Тень Эндера - Кард Орсон Скотт. Страница 17

Теперь они стояли перед домом. Боб готовился проскользнуть в дверь за ними.

И вдруг понял, что ждать больше незачем. Мужчина — тот самый сторож, из далекого-далекого прошлого.

Боб выступил из темноты.

— Спасибо за то, что вы доставили его домой, — вежливо сказал он женщине.

Оба рассматривали его с безмерным удивлением.

— А ты еще кто такой? — задал вопрос сторож.

Боб поглядел на женщину и поднял глаза к небу.

— Но не настолько же он пьян, я надеюсь, — сказал он и обратился к сторожу:

— Мамочка не обрадуется, увидев, что ты опять явился домой надравшись.

— Мамочка? — возопил сторож. — Что за чушь ты несешь, черт бы тебя подрал?

Женщина с силой оттолкнула сторожа. Он так плохо удерживал равновесие, что отступил на несколько шагов, ударился спиной о стену и медленно сполз по ней, хлопнувшись задницей о тротуар.

— Мне надо было раньше сообразить! — заорала женщина. — Значит, ты притащил меня к своей жене?

— Да не женат я! — ругался сторож. — И парень этот не мой!

— Да послужит он тебе утешением, если ты говоришь правду. — ядовито сказала женщина, — но ты лучше позволь ему помочь тебе взобраться по лестнице. Мамочка-то ждет. — И она пошла прочь.

— А как же мои сорок гильдеров! — жалобно завопил сторож, уже заранее зная ответ.

Женщина сделала непристойный жест и растаяла в ночи.

— Ах ты паршивый недоносок! — прорычал сторож.

— Мне надо было поговорить с вами наедине, — ответил Боб.

— Да кто ты такой, негодяй? И кто твоя мать?

— Вот это-то я и хочу выяснить, — ответил Боб. — Я тот ребенок, которого вы нашли в туалете и принесли домой. Три года назад.

Мужчина смотрел на него, онемев.

Внезапно темноту прорезал луч света. Потом другой. Боб и сторож оказались в перекрестье ярких полицейских фонариков.

Их окружили четверо полицейских.

— Не пытайся бежать, малыш, — сказал один коп. — И ты тоже, мистер Забавник.

Боб услышал голос сестры Карлотты.

— Они не преступники, — сказала она. — Мне нужно только поговорить с ними. Вон там — наверху, в его квартире.

— Вы за мной следили? — спросил ее Боб.

— Я знала, что ты его разыскиваешь, — ответила Карлотта. — Я не хотела вмешиваться до тех пор, пока ты его не отыщешь. А на всякий случай, если вы, молодой человек, считаете себя непревзойденным ловкачом, разрешите вам сказать, что мы перехватили четырех уличных бандитов и двух сексуальных маньяков, которые охотились за вами.

Боб снова закатил глаза.

— Вы думаете, я забыл, как с ними следует расправляться?

Сестра Карлотта пожала плечами.

— Я просто не хотела, чтобы ты впервые в жизни совершил ошибку. — И хихикнула. С насмешкой.

— Итак, я уже говорил вам, что от Пабло де Ночеса мы не узнали почти ничего. Он иммигрант, который живет только ради того, чтобы иметь возможность покупать себе проституток. Просто один из тех отбросов общества, которые стекаются сюда со всех сторон с тех самых пор, как Голландия стала Интернациональной Зоной.

Сестра Карлотта спокойно ожидала, когда же инспектор полиции закончит свою речь, обильно пересыпанную всякими «как-я-уже-говорил-вам». Но когда он упомянул о полной бесполезности сторожа, она не могла удержаться от возражения.

— Он принес ребенка, — сказала она. — Накормил его и заботился о нем.

Инспектор отмахнулся от ее возражений.

— А нам что — беспризорников не хватает, что ли? Потому что такие, как он, только и способны производить на свет этих несчастных ребятишек.

— Но все-таки вы от него кое-что узнали, — сказала сестра Карлотта. — Например, где он нашел ребенка.

— Дело в том, что найти людей, которые арендовали это здание, мы не сможем. У нас есть название той фиктивной компании, но начинать не с чего. Никакой возможности проследить, кто они такие.

