Простые слова (СИ) - Гордеева Алиса. Страница 25

— Может, угомонишься уже! — Тонкий девичий голосок, пропитанный тревогой и страхом, разрывает темноту. — Из-за тебя нас найдут! Замри, балбес!

Я прикрываю глаза и покорно выполняю указание девчонки.

«Дожили!» — смеюсь про себя, но уже через считаные секунды за дверью слышу шаги. Ещё немного, и нас найдут! Уверен, мы оба затаили дыхание и мысленно молимся всем богам, чтобы обошлось!

Уже в следующее мгновение, в замочной скважине проворачивается ключ, но вместо того, чтобы нас найти, некто с тяжёлой походкой запирает нас в тёмном чулане. Нам требуется время, чтобы это осознать. На мою невольную соседку понимание накатывает чуть раньше: спотыкаясь обо что-то шуршащее, она подбегает к двери и, пнув ту с размаха, собирается закричать, чтобы нас выпустили. Но тут в коридоре раздаётся голос Сани, а я спешу накрыть губы девчонки своей ладонью:

— Тшш! Не сейчас! — шепчу ей ухо, а сам ощущаю, как она вся дрожит.

— Никого постороннего тут не видели? — басит Саня.

— Нет! — Скрипучий старческий голос доносится в ответ. — И ты вали, парень, отсюда! Читать разучился: служебное помещение. Пошли-пошли, нечего тут выглядывать!

А дальше звук удаляющихся шагов, темнота и аромат спелых яблок от распущенных волос незнакомки.

— И что теперь? — Вырывается из плена егоза и что есть мочи толкает дверь. — Кто нас отсюда выпустит?

— Да ладно тебе истерить!

Стараюсь казаться смелым и безразличным, а самого колотит от страха. Я ненавижу темноту и замкнутые пространства!

— Истерить? — возмущается подруга по несчастью. — У меня лёд через час! Не приду — конец мне!

— Тогда нечего было в прятки играть! Сидела бы в номере!

— Тебя забыла спросить, придурок! — Она самозабвенно пинает дверь и то ли от отчаяния, то ли от болезненного столкновения ноги с металлом тихо постанывает. Жду слёз и продолжения обвинений, но вместо этого, девчонка шумно выдыхает и бросается на дверь с новой силой.

— Так и будешь стоять без дела? — кидает с укором. — Помогай выламывать!

— Выламывать? — Меня разбирает дикий смех. — Дверь? Металлическую? Ты больная, что ли?

— Ты зато здоровый, — пыхтит из последних сил. — Но вот незадача: тупой!

— Может, хватит уже меня оскорблять?

Отхожу вглубь чулана, постепенно привыкая к темноте. Мне даже удаётся разглядеть силуэт мелкой занозы, что самозабвенно пытается вынести дверь одной своей девчоночьей силой.

— Да я ещё не начинала! — огрызается и снова тарабанит: — Помогите!

— Ты слепая? — Зачем-то хватаю её за плечи, спиной прижимая к своей груди. — Или с закрытыми глазами сюда бежала? Мы в самом хвосте подвала. Здесь нет никого. Какой толк орать?

— А что ты предлагаешь? — Она тяжело дышит, но кричать перестаёт. — Ждать, когда нас крысы сожрут?

— Крысы? — зато вскрикиваю я. Этих безмозглых тварей я боюсь до ужаса. Тут же вспоминаю наш коттедж, куда мы переехали год назад из городской квартиры, и подвал, из которого отец выводил мышей битых полгода. И то были мыши, а тут крысы! Фу!

— Испугался, что ли? — смеётся в моих руках незнакомка, да так задорно, что становится стыдно.

— Вот ещё! — Отпускаю тонкие плечи и сую руки в карманы брюк. И пока девчонка хохочет, на всякий случай переступаю с ноги на ногу, чтобы ни один грызун не смел ко мне подобраться.

— Поверь, крысы — это не самое страшное в жизни!

Смех стихает слишком резко, а от звенящей тишины кожа вновь покрывается мурашками. Чёртовы девчонки! Вечно от них одни проблемы!

— Что может быть страшнее? — спрашиваю, чтобы разбавить молчание, а сам понимаю, что не хочу знать. Меня и так пугает любой шорох!

Я не трус! Темнота, теснота, крысы — этого боится каждый! И уверен, мелкая зазнавшаяся выскочка не исключение. Просто издевается надо мной! Но то, с какой болью в голосе она отвечает, напрочь сбивает с меня всю спесь:

— Страшнее крыс в тёмном чулане — мой отец, если узнает, что я здесь с тобой сижу вместо того, чтобы тренироваться.

