Короли городских окраин - Шарапов Валерий. Страница 7

От мысли, что мать с испуганным видом будет просить для него у соседей лекарства, а на улице вместо картуза придется кутаться в материну шаль, Колька закипел в отчаянии. Ему хотелось сокрушить весь мир вокруг, но сил не было, даже чтобы встать.

Кто-то сильный поднял его с земли за воротник телогрейки, перед глазами мелькнул серый прямоугольник.

– Твое, малец? – Высокий мужчина в строгом пальто и щегольских узких ботинках протянул мальчишке брикет концентрата.

Колька в ответ закивал и вцепился в твердый кусок, потом бросился сгребать с грязного снега гречку. Его спаситель брезгливо поморщился, но сказал дружелюбно:

– Пожалуйста, не стоит благодарностей. Я издалека увидел, как этот дылда несется со своей добычей. Подножку ему поставил, он и растерял хабар.

– Спасибо, – чуть слышно прошептал Колька и в задумчивости замер над кучей, которую сгреб. Что дальше? Как теперь донести домой эту смесь грязи с гречкой? Затылок ломило от холода и пульсирующей шишки. Странный незнакомец и нападение шпаны его не волновали, в голове, как заноза, сидела мысль: что сказать матери про паек и картуз? Она ведь ждет его после ночной с продуктами, небось дала Наташке на завтрак только половинку сухаря.

Давилка тем временем с интересом рассматривал замершего в оцепенении Кольку: лет десять, отощавший, но с длинными сильными пальцами и крепкими мышцами рук, торчащих из просторного ватника; серьезный и сосредоточенный. Он давно присматривал такого помощника – с пружинистым телом акробата, без детской суеты в движениях, а значит, и в характере.

И Давилка решился на проверку. Поправил полоску галстука в разрезе пальто: очень ему нравилось, как элегантно выглядывает узел между краями черного воротника.

За слабость к костюмам и тугим галстукам подельники и прозвали его Давилкой. Был он профессиональным наводчиком и вором, вместе с бандой обносил богатые квартиры в мирное время и во время войны от привычного образа жизни не отказался. Даже стало легче работать: количество милиционеров и сыскарей резко уменьшилось, те больше занимались подпольными спекулянтами и расплодившейся шпаной. Когда им расследовать кражи квартир? Тем более что опытные воры не оставляли улик или свидетелей, тщательно планируя кражу. Давилка лично намечал нужные квартиры, долго узнавал о хозяевах, пользуясь своим обаянием и знанием человеческой природы.

Вот и сейчас он нутром почуял, что мальчишка от безнадежности согласится на преступление, лишь бы добыть заветную крупу…

– Михаил, можно просто Михан. – Он протянул теплую руку и крепко тряхнул грязную ладонь Кольки. – Жалко продукт, знатная каша бы получилась. Несправедливо.

– Николай. – Парнишка упрямо продолжал смотреть на грязную кучку.

Но Михана так просто не сбить, он медленно, поглядывая на собеседника, принялся рассуждать:

– Да уж, справедливость ведь такая штука, двойная. Тебе вот гречки не досталось. А в соседнем дворе старуха живет, торгашка, всю жизнь на продуктовой базе сторожила. Так она своих котов селедкой кормит. – Давилка уловил вспышку интереса в Колькиных глазах, но продолжил говорить с небрежной легкостью. – У нее там головка сахара, макароны-звездочки, чай со слоном, конфеты прямо в вазочке лежат. Крупы мешками вдоль стены, в шкафу полки, все в банках.

– А вы откуда знаете? – недоверчиво поинтересовался Колька, слишком уж заманчиво звучало такое подробное описание запасов старухи.

– Так она соседка моя, попросила помочь шкаф передвинуть.

– Врете вы все. – Колька отшатнулся назад, но продолжал смотреть в лицо Давилки, ожидая ответа.

– Вру. – Дружелюбный взгляд наполнился искорками смеха. – Проверял тебя, не дурачок ли. Молодец, не схавал байку. Про соседку наврал. А вот про мешки с крупой и рыбу для котов – правда. Наворовала старуха за двадцать лет на продовольственной базе, так что все продуктами заставлено. Можем зайти к ней, отсыплешь себе, сколько надо. Она даже не заметит.

– Зачем это вам?

От напряжения в Колькином голосе Давилка заликовал. Сломался пацан, сдался, раз думает, а не сразу отказывается. Теперь главное не спугнуть.

