Очень дорого сердцу (СИ) - Болотова Лия. Страница 18

— Не имею ни малейшего представления, — честно призналась я, — сказал, обувь нужна была…

— Обувь нужна, как же… — усмехнулась Ленка. — Да он в таких брендах ходит, что вашей Мадам даже не снились! Сдаётся мне, что вся эта история шита белыми нитками. Знать бы, где узелок завязан…

— Лен, вспомни, может ты сама ему рассказывала… — я просто не могла поверить в «теорию вселенского заговора».

— Знакомить я вас может и познакомила, — сложный мыслительный процесс отразился на её красивом лице, — но ни слова о твоей работе я не говорила, можешь мне поверить, я каждое слово наших с Климом бесед помню наизусть

Она остановилась у окна, сложила руки на груди и задумалась. Я, воспользовавшись моментом, решила дозвониться своей сменщице. После седьмого сигнала, когда я готова была сдаться, услышала в трубке запыхавшееся Наташкино «Алло».

— Привет. По голосу слышу, что ты занята, поэтому сразу к делу. Ты помнишь насчёт моей сессии?

— Конечно. Отработаю, сколько нужно.

Я предложила, как будем меняться сменами, она была со всем согласна, единственное, попросила меня найти день-два из этих трёх недель, чтобы подменить её:

— Расписание узнаешь и тогда договоримся точнее, — подытожила она наш разговор.

— Договорились.

Вернувшись на кухню, застала Ленку спокойно моющей посуду.

— Ну что, план действия готов?

— Пусть сначала позвонит, в чём я очень сомневаюсь, а там видно будет.

Дольше отвлекать подругу не было смысла, ей нужно было заниматься. Да и меня ждало ещё одно дело, которое я могла сделать только у себя в комнате — позвонить Демиду.

Глава 11

Я несколько раз бралась за телефонный аппарат, но всё не могла заставить себя снять трубку. Правда, не из-за того, что боялась, а из-за сильного волнения. Казалось бы, что может быть прозаичнее телефонного разговора? Однако для моей нервной системы это стало настоящим испытанием. Я налила себе кофе, включила музыку и уселась с ногами на подоконник в своей комнате, поставив напротив телефон. Когда кофе был выпит, рука сама легла на трубку. Я набирала номер и с каждым витком диска, моё сердце билось всё чаще. Длинные гудки в трубке до боли раздражали барабанную перепонку. Я даже дыхание задержала в ожидании ответа, но его всё не было. Выдохнула, готовая сдаться, как вдруг:

— Привет.

— Привет. Как ты?

— Ты опередила меня на минуту — сам собирался тебе позвонить. — Даже помехи в связи не могли мне помешать различить, что Демид улыбается, когда говорит.

— Ты давно не появлялся, и я решила… — растеряв уверенность, мямлила я в трубку, силясь собраться с мыслями. — У тебя всё хорошо?

— У меня — хорошо. Рад, что ты решилась позвонить. Я думал, что ты всё-таки забыла мой номер.

— Могу повторить ещё раз — у меня отменная память на цифры. Кстати, я тебя не отвлекаю? — спохватилась я.

— Твой звонок отвлёк меня от наискучнейшего пейзажа за окном, чему я очень рад.

— Демид, я не совсем понимаю…

— Аль, я в поезде, еду в Москву в командировку, у нас выходят сроки контрактов на поставку… В общем, не важно.

— Работа есть работа. А когда ты вернешься?

— Дней десять точно, вопросов много накопилось. — Десять дней! Меня будто обухом шарахнуло по голове, а Демид продолжал: — Обещай, что будешь по мне скучать.

«Можешь не просить, уже скучаю», — рвалось из меня, но вслух сказала совсем другое:

— Скучать буду неделю, а потом у меня начнётся сессия, на сон времени мало будет, не то что на скуку.

— Буду звонить каждый вечер, проверять, как идёт подготовка к экзаменам.

— Не шути так, Дём, — я усмехнулась, большей частью от грусти, — я ведь буду ждать…

— А я и не шучу. — Слышала уверенность в его голосе и ни грамма шутки, отчего у меня в горле пересохло и все мысли рассыпались, как карточный домик. — Аля, мы въезжаем в тоннель, связь пропадёт. — Демид, видимо боясь не успеть, говорил очень быстро: — Я буду звонить, слышишь?..

— Я слышу. Удачи тебе в…

Связь прервалась.

