Неслучайные встречи - Рой Олег. Страница 8

– Сейчас, только сообщение отправлю, – ответила Тата и торопливо нажала кнопку.

Катя Катушкина

Катя, Катушка, без сомнения, тоже знаковый персонаж в нашей истории. Иначе мы и не стали бы уделять ей столько внимания. А Высшим силам, которые, напомню, наблюдают за нами с высоты птичьего полета, виднее, чей путь с чьим переплести. А тут подруга главной героини!

Для любой женщины важны подруги. А они бывают разные, очень разные! И это нам с вами тоже будет совершенно ясно в процессе повествования. У Таты сейчас почти не было подруг. Так, приятельницы, не более. Почему так получилось, вы узнаете в свое время, а пока вернемся к Кате, для кого этот Новый год тоже оказался совершенно особенным, хотя она об этом даже и не подозревала. Впрочем, тс-с, об этом тоже несколько позже…

Кого обычно называют «катушками»? Чаще всего полненьких. Так вот, это совершенно не наш случай: Катино телосложение можно было назвать «мальчуковым». Она была высокой и угловатой, возможно, на иной взгляд, не очень складной – отсутствие плавных линий, худоба, узкие бедра. Да и движения – резкие, порывистые. Катя, как говорится, была «женщиной без возраста». За собой следила, душой была юна, и если бы вы, общаясь с Катей, открыли ее паспорт, то сказали бы с изумлением: «Да ладно, вы шутите».

Прозвище свое Катя получила еще в школе – ученики часто не очень заморачиваются и припаивают одноклассникам клички просто по фамилии. А у Кати ее фамилия очень лихо сочеталась с характером.

Про Катю даже друзья и родственники говорили, закатывая глаза: «Ну, Катя у нас тот еще фрукт! Катушка-покатушка».

Что и говорить, фрукт был экзотический. Ребенком она была поздним, желанным, родители работали в торговой сфере, и страшное слово «дефицит» обошло их стороной, но все было в рамках закона. Поэтому Катушка с самого детства не знала бед – по крайней мере, бытовых. Нет, избалованной она не была тоже. Просто очень любимой и не обделенной вниманием.

С самого детства она была очень общительной, необыкновенно подвижной и любопытной. Она совала носик абсолютно во все дела, при этом была не настырной, а просто живой и непосредственной. Уже в младших классах школы она с восторгом начала вести стенгазету, которую сама же и организовала.

– Катушка, тебе правда это интересно? Пошли в кино лучше, – увещевали ее одноклассницы.

– Мне интересно! – безапелляционно рубила она.

Вдобавок она хорошо рисовала, обладала юмором и своим собственным взглядом на вещи. Поэтому одноклассники узнавали себя на картинках и в смешных, но необидных заметках о жизни школы. Кроме того, она организовала редколлегию, каждого смогла и завлечь, и заинтересовать. У нее были и редактор, и выпускающий, и помощники художников (если надо было что-то клеить, вырезать и распечатывать) – все по-взрослому. То есть Катушка проявила себя и как организатор.

На ее газеты приходили смотреть из других классов и даже учителя, и все со смеху покатывались. Но больше всего ее интересовали новости: она умудрялась узнавать обо всем первая. Она оперативно преподносила материал под таким соусом, что все вокруг диву давались.

Идеи били из нее фонтаном. Она то организовывала сборы средств для передержки животных, то собирала сведения об интересных людях из их района и брала у них интервью. А в восьмом уже классе подбила одноклассников, включая их молоденькую классную руководительницу, на поход по историческим местам – конкретно на поездку на поля Бородинской славы. Мало того, на Бородино в этот год приезжали и киношники, и Катин класс попал в новости по центральному каналу. В школе это имело большой резонанс, их классная получила премию, а Катю похвалили за такой энтузиазм и интерес к отечественной истории.

«Егоза экстра-класса, но в хорошем смысле», – так выразилась учительница.

Впрочем, Катя не была злостной нарушительницей порядка, училась вполне прилично, хоть и была склонна перескакивать с одного интереса на другой. Собиралась она поступать исключительно на журналистику, на нее же и поступила. Но тут судьба ее сделала первый незапланированный и случайный зигзаг.

