Лиорская мельница (СИ) - Андросов Андрей. Страница 33

Толстяк явно хорохорился. Движения его выглядели заторможенными и неуверенными, левая половина тела явно повиновалась из рук вон плохо. Несмотря на это, он уже успел развязать тюк и теперь внимательно изучал любимую кувалду.

– Я починю, – Брак не стал дожидаться очевидной просьбы. – Что в мешке?

– Трофеи. Моя доля за медузу. Наша доля. – поправился Логи.

– Пойдем на свет. Сейчас только, соберу все и умоюсь.

Устроились в закутке между траками. Толстяк, обливаясь потом, приволок из кабины вещи напарников. Брак сидел у раскрытого мешка и внимательно изучал содержимое.

Гравка. То, ради чего они затеяли всю эту авантюру с охотой. Неправильной формы костяная спираль размером с голову взрослого человека. Вся бугристая, перекрученная, местами торчат короткие костяные шипы.

– Это она? – Логи склонился над плечом калеки, пристально оглядывая трофей, – Уродливая. И маленькая какая-то.

– Она не маленькая, такого размера на тарги ставят. Медуза здоровая была. А что до уродливости, где ты красивый эйнос видел? Они все такие.

– Да я вообще их почти не видел вживую. Только в железе уже. А на скиммер встанет? Сам сказал, что большая.

– Встанет. Постараюсь впихнуть. Жрать только будет много. Доберусь до мастерской, погоняю, надо цвет и характер узнать.

– Ну и ладно. Не зря сходили, – толстяк потерял к гравке интерес и потянулся к мешку. – А это что?

В руке лысый держал наглухо закрытое железное ведро. Судя по вздувшимся на руке венам – тяжеленное.

Брак аккуратно приоткрыл крышку. Внутри обнаружилась вода, заполненная плотной перепутанной ватой стеклянистых волокон, сразу попытавшихся выбраться из наружу.

– Это медузий шелк. Такие мелкие щупальца, которые эйр собирают.

Калека упихал шевелящуюся массу назад в ведро и снова накрыл крышкой.

– Дорогие?

– В таком виде – не очень. Это просто сырая вата. Если так и оставить, сгниют за неделю. Чтобы их использовать, нужно обработать. Вытянуть нити, высушить, потом вымочить в укрепляющем растворе. Долгий и вонючий процесс. Проще прямо так продать, нам от нее все равно толку никакого.

Толстяк с сомнением посмотрел на ведро. Продавать трофей не хотелось, к ведру он испытывал прямо таки дружескую приязнь. Ну как можно продать друга, ради которого ты лично завалил огроменную тварь, а потом прогнал вторую? Первый трофей всегда такой.

– Может, матери отдам? Она с веревками возится. Распутает.

– Долго выйдет. Вату обрабатывать недели две, к тому же места надо много для сушки. Не сомневайся, это только на продажу.

Кроме гравки и ведра, в мешке обнаружился метровый обрубок хвоста драка. Кто-то заботливо прикрыл место обрыва тканью и перемотал бечевой, чтобы мухи не засидели. Толстяк отлип от ведра и, схватив обрубок двумя руками, махнул им из стороны в сторону, будто кувалдой. Хвост свистел в воздухе и бликовал синими чешуйками.

– А это мне за каким шаргом?

– Жрать. Он вкусный, если пожарить. Можно еще чешуек надергать, на амулеты. Жаль, что шкуру тут толком не снять, место неудобное.

Толстяк опустил хвост, глянул уважительно. Ковырнул одну чешуйку, с натугой выдрал. Чешуйка была размером с фалангу большого пальца, твердая и острая на краях.

– Пожрать это хорошо. Я проставиться обещал, вот и пожарим. Никогда до этого драка не ел. А чешую на ожерелье пущу, давно хотел что-нибудь этакое. Я же теперь Дракобой, надо соответствовать. Ты уже слышал?

– Слышал. Прозвище тупое, но грозное, прямо как ты сам. Про тебя вчера уже небылицы рассказывали, будто ты гарпун голой рукой кидал, а на драка наорал так, что тот обосрался.

– А разве не так было? – Лысый заржал. – Банку только жалко. Но ты молодец, что сообразил. Я уже собирался с обрыва драпать впустую.

Посидели еще, обсудили вчерашнее. Калеке пора было собираться в мастерскую, а Логи, несмотря на браваду, явно было нехорошо. Условились встретиться вечером на торге, после чего толстяк ушел отлеживаться, тяжело таща за собой мешок и тюк.

