Снегурка в постель (СИ) - Зайцева Мария. Страница 7

Осознание этого, своей неудачи, до того ужасно, что я плачу.

Хотя на морозе плакать — последнее дело. Но ничего не могу с собой поделать.

Плачу, выхожу из-за елочки и топаю прочь по улице. Не знаю, куда, даже мыслей нет о будущем.

Из-за слез ничего вокруг не вижу, все в тумане.

И потому на машину, что уже минуту едет за мной, даже не обращаю внимания.

Машина гудит, настолько резко и неожиданно, что я подпрыгиваю на месте, потом торопливо убираюсь в сторону, думая, что мешаю кому-то проехать.

Но здоровенный и тоже черный джип тормозит рядом со мной, открывается окно, овевая меня теплом и приятным табачным ароматом…

Я смотрю на водителя и глупо моргаю.

Не веря своим глазам.

Потому что это не новогоднее чудо. Это… Это не знаю даже, что…

Пауза затягивается, и, наконец, моему случайному любовнику надоедает разглядывать съежившуюся фигуру и заплаканное лицо.

Он наклоняется, открывает дверь и командует отрывисто:

— В машину.

6. Мимикрия?

Виктор всегда думал, что с его возможностями найти конкретного человека в их городе, да и в области — вообще не проблема.

Поставил задачу смежникам, дал профилактического пинка, и в течение пары дней результаты есть.

Хоть какие-то. Отрицательные, положительные, но есть.

Но в этот раз что-то пошло не по плану.

Хотя, наверно, с самого начала все шло не так, как надо. С того момента, когда он, прошаренный опытный мужик, мало лошащийся в работе и никогда, никогда, мать твою, не лошащийся с женщинами… Очень конкретно прокололся.

И здесь дело даже не в том, что он, поймав в доме родителей воровку, потащил ее не в полицию, как положено, а в постель.

Тут-то, в принципе, его можно было понять на тот, конкретный момент.

Отходняк, приличная доза спиртного в организме, желание потрахаться, снять напряг… И хорошенькая, невинная на вид, бляха муха, Снегурка. Да тут святой бы не устоял!

Но вот то, что он, проснувшись утром, поискал ее немного, да и спать завалился…

Вот это очень серьезный проеб с его стороны.

Потому что не спать ему надо было, не спать. А камеры системы наблюдения смотреть… На которых, кстати, не было нихера.

А почему на них не было нихера?

А потому что сигнализация была отключена. Причем, грубо, по-варварски.

Получается, у Снегурки был подельник. Потому что сама бы она такое не провернула чисто технически. Мужик работал, высокий и крепкий.

А что это значит?

А значит это то, что вся жалостливая версия Снегурки о бедной бродяжке, случайно забредшей погреться в открытый дом… Туфта и хрень.

Она и раньше никакой критики не выдерживала, и это сразу было бы видно, если б Виктор думал головой, а не членом.

У Снегурки был подельник. Отключали конкретно этот дом. Шла она сюда с определённой целью.

Какой?

Какой, сука?

Сейф?

Он на пальцы отца и его, Виктора, настроен. Причем, ставили совсем недавно, буквально пару дней назад дополнительную защиту.

Цацки?

Да смешно. Еще, бляха муха, про костюм Снегурки вспомни.

Оставалось одно.

Прослушка.

Виктор, когда, проснувшись ближе к вечеру первого числа и сопоставив все эти данные, понял, что Сашка-то — далеко не невинная Снегурка, почему-то испытал дикое разочарование. И даже немного расстроился.

Правда, это не помешало ему поднять ребят из ОТО, оперативно-технического отдела, чтоб проверили дом на наличие всякого дерьма.

Ребята все проверили, ничего не нашли.

И это навело на еще более стремные мысли. Потому что теперь причина, по которой Снегурка явилась в дом родителей, явно будучи в курсе, что никого нет, становилась еще непонятнее.

А все, что непонятно — опасно.

Виктор разозлился и отдал распоряжение выкопать девку из-под земли.

Криминалисты, естественно, нашли пальцы в доме, проверили по базе. Ничего.

Пиздец.

