Рокоссовский - Кардашов Владислав Иванович. Страница 88

Когда 10 ноября войска Белорусского фронта (так с 20 октября стал именоваться фронт Рокоссовского) начали наступление, они сравнительно легко смогли прорвать оборону врага. В первый же день танковые и кавалерийские корпуса были введены в прорыв. После того как 18 ноября были освобождены советскими войсками Речицы, гомельская группировка врага, охваченная с севера соединениями 11-й армии Федюнинского, оказалась под угрозой окружения. К концу ноября войска левого фланга фронта отбросили врага на 130 километров, очистив от оккупантов значительную территорию Белоруссии. Вечером 26 ноября столица вновь салютовала войскам Рокоссовского: утром этого дня после ночного боя они освободили Гомель. Это был первый областной центр многострадальной Белоруссии, вызволенный из фашистской неволи Красной Армией. Сделали это войска Рокоссовского.

Фронт продолжал наступление, хотя и медленно. Однако в этот период Рокоссовскому пришлось на некоторое время покинуть свои войска.

Вечером его вызвал к телефону Сталин. Сказав, что у Ватутина неблагополучно, немцы перешли в наступление, вновь захватили Житомир и положение становятся угрожающим, он приказал немедленно выехать к Ватутину в качестве представителя Ставки, разобраться на месте и принять меры.

Хоть и не хотелось Рокоссовскому покидать свои войска в момент упорных боев, пришлось отправиться в дорогу. Взяв с собой Казакова, командующий Белорусским фронтом поспешил на юг. Перед самым отъездом ему вручили телеграмму Верховного Главнокомандующего, предписывающую в случае необходимости, не ожидай дальнейших указаний, немедленно вступить в командование 1-м Украинским фронтом.

Такая перспектива несколько смутила Рокоссовского. Его беспокойство еще более возросло бы, если бы он знал, что Сталин разговаривал с ним не из Москвы. В конце ноября 1943 года Верховный Главнокомандующий и Председатель Совета Народных Комиссаров находился очень далеко от столицы: в Тегеране он вел переговоры с президентом США Ф. Рузвельтом и премьер-министром Великобритании У. Черчиллем.

Что же происходило под Киевом, почему Сталин даже в Тегеране, где у него была масса самых сложных дипломатических дел, так беспокоился о ходе сражения на Киевском направлении?

Войска 1-го Украинского фронта (так стал именоваться Воронежский фронт) под командованием Ватутина перешли в наступление еще 3 ноября с плацдарма севернее Киева в районе Лютежа. 6 ноября они достигли выдающегося успеха — освободили столицу Украины и, продолжая наступление, 12 ноября очистили от врага Житомир. Немецко-фашистское командование, перебросив на это направление новые дивизии, главным образом из Западной Европы, решило нанести контрудар, имевший целью ликвидацию плацдарма советских войск на правом берегу Днепра и захват Киева. 15 ноября 8 танковых и 7 пехотных дивизий врага перешли в наступление. Используя свое превосходство в силах, гитлеровцам удалось захватить вновь Житомир, к 25 ноября ценой огромных усилий продвинуться на 35—40 километров к Киеву. Это-то и вызвало тревогу Сталина.

Штаб 1-го Украинского фронта расположился в лесу западнее Киева. Николай Федорович Ватутин, с которым Рокоссовский был знаком еще с довоенных времен, встретил представителя Ставки настороженно. Это и естественно: он знал о приказе Сталина Рокоссовскому принять командование 1-м Украинским фронтом. Поначалу, как ни старался Рокоссовский, товарищеского разговора не выходило: Ватутин все время как бы оправдывался перед старшим начальником. Тогда Рокоссовский заявил прямо:

— Николай Федорович, я прибыл сюда не расследовать ваши ошибки, а как сосед, который по-товарищески хочет помочь изменить обстановку. Давайте же только в таком духе и беседовать!

