Тень Гегемона - Кард Орсон Скотт. Страница 6
От: Graff % pilgrimage @ colmin. com
Тема: Опасность
Я понятия не имею, где вы сейчас, и это хорошо, потому что вам грозит смертельная опасность, и чем труднее вас найти, тем лучше.
Поскольку я уже не служу в МКФ, я не в курсе того, что там происходит. Но сеть гудит сообщениями о похищении детей, которые служили в Командной школе вместе с Эндером. Это мог сделать кто угодно — всегда хватает стран и групп, чтобы задумать и выполнить такое дело. А вот чего вы, быть может, не знаете: попытки похитить одного из них не было. От одного своего друга я узнал, что пляжный дом на Итаке, где отдыхал Боб со своей семьей, был просто взорван — и с такой силой, что снесло все соседние дома и все их жильцы погибли. Боб и его семья уже успели покинуть этот дом и сейчас находятся под защитой греческих вооруженных сил. Предполагается, что об этом никто не знает, и убийцы сочтут, что выполнили свою задачу, но на самом деле в греческом правительстве — как, впрочем, в любом — дыр больше, чем в сыре, и убийцы наверняка уже знают больше меня о том, где сейчас Боб.
Есть только один человек на Земле, который предпочел бы захватить Боба мертвого, а не живого.
Это значит, что люди, укравшие Ахилла из больницы, не просто его используют — он у них принимает решения или по меньшей мере влияет на их принятие. Вам грозит серьезная опасность. Бобу — еще более серьезная. Он должен спрятаться очень глубоко, и в одиночку он этого сделать не сможет. Чтобы спасти жизнь ему и вам, я могу придумать только одно: вывезти вас обоих с планеты. В ближайшие месяцы мы отправляем наш первый конвой в колонии. Если я один буду знать, кто вы, мы сможем спрятать вас до вылета. Но мы должны как можно скорее добыть Боба из Греции. Вы со мной?
Не сообщайте мне, где вы. Как встретиться — придумаем.
Неужто они считают ее полной дурой?
Петре и получаса не потребовалось, чтобы понять: эти люди не турки. В языках она не была специалистом, но в говоре этих людей то и дело проскальзывали русские слова. Русского Петра тоже не знала, только несколько заимствованных слов в армянском, и в азербайджанском, конечно, тоже такие слова есть, но штука в том, что если произносишь заимствованное русское слово в армянской речи, оно у тебя и прозвучит по-армянски. А эти шуты переодетые, когда доходили до такого слова, переключались на русское произношение. Это надо быть отстающим учеником школы для дебилов, чтобы не понять, чего стоит их турецкая маскировка.
Решив, что узнала уже достаточно, Петра заговорила на общем:
— Мы уже переехали Кавказ? Когда мне дадут пописать? Кто-то ответил бранным словом.
— Да нет, пописать, — настаивала Петра. Она открыла глаза и заморгала. Оказалось, что она лежит на полу большой наземной машины. Петра попыталась сесть.
Один из мужчин сапогом толкнул ее обратно.
— Придумали, умники. По бетонке вы меня провезете тихо, но как вы меня посадите в самолет, чтобы никто не видел? Вам же надо, чтобы я тихо вышла, не поднимая шума?
— Ты сделаешь, как тебе скажут, или мы тебя убьем, — объявил ей мужчина с тяжелым сапогом.
— Если бы вам было разрешено меня убить, вы бы это сделали еще в Маралике. — Петра снова попыталась встать, и снова ее придавил сапог.
— Слушай внимательно! — потребовала она. — Меня похитили, потому что я кому-то нужна для планирования войны. А значит, я буду говорить с важными шишками. Они не дураки и понимают, что без моей доброй воли ничего не добьются. Потому-то вам не разрешили убивать мою мать. Так вот, если я им скажу, что готова на все, если мне поднесут твои яйца в бумажном кулечке, как ты думаешь, долго они будут решать, что им нужнее — мои мозги или твои яйца?
— Нам разрешено тебя убить.
Всего миг понадобился Петре, чтобы сообразить, зачем такое право было предоставлено подобным дебилам.
— Только если меня будут освобождать, а помешать этому вы не сможете. Тогда пусть меня убьют, лишь бы я не работала ни на кого другого. Посмотрим, создадите ли вы такие условия в аэропорту Гюнири.
Новое ругательство.