– Помочь тебе хочу. – Михан открыто взглянул в глаза Кольке. – Я за справедливость. Тебя вот сегодня ограбили, шапку увели, крупу, ухо расквасили. А кто-то котов селедкой кормит и мешки с едой гноит. Пускай поделится немного, мы все-таки в советском государстве живем, где все должны быть равны.

– Как мы к ней… зайдем?

– Через окно. Там первый этаж, ты зайдешь, а я покараулю у подъезда. – Не давая Кольке подумать и отказаться, Давилка потянул его за рукав в сторону соседней улицы, по дороге объясняя план. – На плечи мне встанешь, подцепишь защелку и через форточку попадешь в квартиру. Возьми, сколько надо. Потом выходи через дверь, я на охране буду. Если свистну, ломись сразу через дверь…

А про себя Давилка решил, что при малейшей же опасности сразу же уйдет дворами, зачем рисковать из-за невезучего новичка? Но прокола быть не должно – квартиру, которую он собирался подсунуть Кольке в качестве проверки, Михан знал прекрасно и бывал там не раз. Там жила мать какой-то военной шишки из штаба, которая наладила обмен ворованных драгоценностей на дорогие продукты и одежду. Именно у нее он получил сегодняшний галстук за большой серебряный крест с чернеными надписями.

Квартира сейчас пустая: с самого утра старуха уехала на рынок в поисках новых клиентов. Расписание ее Давилка выучил, пока следил за хозяйкой квартиры в надежде перехватить крупную партию продуктов. Но всю добычу она два раза в день увозила и отдавала сыну, икру же, масло, копчения привозила заранее под каждый обмен, а в пропитанной кошачьими ароматами квартире держала только самое простое – крупы, муку, слипшиеся комком леденцы в вазочке на столе.

Хотя Давилке было сейчас важно, чтобы мальчишка не струсил, а, наоборот, убедился, что проникать в чужие квартиры легко и безопасно. Первая кража посадит его на крючок, а страхом разоблачения его можно будет подхлестывать потом, если вдруг заартачится идти на новое дело.

Колька не струсил – он, как в тумане, натянул протянутые Давилкой перчатки, сжал в руке перочинный нож. Он легко взобрался на Давилкины плечи в черном драпе. Мягким ударом оторвал оконную рейку и кончиком ножа скинул крючок с петли. Форточка распахнулась от порыва ветра, Колька торопливо подтянулся и нырнул в узкий проем, чтобы не попасть под любопытный взгляд из окон напротив.

Давилка все рассчитал верно: в зимних сумерках тень от высокого тополя прикрыла возню под окном: ему оставалось только обогнуть дом и замереть у соседнего подъезда в ожидании.

Через десять минут дверь в подъезде гулко бухнула, худенькая фигурка в просторном ватнике торопливо вылетела на улицу. Давилка догнал Кольку и размеренно зашагал рядом.

– Никто тебя не видел?

Но тот не мог ответить – огромный карамельный ком занимал сейчас весь Колькин рот. В душной комнате под мяуканье кошек Колька насыпал в карманы из ближайшего мешка ровно столько крупы, сколько у него забрал грабитель. Больше года не видавший конфет, он не удержался и запихнул в рот липкие пыльные карамельки из вазочки. От незнакомого азарта и пьянящего сладкого вкуса леденцов вялость как рукой сняло.

В следующем дворе Давилка придержал его стремительный шаг, дернув за рукав.

– Завтра вечером жду тебя у кинотеатра «Родина», сделаешь то же самое в другой квартире. Возьми мешок, квартира богатая. Консервы, масло, колбасу заберешь себе.

По дороге Колька решил, что ни к какому кинотеатру он не пойдет ни завтра, ни послезавтра. Осознание сделанного окатило, как ушат холодной воды, по спине побежал холодок от страха, что узнают, арестуют и отправят в колонию, а соседи будут перешептываться за спиной у матери. Дома он высыпал гречку в газетный кулек, сунул вместе с тушенкой матери и нырнул под одеяло, чтобы избежать расспросов, почему так поздно и где отцовский картуз. Мама аккуратно гремела посудой на кухне, шикала вполголоса на капризничающую Наташку. Он же мелко вздрагивал, то от накатывающей тошноты после избытка сладости, то от воспоминаний о кошачьем смраде в темной чужой комнатушке.