После этого дело пошло веселее. Не торопясь с выводами, стараясь соблюдать полную объективность и справедливость, Рокоссовский ознакомился с обстановкой и пришел к следующему выводу: «Пользуясь пассивностью фронта, противник собрал сильную танковую группу и стал наносить удары то в одном, то в другом месте. Ватутин вместо того, чтобы ответить сильным контрударом, продолжал обороняться. В этом была его ошибка. Он мне пояснил, что если бы не близость украинской столицы, то давно бы рискнул на активные действия.

Но сейчас у Ватутина были все основания не опасаться риска. Помимо отдельных танковых корпусов, две танковые армии стояли одна другой в затылок, не говоря об общевойсковых армиях и артиллерии резерва ВГК. С этим количеством войск нужно было наступать, а не обороняться. Я посоветовал Ватутину срочно организовать контрудар по зарвавшемуся противнику».

Ватутин согласился с этим предложением, однако спросил:

— Когда вы думаете вступить в командование фронтом?

Рокоссовскому пришлось объяснить:

— Я вовсе не собираюсь этого делать. Вы командуете фронтом не хуже, чем это смогу делать я. Кроме того, я хотел бы поскорее вернуться к себе, на Белорусский фронт, у меня там и своих дел много.

Продолжая знакомиться с постановкой управления войсками, Рокоссовский обратил внимание на то, что Ватутин сам составлял распоряжения и приказы, сам все время разговаривал по телефону с армиями, то есть делал то, что в значительной мере полагалось делать штабу. В разговоре с начальником штаба фронта А. Н. Боголюбовым Рокоссовский поинтересовался:

— Почему вы допускаете, что командующий фронтом, у которого так много обязанностей, занимается и штабной работой?

На это генерал-лейтенант Боголюбов ответил:

— Ничего не могу поделать, командующий все хочет сделать сам!

— Так нельзя работать. Вы должны помочь командующему. Это ваша прямая обязанность — ведь вы начальник штаба!

Рокоссовский поговорил на эту тему с Ватутиным.

— Я долго работал в штабе, это сказывается, — объяснил Ватутин. — Не терпится все сделать самому.

Выводы об обстановке на 1-м Украинском фронте и о тех мероприятиях, которые уже начал осуществлять Ватутин, Рокоссовский по ВЧ доложил Сталину. Выразив уверенность в том, что Ватутин в ближайшее же время выправит положение, Рокоссовский просил разрешения возвратиться на свой Белорусский фронт. На следующий день он получил депешу из Ставки с таким разрешением.

С Ватутиным они расстались по-товарищески, это была их последняя встреча. В ближайшие же недели под командованием Ватутина войска 1-го Украинского фронта нанесли врагу ряд сокрушительных ударов, потрясших до основания его оборону. Но 29 февраля 1944 года, во время поездки в войска, генерал армии Ватутин был тяжело ранен в перестрелке с бандой верных слуг германского фашизма — украинских националистов — и 15 апреля скончался.

Войска Белорусского фронта в декабре 1943 года продолжали бои местного характера, улучшая свое положение. 2 января 1944 года Ставка дала Рокоссовскому задачу: разбить мозырскую группировку врага, а в дальнейшем наступать на Бобруйск — Минск. 8 января войска 65-й и 61-й армий начали прорыв обороны врага и 14 января овладели еще одним областным центром Белоруссии — Мозырем. В тот же день были освобождены и Калинковичи. В конце февраля 3-я и 50-я армии после форсирования Днепра в исключительно тяжелых условиях овладели Рогачевом. Однако наступать становилось все тяжелее, и выполнить полностью свои задачи войска не могли. Вот что написано на этот счет в «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза»: «Объясняется это прежде всего тем, что Ставка, поставив фронтам немалые по глубине задачи, не обеспечила их соответствующими силами и средствами, в частности танками, боеприпасами и горючим. В целом советские войска, наступавшие зимой и весной 1944 г. на центральном участке фронта, сыграли важную роль в достижении успеха на главном направлении — на Правобережной Украине».

Рокоссовский понимал, что иначе нельзя. Он сознавал, что придет время — и Ставка выделит Белорусскому фронту необходимые для разгрома врага сипы. И время это уже не за горами. Пока же приходилось вести бои местного значения. В ходе одного из таких боев освободили местечко Озаричи Полесской области.