Кто-то быстро бросил какую-то русскую фразу, и по интонации и злобному смешку после слов Петра поняла смысл. «Тебе же говорили, что эта писюха гений».
Гений, как же. Если она такая умная, как она не сообразила, что кто-то попытается прибрать к рукам детей, выигравших войну? И наверняка именно детей, а не только ее, потому что она слишком низко в списке, чтобы кто-то далеко за пределами Армении выбрал ее одну из всех. Увидев запертую дверь, надо было бежать в полицию, а не лезть через черный ход. В России наверняка двери запирают, это считается обычным. Они плохо подготовились, хотя сейчас Петре было от этого не легче. Разве что она теперь знала, что они работают халтурно и не слишком умны. Похитить человека, который ничего не опасается, может каждый.
— Так что, Россия решила побороться за мировое господство? — спросила Петра.
Заткнись, — сказал сидящий перед ней мужчина.
— Я русского не знаю и учить его не собираюсь.
— И не придется, — сказала женщина.
— А правда, смешно выходит? Русские хотят захватить весь мир, но для этого им приходится говорить по-английски.
Нога на животе Петры надавила сильнее,
— Забыл про яйца в кулечке? — спросила Петра. Нога после секундного колебания убралась.
Петра села, и на этот раз никто не стал ее опрокидывать обратно.
— Развяжите меня, чтобы я села на сиденье. Ну, быстро! А то у меня руки болят. Ничему не научились со времен КГБ? Людям без сознания циркуляцию крови прерывать нельзя. А здоровенные русские гориллы как-нибудь справятся с четырнадцатилетней армянской девочкой.
Ленту сняли, и Петра уселась на сиденье рядом с Тяжелым Сапогом и еще каким-то типом, который старался на нее не смотреть — глядел то в левое окно, то в правое, потом опять в левое.
— Значит, это аэропорт Гюнири?
— А что, не узнаешь?
— Я здесь никогда не бывала. Когда бы я могла? На самолете я летала два раза — из Еревана, когда мне было пять лет, и обратно через девять лет.
— Она знает, что Гюнири — ближайший аэропорт, где нет коммерческих рейсов, — сказала женщина. Говорила она без какой-либо интонации — ни презрения, ни уважения. Совершенно ровный голос.
— А чья это гениальная идея? Никто не подумал, что пленные генералы не так уж хороши как стратеги?
— Во-первых, кто бы нам это сказал? — ответила женщина. — Во-вторых, может быть, ты заткнешься и узнаешь все в свое время?
— Это не по мне. Я — жизнерадостный разговорчивый экстраверт, который любит заводить дружбу с людьми.
— Ты самодовольный и пронырливый интроверт, который любит доставать людей до печенок.
— Хм, так вы что-то выяснили обо мне заранее?
— Нет, только в ходе непосредственных наблюдений. — Значит, у этой тетки есть чувство юмора. Вроде бы.
— Вы лучше молитесь, чтобы перелететь через Кавказский хребет и не попасться армянским ВВС.
Тяжелый Сапог презрительно фыркнул, показав, что он юмора не понимает.
— Мы, конечно, полетим на маленьком самолете и над Черным морем. А значит, спутники МКФ будут точно знать, где я.
— Ты больше не служишь в МКФ, — сказала женщина.
— То есть им на тебя наплевать, — пояснил Тяжелый Сапог.
Машина остановилась возле маленького самолета.
— Реактивный, смотри ты, — сказала Петра. — А вооружение у него есть? Или только взрывное устройство, на случай, если армянские ВВС начнут вас сажать, и тогда вы взорвете самолет вместе со мной?
— Тебя снова связать? — спросила женщина.
— Людям на вышке это очень понравится.
— Выводите ее, — скомандовала женщина.
У мужчин, сидевших по обе стороны от нее, хватило глупости открыть обе дверцы и выйти, предоставив ей выбор. Она выбрала Тяжелого Сапога — о нем она знала, что он дурак, а о втором не знала ничего. И он в самом деле был дурак, потому что взял ее за руку ниже плеча, а другой рукой стал закрывать дверь. Поэтому Петра отшатнулась в сторону, будто оступилась, мужчина покачнулся вместе с ней, а Петра, используя его хватку для опоры, нанесла двойной удар ногой — в пах и в колено. Оба раза она попала точно и сильно, и мужчина очень любезно ее отпустил перед тем, как упасть на землю, корчась и одной рукой зажимая пах, а второй пытаясь дотянуться до колена и поставить чашечку на место.