Какая-то охеренная негласница… Наемница… Бля, кто она еще может быть? Кто послал? Зачем? Почему ничего не оставила после себя, кроме биоматериала? Да еще и так, словно не опасалась ничерта.

Словно знала, что не опознают, не найдут по нему. Или… Или просто одноразовая? И ее убрали давно уже? После того, как дело сделала? Какое дело? Что должна была сделать?

За несколько праздничных дней, естественно, нихрена не выяснили.

Потом вернулся отец из Сочи.

Виктор проводил все мероприятия в доме родителей силами доверенных людей из своей службы, можно сказать, служебным положением пользовался. Отец доступа к его отделу не имел никакого,

Виктор напрямую Москве отчитывался, а потому про проверку на грязь в доме генерала ФСБ сам генерал ФСБ так и не узнал.

Виктор дополнительно напряг своих людей, чтоб разослали ориентировки по Сашке, с пальцами и фотороботом, который он по памяти сделал. Но пока что ничего не было.

Долбанные долгие российские праздники! Все, сука, пьют! Даже полиция!

Напрягать бесполезно!

Стеклянными глазами смотреть будут и в сторону аккуратно дышать!

Виктор не мог получить ответа на свои основные вопросы, не знал, с какой стороны ждать подставы, и потому ходил в постоянном напряжении.

Чувствовалось, что тут явно роют под отца.

Но вот кто?

Вариантов было несколько, все вполне себе реальные, все фигуранты — достаточно наглые, чтоб провернуть такое.

И в то же время, то, что так ничего и не нашел, и Сашку не нашел… Это дополнительно бесило не привыкшего выбешиваться мужчину.

Город шерстили, но вяло. Больше отчитывались. Ну не самому же ему по адресам ездить? Смешно. И нелепо. Надо просчитывать, превентивные меры принимать. А он, как говно в проруби, не знает, к какому берегу приткнуться.

И самое забавное, что теперь, после всего, Виктор даже отцу не мог рассказать о произошедшем.

Вернее, мог, конечно, но пока не было никаких результатов, это выглядело бы убого.

Типа, вот я тут, отец, лоханулся, с предполагаемым шпионом противника переспал. А потом отпустил ее, проворонил, вместо того, чтоб допросить по всем правилам. А это все потому, что устал, и что член в штанах не удержал.

Виктор лицо отца даже представить не мог в такой ситуации.

Учитывая, что последний раз, когда Виктор вот так вот, с обоссаными штанами, приходил в отцу, случился еще до его восемнадцатилетия… То сейчас это было бы некоторым образом чересчур.

Нет, сначала необходимо было найти Снегурку, выяснить ситуацию, заказчика и последствия, если они были, если она все же сделала, что хотела. А, если не сделала, выяснить причины.

А потом уже разговаривать с отцом. И вместе вырабатывать дальнейшую стратегию. Не обороны, нет.

Атаки.

Потому что Старицкие, династия военных, прослеживающая свою родословную чуть ли не от стрельцов царя Алексея Михайловича, никогда не прятались за крепостными стенами.

Длинные выходные подходили к концу, Виктор как раз ехал к родителям встречать Старый Новый год, когда …

Она шла прямо по дороге. Маленькая, в большом безобразном пуховике и надвинутой низко шапке.

Зябко прятала руки в карманы.

И ничем не напоминала ту обольстительно-невинную Снегурку, которую он вспоминал постоянно, причем, не каждый раз, как фигурантку дела и возможную шпионку. Иногда и по-другому, от самого себя охеревая.

Нежная она была с ним, податливая, словно под него делали. И горячая, такая горячая.

Так что да. Вспоминал. И корону ее, в волосах запутавшуюся. И губы искусанные. И глаза обжигающе-невинные и распутные одновременно…

Надо же такой быть! Нереальной! И так не хотелось в эти моменты верить, что она шпионка, тварь, которую подослали к отцу с определенной целью.

И еще больше не хотелось верить, что ее уже нет. Что она сделала свое дело. Или не сделала. И ее убрали.

Поэтому Виктор обрадовался, когда увидел Снегурку на дороге, бредущую от дома его отца.