Подмастерье Элвин - Кард Орсон Скотт. Страница 63

Эта идея была настолько хороша, что Кэвил аж замер на месте.

— Нет, преподобный Троуэр, видно, в вашем плане что-то не стыкуется, иначе кто-нибудь уже подумал бы об этом.

— Я могу объяснить вам, почему никто не предпринял никаких шагов в эту сторону. Многие северяне питают к рабовладельцам отнюдь не дружелюбные чувства. Как бы северяне ни ненавидели своих чернокожих соседей, извращенные понятия о совести не позволяют им способствовать поискам беглых рабов. Поэтому любой южанин, отправившийся на север за сбежавшей собственностью, вскоре убеждается в тщетности всяких розысков, если след уже остыл или если его не сопровождает ловчий.

— Истинная правда. Северяне — настоящие воры, сговорившиеся друг с другом лишить человека законного имущества.

— Но что если северяне сами станут осуществлять розыски? Что если вы обзаведетесь своим агентом на севере, возможно, священником, который сможет привлечь к этому делу других людей и наймет себе верных помощников? Конечно, траты будут большими, но здесь следует учесть невозможность покупки новых рабов в Аппалачах. Разве ваши соседи не заходят выложить некую сумму денег, чтобы найти беглых рабов?

— Некую сумму? Да вам заплатят вдвойне. Вперед будут платить, если вы пообещаете это.

— Допустим, я стану брать двадцать долларов за регистрацию беглого раба — дата рождения, имя, описание, время и место побега — и тысячу долларов в случае, если мне удастся предоставить хозяевам информацию о его месте пребывания…

— Пятьдесят долларов за регистрацию, иначе вас никто не воспримет всерьез. И еще пятьдесят, когда вы пошлете информацию, даже если она впоследствии окажется неверной. И три тысячи долларов в случае, если беглец будет пойман живым и здоровым.

Троуэр легонько улыбнулся:

— Ну, мне бы не хотелось наживаться на праведном деле…

— Наживаться?! Да вам любой выложит деньги, если вы будете исправно исполнять свою работу. Говорю вам, Троуэр, напишите контракт, после чего наймите в городе писца, который сделает вам тысячу экземпляров. Затем отправляйтесь в путь и расскажите о своей затее одному рабовладельцу в каждом городе Аппалачей. Могу поспорить, что через неделю вам снова придется нанимать писца. Мы говорим не о прибыли, а об очень ценной услуге. Бьюсь об заклад, вам будут приплачивать даже те, у кого никогда не бежал ни один раб. Ведь если вы сделаете так, что река Гайо перестанет быть границей, за которой рабов ждет свобода, тем самым вы вернете не только беглецов, но и остальные рабы не станут убегать, потеряв всякую надежду!

Не прошло и получаса, как Троуэр отправился в путь — теперь у него имелись все необходимые пункты контракта и рекомендательные письма Кэвила к законнику и писцу. Также Кэвил вручил ему кредит на пять сотен долларов. Когда же Троуэр запротестовал, объясняя, что это слишком много, Кэвил даже слушать не стал.

— Это вам для начала, — заявил он. — Мы оба знаем, что за труд нам предстоит исполнить. Вам потребуются деньги. У меня они есть, а у вас — нет, так что берите и принимайтесь за работу.

— Это действительно по-христиански, — умилился Троуэр. — Ведь святые на заре церкви тоже делились друг с другом своим имуществом.

Кэвил хлопнул сидящего в седле Троуэра по бедру. Священник чуть не затрясся от страха — эти северяне панически боятся лошадей…

— Нас объединяет нечто большее, чем кого-либо из рода людского, — сказал Кэвил. — Нам явились одинаковые видения, мы исполняем одно и то же дело, и если это не делает нас похожими друг на друга как две капли воды, то я тогда вообще не знаю, что такое похожесть.

— Если мне улыбнется судьба и я вновь увижу Посетителя, то буду знать, что он наверняка будет доволен.

— Аминь, — заключил Кэвил.