У Катушки и преподавателя английского языка, Виктора Павловича Султанова, которому студенты, разумеется, приклеили прозвище Султан, закрутился бурный роман. Настолько бурный, что Катушка в самом конце первого курса забеременела. Султан был старше своей студентки на шестнадцать лет. С обычной точки зрения тридцать четыре года – это вполне молодой еще человек. С точки зрения субординации это было вопиюще…

Никакого романа бы не стряслось, если бы не дождь, под который они оба попали в самом конце ее первого курса, в июне – причем не около университета, а возле магазина, где случайно столкнулись. Поздоровавшись, они было пошли в разные стороны, каждый своей дорогой. И тут Катя побежала к автобусу, но упала, поскользнувшись на мокром. Да так неудачно, что сильно подвернула лодыжку. Не успевший даже подойти к своей машине Виктор Павлович это видел, не мог же он оставить свою студентку лежать в луже – подбежал, помог встать. Но неожиданно оказалось, что Катя не смогла ступить и шагу. Она напугалась, расстроилась и попросила отвезти ее домой, присовокупив вежливое «если это удобно». Но нога девушки просто на глазах опухала все больше и, видимо, причиняла ей сильную боль при малейшем движении, так что, невзирая на ее слабые протесты, преподаватель отвез ее в ближайший травмпункт.

Высидев довольно приличную очередь, Катя вышла из кабинета в сопровождении хирурга и с удивлением увидела, что Султанов ее дождался.

– А я как раз хотел спросить, есть ли кому о девушке позаботиться, – бодро произнес хирург.

– Есть, – не менее бодро подтвердил преподаватель, чем удивил Катю еще больше, и она впервые посмотрела на него повнимательнее – уже не как на препода, а как на человека. Ведь для многих школьников и студентов их преподаватели – это как бы и не люди, а какие-то существа другой породы, отделенные друг от друга некой разградительной социальной чертой.

И Катушка увидела просто мужчину. Взрослого, но не старого, даже на взгляд первокурсницы. Пожалуй, красивого (надо же, препод, и красивый!), подтянутого и спортивного. Он неуловимо походил на ее отца. Чем – непонятно, этого Катушка объяснить бы не могла. Но в его присутствии она вдруг почувствовала покой и безопасность. По дороге в травмпункт она его не разглядывала – было не до того, очень болела нога. Но сейчас у нее словно открылось другое зрение. Спустя несколько секунд оба они поймали себя на том, что слишком долго друг друга рассматривают.

– Давно не виделись? – любезно и вежливо прервал их безмолвный тет-а-тет хирург, про которого они благополучно забыли.

Катя смутилась, а Виктор Павлович – ничего, словно все шло по плану. Он выжидающе смотрел на травматолога.

– Зайдите-ка оба, – кашлянув, пригласил он их обратно в кабинет.

И они зашли. Катя опиралась на руку Султанова.

– Ну-с, – отрапортовал врач, – случай не смертельный, перелома нет, разрыва связок тоже. Есть опухоль, будет синяк. Спортом занимаетесь?

Катя отрицательно помотала головой.

– Ну, вот и не занимайтесь, – кивнул врач. – Сейчас вам вообще лучше не ходить. По крайней мере, дня два. Нужно непременно зафиксировать лодыжку – достаточно бандажа – и опираться на нее ни в коем случае нельзя. Более того, ногу лучше поднять повыше, чтобы уменьшить отек и воспаление.

– То есть мне на одной ноге прыгать, а другую поджать, как цапля, что ли? – не поняла Катя.

– Какой там прыгать, – отмахнулся врач и снова обратился к Виктору Павловичу: – Полная неподвижность и покой в течение хотя бы одного дня. К сожалению, в будущем вывих может повториться, если не пролечить ногу как следует. И перерасти в так называемый привычный подвывих. А оно вам надо? В общем, неподвижность в течение двух дней, бандаж, холод, мазь. Вот, я тут все написал. Потом в поликлинику по месту жительства, физиопроцедуры, но сначала анализы – рентген очень желателен – там все направления.