Снегурка в постель (СИ) - Зайцева Мария. Страница 24

Ловушка захлопнулась.

Вик одной рукой приподнял ее под ягодицы, другой отгибая мягкую резинку спортивных штанов.

Хорошо, что в спешке из дома выбегал. Первое, что попалось, нацепил. Удобно.

Все это время он не прекращал целовать, уже по-своему, глубоко, жадно, но неторопливо, обстоятельно.

Сашка только стонала, подчиняясь.

И распахнула ресницы, уставившись на него шокированно, когда почувствовала, как ее мягко и все так же неторопливо сажают прямо на гудящий от напряжения член.

И это ее испуганно-растерянное лицо, с раскрытыми мокрыми губами, огромными глазами… Это был дополнительный и очень даже неслабый источник кайфа.

Вик мог поклясться, что она каждый сантиметр его члена прочувствовала. Каждый. И тихо выдохнула, когда он вошел полностью.

Шикарное зрелище. Шикарное ощущение. Еще хочется. А если хочется…

Вик откинулся назад, сильнее отжал спинку кресла, положил широкие ладони на белые бедра девушки.

— Давай сама, Снегурка.

— Са… Сама?

Она в панике глянула в уличную темень, словно прикидывая, что будет, если прямо сейчас соскочит с члена и убежит?

Но Вик чуть двинул бедрами, обозначая все же, кто тут реально хозяин положения, а кто может немного в этой роли побыть, поиграться. Пока разрешают.

Сашка шокированно подпрыгнула и опустилась. Застонала от неожиданности и кайфа. Опять двинулась, уже мягче, не отрывая от его лица возбужденных глаз.

Вик не сдержал выдоха. Кааайф. Боже, какой кайф… Ну, давай, Снегурка, давай…

Поощрительно провел пальцами по нежной коже. Сжал.

И Снегурка поняла все правильно.

Начала приподниматься и опускаться на нем, аккуратно и медленно, запрокидывая голову, закусывая губу, заводясь от этого, краснея лицом, шеей, грудью…

И лучше зрелища, пожалуй, и не было у него.

Вик провел ладонями вверх, поднимая короткое свободное платье, открывая себе нереальный вид на соединение их тел, и это буквально с ума сводило.

Чистое плотское удовольствие, самый простой, самый естественный вид кайфа. Сейчас больше похожий на что-то сакральное. Потому что непонятно, кто кого имеет. Кто кого берет.

Снегурка выгнулась, ударившись спиной о руль, застонала протяжно, не прекращая двигаться, все сильнее и сильнее. Пальчики ее метнулись вниз, к клитору, Вик перехватил, дернул на себя, роняя на грудь и опять вжираясь, уже без прежней нежности, в испуганно распахнутые губы, задвигался сам, вбиваясь снизу, четко ловя ритм и добиваясь от нее всего, чего ему так хотелось. Диких и ритмичный сжатий от удовольствия, мягких жалобных стонов, впившихся в плечи побелевших пальчиков.

Она кончала настолько вкусно и долго, что утащила Вика за собой практически сразу. Бесконтрольно.

Он опомнился, только когда сумел зубы расцепить на нежной шейке. Больно сделал. Плохо.

Сашка лежала на нем, жалобно, длительно всхлипывая, гладила обессиленно тонкими пальчиками, что-то шептала.

А Вик ловил себя на том, что хочет еще раз. И еще. И еще.

Потому что теперь уверен на все сто процентов, что каждый раз с ней будет чем-то новым.

И хотелось понять, что будет. Как будет.

Это заводило и бесило одновременно.

22. В постели сына хозяина

Вот второй раз в моей жизни происходит такое.

Просыпаюсь утром в незнакомом месте. С мужчиной. После бурной ночи. Хорошо, хоть мужчина тот же, что и в первом случае. Постоянство, бляха муха. Нет повода считать себя распутной девушкой.

В этот раз, в отличие от новогоднего утра, которое я точно на всю жизнь запомню, в голове бедлама нет. Все вполне определённо и четко.

Я помню, с чего все началось. В машине.

Я помню, чем все завершилось. Здесь. В его квартире.

Но дежавю имеется.

Хотя бы потому, что, как и в прошлый раз, выбраться — никак.

Не откатиться, не выползти от зверюги.