— Скажешь тоже! — И хотя на сердце становится как-то неуютно, делаю вид, что проблемы девчонки не стоят выеденного яйца. — Если тебе будет легче, у меня автобус через пару часов. Тоже, знаешь ли, от тренера попадёт, если опоздаю.

— Тогда нам обоим нужно поскорее найти выход!

— И что ты предлагаешь? Набивать синяки, выламывая дверь? Орать, как умалишённые?

— Твоё предложение?

— Ждать и не тратить вхолостую силы! Пацаны меня потеряют по-любому и пойдут искать. Если будем сидеть тихо, услышим их шаги, тогда и заорём! А пока нам нужно найти выключатель и осмотреться: вдруг здесь есть ещё один выход. Согласна?

— Ладно, твоя взяла!

Осторожно, сантиметр за сантиметром мы ощупываем стены возле двери, но заветного выключателя так и не находим. Исследовать коморку дальше от выхода в кромешной темноте не решаемся — в памяти свежи разговоры о крысах, а потому, подперев дверь спинами, садимся на пол и ждём.

— А у меня нет друзей. Совсем, — произносит девчонка немного грустно.

— Ты это к чему? — спрашиваю, монотонно стуча затылком по прохладной поверхности металла.

— Просто так.

— Просто так даже мухи не летают.

— Ты сказал, что друзья тебя будут искать. Меня никто не станет… Если только тренер. Да и то, потому что ей положено за мной следить.

— Без друзей погано, — констатирую факт. — Да и скучно.

— Кому ты рассказываешь? — соглашается и, усаживаясь поудобнее, случайно касается меня плечом. — Прости!

— Хочешь, я стану твоим другом по темноте? — вырывается спонтанно.

— Не откажусь! Когда темно, друг особенно необходим.

Она хихикает, а я нахожу её ладонь своей и зачем-то сжимаю. А потом вдруг понимаю, что совершенно ничего не знаю о своей новой подруге.

— Как тебя зовут?

— Ма… — начинает девчонка, но внезапно замолкает.

— Маша?

— Нет.

— Марина?

— Нет, погоди! Всё так необычно, — она снова елозит, но руки из моей ладони не выдёргивает. — Мы, как слепые котята, жмёмся друг к другу и пытаемся казаться смелыми. Хотя я наперёд знаю, что ты боишься крыс, а я… я тоже боюсь. Не крыс — одиночества! Я бы сошла с ума, если бы этот старик запер меня здесь одну. Честно! А ещё, я никогда и никому не признавалась в том, о чём тебе сказала так легко.

— Ты о друзьях?

— Нет, но и это неважно! Ты только подумай: вокруг — целый мир. Яркий, огромный, шумный! А наш внезапно сузился до размеров чулана. Пусть тёмного и местами страшного! Но в этой темноте каждый из нас волен быть самим собой и в то же время может не переживать, что его осудят. Ты меня понимаешь?

— Нет, — отвечаю честно.

— Не будет имён! — воодушевлённо щебечет девчонка. — Хотя мы можем их выдумать! А ещё никакой конкретики! Нас найдут — и мы разбежимся! Навсегда! Но поклянись, всё, что ты узнаешь от своего друга по темноте, не расскажешь никому и никогда!

— А без всех этих сложностей нельзя?

— Нельзя! — Обрубает на корню все сомнения.

— Ладно, — отмахиваюсь от зануды. Кто знает, сколько нам ещё здесь сидеть, и уж лучше провести это время за мирной беседой, нежели в ссоре. — Выдуманные имена, говоришь? Тогда меня зови Ураган!

— Пффф, — пшикает со смеху так называемая подруга.

— Что «пффф»?

— Какой из тебя ураган? — Продолжает смеяться. — Так, летний бриз.

— Ну, знаешь! — ворчу и, отпустив ладонь девчонки, скрещиваю на груди руки.

— Ладно! — Решает сжалиться. — Ураган так Ураган.

Хмыкаю и даже не спорю.

— А сама-то ты кто?

— Нана, — произносит смущённо.

— Нана?

Сколько раз за сегодня я вспоминал это имя, хотя думал, что давно о нём позабыл? Фигурное катание, отец, внушающий страх… Да не сойти мне со скамейки запасных, если рядом со мной сидит не та самая Нана из моего детства!

— Меня так мама называет, — робко поясняет принцесса из прошлого.

Как же я тогда переживал, что больше никогда её не увижу! Как много хотел сказать. Даже письмо ей пытался написать, пока лежал с воспалением лёгких в больнице. Правда, мои каракули тогда не смог разобрать даже отец. Я злился. Пытался переписать. Но лучше никак не выходило.