому здешнее время никогда не совпадали с внутренними часами человеческих организмов. Не поспать днем, а потом еще и не отойти ко сну в обычное время – все это было настоящим подвигом.

Только у Цинь-цзяо не было иного выбора. Если Вань-му не сможет бодрствовать, ей придется выйти немедленно, хотя богам это и не понравится.

– Тебе нельзя засыпать, Вань-му, – предупредила девушка. – Если ты заснешь, мне придется заговорить с тобой, чтобы ты передвинулась и не закрывала слой, который я обязана проследить. Если же я заговорю, мне придется все начать с начала. Сможешь ли ты выдержать это, молча и не засыпая?

Вань-му кивнула. Цинь-цзяо верила, что девочка делает это честно, но не в то, что ей удастся выдержать. Только вот боги настаивали на том, чтобы ее новоприобретенная тайная наперсница осталась… а кто такая перед ними Цинь-цзяо, чтобы отказывать требованиям богов?

Она возвратилась в угол и вновь вернулась к совершению ритуала. С облегчением убедилась она, что боги остались к ней столь же милостивыми. На следующих половицах они указывали ей самые четкие, самые легкие для прослеживания слои. Когда же иногда она получала от них слой потруднее, более легкий обязательно исчезал на полдороги или же сворачивал к краю. Боги заботились о ней.

Вань-му старалась, как могла. Пару раз, возвращаясь с западной стороны в восточную, Цинь-цзяо заметила, что девочка заснула. Но, продвинувшись к тому месту, где лежала Вань-му, она замечала, что тайная наперсница проснулась и перешла в то место, где Цинь-цзяо уже была. И прошла она так тихонько, что Цинь-цзяо даже не слышала даже малейшего звука ее перемещений. Хорошая девочка. Прекрасный выбор в тайные наперсницы.

В конце концов, после долгого времени, Цинь-цзяо добралась до последней половицы в самом углу комнаты. Она чуть ли не вскрикнула от радости, но вовремя удержалась. Рассеявшись от звука собственного голоса и неизбежного ответа Вань-му, ей наверняка пришлось бы все повторить сначала. А это недопустимое безумие. Цинь-цзяо склонилась над доской, в неполном метре от северо-западного угла комнаты, и начала продвигаться вдоль самой четкой, самой толстой линии… прямо к стенке.

Она закончила.

Цинь-цзяо оперлась о стенку и облегченно рассмеялась. Но она так устала, что для Вань-му ее смех наверняка прозвучал словно всхлип. Девочка тут же очутилась рядом и прикоснулась к плечу хозяйки.

– Цинь-цзяо? – спросила она. – Неужели ты так страдаешь?

Та придержала руку Вань-му.

– Нет. Во всяком случае, не так, чтобы этих страданий не смог излечить сон. Я закончила. И теперь я очищена.

Да, очищена, чтобы без всякого держать Вань-му за руку, чтобы ее кожа могла касаться другой кожи. Она не испытывала никакого чувства нечистоты. Она получила дар от богов: кого-то, кого могла взять за руку, когда ритуал пришел к концу.

– Ты вела себя очень здорово, – похвалила Цинь-цзяо тайную наперсницу. – Мне было легче сконцентрироваться на прослеживании, когда ты была со мной в комнате.

– Но один раз я точно заснула.

– Может и два. Только ведь ты вовремя проснулась, и ничего плохого не произошло.

Вань-му заплакала. Она даже не прикрыла лицо руками, позволяя, чтобы слезы катились по щекам.

– Почему ты плачешь, Вань-му?

– Я и не знала… Ведь это так трудно быть богослышащей. Я и не представляла.

– Настоящей подругой богослышащей тоже трудно быть, – ответила на это Цинь-цзяо. – Именно потому я и не хотела, чтобы ты стала моей служанкой, называла меня «святейшей» и дрожала от страха при звуке моего голоса. Такую служанку мне пришлось бы отсылать всякий раз, когда боги обратились бы ко мне.

Слезы Вань-му покатились настоящим ручьем.

– Си Вань-му, неужели тебе так трудно находиться рядом со мной? – спросила Цинь-цзяо.

Девочка отрицательно покачала головой.

– Если тебе станет слишком тяжко, я пойму. И тогда ты сможешь меня покинуть. Я уже была одна и одиночества не боюсь.

Вань-му снова покачала головой, на сей раз еще сильнее.

– Как же я могу покинуть тебя теперь, когда знаю, как это трудно для тебя?

– Значит, в рассказах и записях будет повторено: Во время ритуала очищения Си Вань-му всегда находилась рядом с Хань Цинь-цзяо. Вдруг лицо Вань-му осветилось улыбкой. Она глянула весело на хозяйку, хотя на щеках все еще блестели слезы.