Виктор лежит на спине, я — у него груди, прижатая мощной лапой. Стоит пошевелиться — цепкие пальцы стискиваются. Прямо на заднице.

Предупреждает так.

А если второй раз попробую двинуться, сразу всей массой под себя подминает. И трахает.

Спросите, откуда я это знаю?

И правильно. Не спрашивайте.

Среди ночи пыталась сползти водички попить…

Попила. И даже три раза.

Нет, в принципе, лежать мне удобно.

Зверюга, видно утомившись за ночь, спокойно и глубоко спит, грудь его поднимается и опускается, поднимается и опускается… Залипательно… Укачивающе…

Можно еще подремать. Наверно.

Но проблема в том, что за окном уже утро, а у меня сегодня нифига не выходной.

А, учитывая, что нахожусь я не в доме своего работодателя, или, как его называет грымза, хозяина, а в квартире его сына, то просто так, в одном халатике из хозяйской половины в служебную не перебежать…

Так что, если ничего не предприниму в ближайшее время, то грымза не дождется свою безответную подчиненную на рабочем месте.

И как мне потом объяснять произошедшее?

Простите, с утра через мужчину переползала и застряла?

Не уверена, что грымза помнит, что это такое, так что вряд ли поймет и простит…

Я приподнимаюсь, раздумываю, как поступить. Надо будить этого сексуального маньяка. А как? Если он даже сексом со мной полночи занимался, явно не просыпаясь?

Смотрю в его лицо. Такое спокойное во сне. Красивое до умопомрачения. Понимаю я баб, запрыгивающих на него. Сама вон как резво запрыгнула. Про все свои опасения, все свои принципы забыла.

Интересно, что это было ночью? Явно не помутнение рассудка. Я не барышня восемнадцатого века, такой фигней не страдаю.

Тогда что?

Он же не проявлял инициативу. Не требовал. Верней, не так. Требовал. Но не словами и не действиями.

Смотрел просто. Так, что все внутри горело.

А, может, наложилось все одно на другое.

Вечер этот дурацкий, моя идиотская роль утешалки для хозяйской дочки, потом клуб, потом погоня страшная…

Когда поняла, что все закончилось, по-настоящему поняла, уже в больнице, сдав объевшуюся таблетками Свету на руки медиков и быстренько открестившись от обследования…

Сразу вспомнила его дикий напряженный взгляд в машине. На сестру. На меня. И как-то стало страшно.

Осознала, что сейчас, как говорила моя учительница по литре «познаю хозяйский гнев». А, так как первая моя реакция всегда была — бежать и прятаться, а потом уж, если это не помогало, огрызаться и бросаться, то так и сделала. Побежала.

Жаль, только забыла, что фиг от него убежишь, от ищейки.

Догнал.

И потом, в машине… Смотрел. Сейчас вспоминаю, перевариваю все, передумываю… И вроде звучит смешно, потому что… Ну, подумаешь, смотрел? И что? И из-за этого ты, Сашка, на него прыгнула?

А не врешь ли ты сама себе, Сашка?

Я тихонечко, так, чтоб не разбудить, не дай Бог, аккуратненько веду подушечкой пальца по заросшей густым волосом груди. Я сегодня ночью оторваться от нее не могла. Целовала. Кайфуя от вкуса. От запаха. Сейчас не буду. А то проснется. Хотя, хочется…

Вообще, надо бы как-то скатиться с этой живой подушки, а то трогаю-трогаю… И уже неудобно немного.

Ноги мои с двух сторон от его тела, животом к животу прижимаюсь, к верхней его части, к первым твердым кубикам. А щекой недавно совсем к плечу прислонялась, когда спала.

И теперь хочется трогать губами кожу на мощной шее, кадык обцеловывать, подбородок твердый. И губы. Красивые. Такие красивые! Что он ими выделывал сегодня ночью! Ка только не сожрал целиком!

А я бы и не отказалась.

Так… Лежать становится вообще плохо. Еще немного, и он это почувствует.

Надо вниз чуть-чуть… Тем более, что, кажется, фаза глубокого сна у него. Лапа с моего зада сползла.

Мягко двигаюсь ниже, по сантиметрику, по чуть-чуть… Вроде все нормально, процесс идет.

Теперь приподняться и ногу перекинуть.

— Куда? — хриплый со сна голос напоминает рык зверя.

Ой…