Он хлопнул лошадь Троуэра и проводил отъезжающего священника задумчивым взглядом. "Моя Агарь… Он найдет мою Агарь и ее малыша. Почти семь лет минуло с тех пор, как она украла у меня моего первенца. Но вскоре она вернется, и я закую ее в цепи — она будет рожать мне детей, пока ее утроба не опустеет. Что же касается мальчика, то он станет моим Измаилом. Вот как я назову его. Измаил. Я оставлю его у себя, воспитаю настоящим, искренне верующим христианином. А когда он подрастет, отдам на работу на другие плантации, и ночами он будет исполнять мой труд, распространяя семя избранных по Аппалачам. Тогда детей у меня будет столько, сколько песчинок в море песка, как это было с Авраамом, которого кличут отцом народов.

И кто знает? Может быть, тогда случится чудо, и моя любимая жена исцелится, зачнет от меня и родит белого сына, Исаака [18], который унаследует мои земли и труды. О Господь мой Надсмотрщик, смилостивись надо мной…"

Глава 17

ПРАВОПИСАНИЕ

Стоял ранний январь, повсюду высились глубокие сугробы, а ветер дул такой, что можно было отморозить нос. Естественно, в такой день Миротворец Смит решил сам поработать в кузнице, а Элвина послал в город за покупками и развезти исполненную работу. Летом обязанности распределялись несколько по-иному.

«Ну и пусть, — думал Элвин. — В этой кузнице хозяин он. Но если б у меня были кузница и ученик, я к своему подмастерью относился бы честнее, чем относятся ко мне. Мастер и ученик должны поровну делить работу, за исключением случаев, когда ученик не знает, как ее выполнить, — вот тогда мастер должен научить его. Это справедливо, подмастерье — не раб какой-нибудь, чтобы гнать телегу в город через глубокие снега».

Хотя, говоря по правде, ему вовсе не обязательно брать свою телегу. Он может взять лошадей у Горация Гестера — Гораций возражать не будет, если Элвин согласится сделать пару-другую закупок для гостиницы.

Элвин поплотнее закутался в одежды и принялся пробиваться вперед, к постоялому двору — сильный западный ветер дул прямо в лицо. Дойдя до домика мисс Ларнер, он повернул на тропинку, которая была самой короткой дорогой до гостиницы, да и деревья немножко останавливали ветер. Мисс Ларнер, конечно, дома не было. Сейчас время занятий, и она с детьми в городской школе. Но Элвин учился в этом самом домике, и, пройдя мимо его дверей, он невольно вспомнил об учебе.

Она заставляла его учить то, чему он никогда и не думал учиться. Он ожидал, что его будут учить вычислять, читать и писать, — в некотором роде так оно и было. Только она давала ему не основы, которым обучала детей — таких как Артур Стюарт, который, склонившись под светом лампы, каждый вечер корпел над уроками в домике у ручья. Нет, она говорила с Элвином о вещах, о которых он слыхом не слыхивал, и учился он именно им.

Вот вчера, к примеру…

— Самая маленькая частица называется атом, — сказала она. — Согласно теории, выдвинутой Демосфеном, все состоит из крошечных частиц, в основе которых лежит атом, самая мелкая и неделимая из существующих частиц [19].

— А как она выглядит? — спросил у нее Элвин.

— Не знаю. Она слишком мала, чтобы увидеть ее простым глазом. Может, ты мне подскажешь?

— Да нет. Никогда не видел частички настолько малюсенькой, что ее даже на части разделить нельзя.

— Неужели ты даже представить ее не можешь?

— Могу, но разделить ее тоже могу.

Она вздохнула:

— Ну ладно, Элвин, пойдем по другому пути. Если б на свете существовала частица, которую нельзя разделить, как бы она выглядела?

— Ну очень маленькой.

Но это он шутил. Перед ним встала проблема, и он вознамерился решить ее, как до этого решал любую другую. Он послал своего «жучка» в доски пола. Будучи сделанным из дерева, пол представлял собой бесконечные нагромождения всякой всячины, останки разбитых сердец некогда живых деревьев, и тогда Элвин быстренько заслал «жучка» в железо плиты, которое в основе своей было более однородным. Нагреваясь, его кусочки, самые маленькие частички, которые он когда-либо видел, принимались метаться из стороны в сторону; когда же огонь наконец проникал внутрь, железо само вспыхивало ярким светом и жаром, являя настолько прекрасное зрелище, что оно едва умещалось в голове. На самом деле Элвин никогда не видел частичек огня. Он только знал, что они существуют.