— Это ничего. Кое-что все равно уже есть. Я говорила вам, что эти люди держали в том помещении много детей, что они прикрыли свое заведение в большой спешке и забрали оттуда всех детишек, кроме одного. Вы говорите мне, что компания фиктивная и ее отыскать невозможно. Но разве опыт не подсказывает вам что-нибудь насчет того, чем занимались в том помещении?

Инспектор пожал плечами.

— Конечно. Это было предприятие по производству органов для пересадки.

— Других вариантов нет?

— В богатых семьях рождается множество неполноценных детей, — сказал инспектор. — Существует обширный черный рынок различных органов новорожденных и маленьких детей. Мы закрываем фирмы такого рода, когда получаем о них сведения. Вполне можно допустить, что мы уже начали подбираться и к этой фирме, а они об этом узнали и быстренько самоликвидировались. Но в нашем департаменте нет никаких документов, которые бы относились к фирмам такого рода, обнаруженным в интересующий вас год.

Так что ничего у нас нет.

Сестра Карлотга спокойно отреагировала на неспособность инспектора оценить всю важность уже полученной информации.

— А откуда берутся дети?

Инспектор обратил к ней удивленный взгляд — будто она спросила его о физической стороне деторождения.

— Эти торговцы детскими органами, — разъяснила она, — откуда они берут детей?

Инспектор опять пожал плечами.

— Обычно это результат выкидышей на поздних стадиях беременности. Кое-кто договаривается с клиниками. Отказы от детей. В таком вот роде.

— Это единственные источники?

— Трудно сказать. Может, кражи детей. Не думаю, что это важный источник — не так уж много детей может миновать систему внутренней безопасности в родильных домах. Продажа собственных детей? Да, об этом поговаривают. Беженцы прибывают с восемью детьми, а через несколько лет у них остается только шестеро. Они оплакивают тех двоих, что умерли, но кто может что-либо доказать? Проследить все это весьма затруднительно.

— Причина, которая заставляет меня интересоваться, — сказала сестра Карлотта, — заключается в том, что это необыкновенный ребенок. В высшей степени необыкновенный.

— Три руки? — спросил инспектор.

— Талантливый. Даровитый. Он убежал из того места, когда ему еще и года не было. Он почти не умел ходить.

Инспектор некоторое время обдумывал информацию.

— Уполз, значит?

— Спрятался в туалетном бачке.

— Поднял крышку, хотя ему не было и года?

— Говорит, что поднять ее было трудно.

— Наверняка она была из дешевой пластмассы, а не фаянсовая. Вы же знаете, какую дрянь теперь ставят в сортирах.

— Поэтому вы понимаете, как для меня важно выяснить происхождение ребенка. Должна была быть в высшей степени интересная комбинация родительских генов.

Инспектор опять пожал плечами.

— Некоторые ребятишки сами по себе смышленый народ.

— Нет, всегда есть элемент наследственности. Такой ребенок должен иметь просто замечательных родителей. Родители гениев часто сами известны блестящими способностями.

— Может быть. А может — нет, — ответил инспектор. — Я хочу сказать, что некоторые из этих беженцев могут быть гениями, но теперь у них трудные времена. Чтобы спасти других своих детей, могут продать одного. Такая штука, между прочим, тоже ума требует. Так что гениальность этого паршивца вовсе не исключает возможности его происхождения от беженцев.

— Согласна, это возможно, — сказала сестра Карлотта.

— Полагаю, больше вы ничего не узнаете. Потому что Пабло де Ночес…, ничего не знает. Он и название того испанского города, откуда приехал, и то еле-еле вспомнил.

— Он же был пьян, когда вы его допрашивали, — сказала сестра Карлотта.

— Мы его еще допросим, когда он протрезвеет, — ответил инспектор. — И вам сообщим, если что. А пока вам придется воспользоваться моими сведениями. Других-то все равно нет.

— Все, что мне пока надо знать, у меня уже есть. Мне достаточно знать, что этот ребенок — чудо и что Бог хранил его для какой-то очень высокой цели.

— Я не католик, — сказал инспектор.