ТЫ ИЯ (СИ) - Заозерная Марта. Страница 66

Илья врачей уже вызвал, а я не знаю, как ей помочь? Чтоб не навредить. Голова, позвоночник. Кладу руку на живот, вроде бы не твердый. Или я не воспринимаю реальность. Когда беда касается родных и любимых, сложно мыслить трезво.

— Малыш, ты меня помнишь? — не удерживаюсь от вопроса, когда в глазах Ии вижу леденящий душу испуг, он острее всего, что ранее в них видел. Она молчит, убивая меня, — А себя? Ты Ия, — несу полную чушь, ощущаю, что тону в эмоциях.

Детка кивает слегка. Слёзы течь начинают.

— Я случайно, — шепчет, — В глазах потемнело, не удержалась. Не сердись, пожалуйста, — сперва даже понять не мог, о чем она говорит, только когда она живота касается своими руками — доходит.

Смотрю на часы, с тех пор, как последний раз врач выходила, прошло уже двадцать минут. Их заверения, что всё хорошо, насколько это возможно, меня не успокаивают.

Набираю Илью, чтоб отвлечься. Он остался маму отпаивать, и парней успокаивать. Берет трубку с первого гудка.

— Пока новостей нет, обошлось вроде, — на том конце провода выдыхают, — Свяжись с Мирошниченко, проект дома нужен другой. Никаких лестниц, только одноэтажный.

— Ворон, у вас там уже фундамент залит, — не догоняет сперва. Я же не хочу даже думать, что ей может снова стать плохо, а если никого рядом не будет?

— Мне, — выдыхаю до боли в груди, — Всё равно. Пусть переделывают. Илья, это важно, — повышаю голос, от бессилия, — И на сейчас нужен дом, после выписки ей в квартире этой делать нечего будет, — никогда не думал, что может второй этаж может быть такой проблемой.

Илья заверяет, что решит, и сбросив вызов покидает меня, как и присутствие духа. Был да весь вышел. Начинаю измерять коридор шагами, от стены до стены, от двери, до двери. Гребаное дежавю, только сейчас в разы страшнее.

От помешательства спасает появление врача, с виду женщина выглядит спокойной. Это ведь хорошо?

— Макар Викторович, можете пройти к супруге. Она очень взволнована, может быть у Вас получится её успокоить получше чем с помощью препаратов, — старается пошутить, на роже моей написано, что неудачно, — Серьезных травм нет, ушиб голеностопного сустава и вывих лучезапястного сустава, травмы головы мы не установили, но мы будем наблюдать, — добавляет, — Завтра проведем кесарево сечение.

— Зачем, если по вашим словам с ней всё в порядке? — перебиваю её, чувствуя, что она мне что — то не договаривает.

— Мы с коллегами из неврологии и травматологии посоветовавшись, решили, что так будет безопаснее. У Ии Игоревны область передней брюшной стенки имеет повышенную чувствительность, скорее всего, это связано с ранее диагностируемой пупочкой грыжей. Малышка именно туда зачатую удары ножками наносит, — у женщины во взгляде читается сочувствие, говорит со мной подбирая слова, это чтоб чувства мои трепетные не ранить и лишнего не сказать?

— Можно к жене? — спрашиваю не в силах её больше слушать, нужно срочно Ию увидеть.

— Конечно, — делает жест в сторону нужной двери.

Лицо малышки осунулось. Глаза стали казаться ещё более огромными. Молча сажусь рядом с ней, беру в руки её ладошку, настолько белую, словно крови в ней нет вовсе.

— Пообещай мне, что Егора не бросишь, что бы не случилось, не бросишь, — тянет воздух носом и поднимает взгляд на меня. В нем столько эмоций, что ком в горле застревает, — Макар, пообещай! Он не виноват в том, что я не справилась. Миллионы женщин, как кошки рожают, а у меня с этим проблемы. Боже, — вторую руку к лицу подносит, сжимает большим и указательным пальцами нос, стараясь себя в руках удержать, — Она меня просто пнула не очень удачно, а я и того не выдержала, — старается от меня отвернуться.

Обхватываю её подбородок, поворачиваю к себе.