Брак задумчиво покрутил в руках гравку. Большая. Придется исхитриться запихать ее в скиммер. Логи он говорить не стал, но гравки штуки очень капризные. Не факт, что эта вообще окажется рабочей, может просто отказаться просыпаться. Ее все равно можно будет приспособить, или сменять на другую, поменьше, но это лишнее время. Время, которого у них не сказать что много.

Собрался, привел себя в порядок. Гравку и Там-Там завернул в ткань, чтобы не светить на весь лагерь. Пока умывался, вода в баке окончательно закончилась. И снова нет нет времени им заняться. Джус будет в бешенстве, но это нормально. Он такой всегда, последние годы уж так точно.

Дав себе твердый зарок заняться баком, Брак похромал к костру.

Вместо привычной Отбивки кашеварила сегодня Сельма, что не могло не радовать. Похоже, что Гарпунщик еще не вернулся из рейда за драком, поэтому его жена радостно забила на готовку и отправилась радоваться жизни. Радовалась жизни она обычно с Азданом, здоровенным усатым холостяком из механиков. Об этом знала вся семья, кроме самого Гарпунщика, но сдавать любовников рогоносцу никто не спешил. Отбивка злопамятна и готовит всем еду, а от буйства рыжего загонщика пострадает в первую очередь сам настучавший. Да, потом Гарпунщик остынет и будет долго извиняться, но сломанный нос и выбитые зубы от извинений назад не возвращаются.

Стройная, светловолосая Сельма приветливо улыбнулась Браку, навалила с горкой медузьей каши, щедро сыпанула острой приправы.

– Спасибо, Сельма. Да не иссякнет твой эйр. – поприветствовал ее традиционным островным приветствием калека.

В отличие от Отбивки, к матери близнецов Брак относился хорошо. Та отлично готовила, знала уйму всего и великолепно обращалась с навигационными и погодными эйносами. Сказывалось островное происхождение – Сельму захватили в одном из северных рейдов. Сперва собирались закабалить и продать, но Барташ, даром что тупой как джорк, уперся рогом и во всеуслышание заявил, что на такой красивой бабе обязан жениться. Переубедить Барташа не легче, чем сдвинуть без гравок гигатрак, поэтому старшие плюнули и отдали пленную ему. Сельма сначала не оценила привалившего ей туповатого, пузатого и вонючего счастья, но постепенно прижилась. Под ее влиянием даже Барташ научился самостоятельно мыться и правильно надевать штаны, а уж о пошедших в мать близнецах и говорить нечего.

– Да не иссякнет твой, Брак. Ты близнецов не видел? С утра куда-то запропастились.

Калека развел руками:

– Не видел. Сам только проснулся.

– Понимаю, – Сельма мягко улыбнулась. – Вся стоянка со вчерашнего гудит. Увидишь близнецов, отправь их ко мне, пожалуйста.

Брак заверил женщину, что обязательно передаст, после чего пошел было к столу, но тут же вернулся.

– Сельма, у тебя конденсатор все еще сломан?

– Сломан. Где-то канал перебило. Крутит быстро, а эйр не идет. Барташ все никак не посмотрит.

– Может, я гляну? Могу вечером зайти.

– Заходи. Можещь заодно двигатель посмотреть, он дурит в последнее время. С меня ужин и история.

– Спасибо! Обязательно зайду.

По пути к лавкам привычно притормозил у второго стола, ловя обрывки разговоров, но интересного на этот раз не было. Обсуждали вчерашний рейд и предстоящее Возвращение.

Пока завтракал, привычно отбрехался от любопытствующих. Ничего не видел, ничего не слышал, валялся без сознания. Спрашивайте самого толстяка. Срабатывало безотказно.

За столом старших сегодня пустовато, разве что хмурая невыспавшаяся Чагила вяло ковыряется в миске с кашей. Ее настроение легко понять – кому охота пропустить охоту на драка, да еще и отбить задницу по каменистой дороге к Южной Подмышке. Наверняка костерит мужа во все лопатки, Чегодун потрошение ящера ни за что бы не пропустил, поэтому ночью не вернулся.

Брак поискал глазами Часовщика или Ухола, но механиков за столами не было. Неудивительно, время позднее, рассиживаться за едой некогда. Аздана тоже не видно, по понятным причинам.