Позже, когда телефонная трубка уже лежала на своём месте, я почувствовала, что время перестало существовать, будто и не было этого трёхминутного разговора, всё вокруг меня оставалось прежним, неизменным. Зато моё тело словно проглотило прошедшие минуты, заперло внутри, как драгоценность, боясь упустить даже одну секунду разговора. Теперь я понимаю Ленку, которая помнит наизусть все свои разговоры с Климом.

Осталось самое «простое» — пережить оставшиеся десять дней и не впасть в уныние. Сказать легко, но на самом деле, я уже перевела дни в минуты, ужаснулась полученным тысячам, и принялась подгонять каждую, надеясь, что так время пройдёт быстрее. “Ложись-ка ты, Алевтина, спать, утро вечера мудренее, да и восемь часов окажутся пристроенными”.

Утром я долго не могла заставить себя открыть глаза, почему-то казалось, что весь мир на ближайшие десять дней станет чёрно-белым и дождь, обязательно должен идти дождь. Моё настроение стало ещё хуже — комната оказалась залита солнечным светом, на улице заливисто щебетали птицы, как будто никому не было дела до моего «горя».

Никогда ещё рабочая неделя не тянулась так долго. Я практически изнывала от безделья (всё как я и предполагала — покупателей не было) и тоски. Пыталась читать в рабочее место конспекты, но больше боялась, чем училась — везде мне мерещился неусыпный взгляд Мадам.

Демид действительно звонил, каждый день, как и обещал. А я превратилась в стойкого оловянного солдатика, который доблестно нёс свою вахту возле телефонного аппарата с девяти до десяти вечера никого к нему не подпуская, боясь пропустить важный звонок. Задолго до этого времени я забиралась с ногами на кровать и начинала гипнотизировать телефон. И каждый раз мне казалось, что сегодня он не позвонит, что будут дела, что просто забудет. И каждый день Демид разбивал в пыль мою веру в плохое. Мы болтали обо всём и ни о чём, а мне было всё равно, пусть хоть песни поёт или конституцию читает, лишь бы слышать его голос. Когда Ленка узнала об этом, она покрутила у виска и сказала:

— Ты представляешь сколько денег он отвалит за эти разговоры!

И мне стало стыдно. А ещё я впервые поняла, что любить может быть дорого.

До экзамена оставалось меньше получаса. Вся наша группа уже топталась в коридоре перед аудиторией: кто-то дописывал шпаргалки, кто-то зазубривал лекции, кто-то травил анекдоты, тем самым пытаясь отвлечься и раньше времени не впасть в ступор. Я держала в руках тетрадь с конспектами, а мысли были совсем не об учёбе. Прошлым вечером звонил Демид, обрадовал, что уже вернулся в город, и мы договорились, что он заберёт меня после экзамена. Какая после этого может быть учёба?! Прилежание проиграло разбушевавшейся фантазии, и нервничала я сейчас не по поводу экзамена, а по поводу долгожданной встречи. Я бы предавалась мечтам и дальше, как вдруг рядом со мной раздался голос:

— Первые пять человек, которые думают, что готовы, могут заходить в аудиторию.

Само собой, я была в числе первых, потому что никогда не любила ждать под дверью. Я вытащила билет номер девять и была занесена в протокол под номером три. Две мои любимые цифры сразу — определённо к удаче. Не кривя душой, была удивлена, увидев в зачётке «пять», по-моему, ответ получился не очень убедительным, но спорить с преподавателем точно не буду. Не успела я выйти в коридор, как меня тут же атаковали одногруппники:

— Ну что, сдала?

— Шпоры остались?

— Списать реально?

Во всей этой экзаменационной суматохе, я совершенно забыла о времени. Студенты обменивались впечатлениями и конспектами, рассовывали во все мыслимые и немыслимые места на своих телах шпоры, кто-то сетовал на чрезмерную придирчивость препода. Неожиданно зазвонил мобильный, гулким эхом разливаясь по длинному коридору, и я нечаянно стала свидетелем разговора:

— Сейчас только одиннадцать. Освобожусь через час.

«Уже одиннадцать! Меня же Демид ждёт!». Наспех собрав свои конспекты, пожелав всем оставшимся удачи, поспешила на выход. Май в этом году выдался на удивление тёплым, отчего раньше времени зацвели каштаны. Демид стоял напротив выхода, пристроив свою “Ауди” под раскидистой кроной дерева, всю облепленную белыми свечками соцветий.