— Посмотри на меня, — говорю строго, потому что она глаза опускает, — Чтоб я больше такого не слышал, ты меня поняла? — моргает, — С чем у тебя проблемы? С деторождением? Ты для меня двух парней потрясающих родила, скоро и дочка появится. В том, что так вышло, вины твоей не больше, чем моей. Это я не уберег, не помог тебе должным образом. За это ругать себя буду всегда, если бы с вами что — то случилось — не простил бы себя никогда, — смотрит на меня щеку свою закусив. Боль сейчас у нас одна на двоих. Не рассчитал объем ответственности, — Егора не брошу, как ты могла вообще о таком подумать! — от напряжения накопившегося держать под контролем свое возмущение не получается, — И ты его тоже не просишь. Никого из нас не бросишь, — говорить стараюсь уверенно, хотя страшно самому адски, — Всё ясно? Мы с парнями будем ждать вас с Полиной. Уразумила? — Ия кивает, слизывая слезы.

******

Смотрю на своих девочек. Плюшка такая смешная, сидит у Ии на коленях, в своем ярко розовом купальнике, огромной шляпе, на плечи накинута тонкая белая рубашка, словно взрослая девушка… с детским округлым пузиком. Одежда у дочки сшита по образцу маминой, они выделяются на фоне остальных, взгляд цепляют. Стараюсь не думать о том, как меня бесят чужие взгляды. Научился себя контролировать.

— Пошли к девочкам? — предлагаю сыну, задаю кивком головы направление.

— Конечно, — Егор живо выпрыгивает из воды.

Парадокс, он очень самостоятелен и развит не по годам, но связь с Ией так и осталась очень тонкой и необходимой, им обоим. Часами могут болтать обо всем, читать книги, играть. Теперь еще в их компанию добавилась Поля, дай ей волю она своим единственным зубом вцепится в брата и не отпустит.

Выбираюсь из бассейна, подтягиваясь на рука. Вас когда — либо, на людях, раздевала глазами жена? С ума сойти можно от того, как быстро эрекция дает о себе знать. Дико хочется ее наказать, да и просто хочется. Приближаюсь, удерживая ее взгляд. Ия облизывается. Блд. Я когда — то жаловался, что она слишком правильная? Понял, осознал, стоит забыть. Просто несносная девчонка! Считаю до десяти, думаю о том, что рядом наши дети. Один хрен. Не помогает.

— Малышам пора спать, милый, — говорит очень мягко и нежно, — А Егор с Ариной просятся в автоматы поиграть, не знаю, как быть, — вздыхает, моя девочка. Будто грустит, но я — то знаю.

— Ия, я с ребятами спущусь, а вы с Аней и детьми отдохнете, — Эд в отличие от меня не в курсе, — А Макар поработает, — улыбается довольно.

Пока Ия укладывает детей, принимаю душ. Даже ледяные струи не могут сбить напряжения. Вернее помогают, но ровно до тех пор, пока не вспоминаю взгляд Ии на своем паху, слишком медленное поднятие глаз вверх по торсу, а затем кончик языка на верхней губе. Выдыхаю. Ну зачем. Не могу больше ждать. Выхожу из ванной и не нахожу Ию в детской. Зато слышен плеск воды из второй душевой.

Ия стоит спиной ко входу и из — за шума воды не слышит моего появления. Могу свободно любоваться женой, не волнуясь, что она снова, немедля смутится. Я бы сказал, что ей нужно немного поправиться, две подряд беременности ее истощили. Однако, по не очень авторитетному мнению Ильи — Ия максимально изящна. Блд. Ловелас недоделанный.

Жена наклоняется, сквозь затуманенное паром стекло я вижу очертания её потрясающей попки. Тормоза, прощайте. Быстро к ней приближаюсь, хватаю за талию, разворачиваю и толкаю животом к стекленной стене душевой. Ия пищит, но тут же расслабляется в моих руках.

Одной рукой обхватываю ее твердую грудь, которая за время поочередных беременностей и кормлений стала моим фетишем. Не знал, что грудь может быть такой охуенной на ощупь и вкус. От моего прикосновения Ия стонет надрывно и протяжно. Второй рукой обхватываю ее шею спереди, слегка сдавливая, бедрами толкаюсь в ее ягодицы. Нас обоих током прошибает.

— Еще раз спровоцируешь в тот момент, когда я не могу тебя трахнуть — накажу. Жестко.

— Как? — шепчет хрипло.

— Еще одна беременность, будет доходчиво?

— Мммм, — Ия снова стонет и перетягивает мою руку с шеи, поближе к своему лицу, немного наклоняет голову и начинает облизывать мои пальцы. Пзд. — Насколько я помню, в беременность ты называл меня распущенной…пумой. Уверен, что этим способом ты накажешь меня, а не себя?