Последний министр. Книга 2 (СИ) - Гуров Валерий Александрович. Страница 34

— Заткнитесь!

— Педерасты!

Раздавалось справа.

Где это такое видано, чтобы в Думе кляпом рот пытались закрыть?!

Некоторые депутаты уже начинали выяснять отношения напрямую друг с дружкой, задетые случайно (хотя не всегда случайно, разумеется, а очень даже намеренно, возможно старые счёты хотели свести) брошенными колкими оскорблениями, на которые бы среагировал любой уважающий себя мужчина. А с чсв у этих ребят был полный порядок.

Однако развязывать сейчас драку всерьёз совершенно ни к чему, поэтому Римский-Корсаков, Марков второй и остальные авторитетные патриотически настроенные правые политики активно включились в разрешение конфликта и успокаивали особо возбудившихся, оттаскивая их на свои места.

Протопопов стоя на трибуне немало удивился, когда увидел, что схожими «успокоениями» по другую сторону баррикад заняты господа Гучков, Чхеидзе, Милюков и иже с ними, которым, казалось бы, было на руку сорвать выступление Протопопова, но ведь нет! Вон оттаскивают особо буйных, успокаивают, точно также рассаживают по местам и будто бы всячески избегают конфликта между фракциями. Видимо опасаются дать лишний повод к срыву заседания.

Однако было за всей этой суетой и кое-что любопытное, на что министр обратил внимание сразу. Больно уж в глаза бросилось. Как бы случайно и не специально, а господа Гучков, Коновалов и Керенский подсели немножечко вперёд, поближе к трибуне, не на свои места. Обычно то они сидели на несколько рядов дальше.

Неужто было настолько любопытно, что скажет министр?

Такие же «телепортации» в Думском зале предприняли Римский-Корсаков и Марков второй, тоже видать слышали плохо.

— Господа успокоились! — раз наверное в десятый прокричал Родзянко, крайне возмущённый происходящим. — Успокоились, кому говорю, или я закрою сегодняшнее заседание! Второй раз предупреждать не буду!

Понятно, что Михаила Владимировича опять никто не услышал, а те кто услышал, то вопрошал в ответ, надрывая глотки.

— Почему вы дали ему слово?!

— Да как он вообще может что-либо теперь говорить?

Тем не менее, депутаты, малость побурлившие, поскандалившие, таки занимали свои места (и теперь уже, как выяснилось, не только свои), внемля просьбам лидеров своих партий. Взмыленные, разозлённые, они расходились. Все были заведены пламенными речами, произнесенными с трибуны накануне, в которых лидеры думского мнения прямо указывали на то, что никаких дел с правительством, как минимум в его текущем составе, быть не может. Конфликта, который бы повлёк за собой рукопашную, пока месть все же удалось избежать.

Ну а в то время, пока депутаты собачились между собой, охранники Протопопова по отмашке генерала Курлова занесли и установили в Думском зале самую настоящую камеру видеофиксации, ровно такую как в синематографии. Установили под таким углом, чтобы объектив снимал и трибуну с докладчиком и сидевших в зале депутатов.

И вместе с камерой занесли в зал ещё кое что — кинопроектор, как в настоящем кинотеатре. Надо ли говорить, что и то, и другое услужливо и с большой охотой согласились предоставить в министерстве синематографии для министра Протопопова по первому же его требованию.

«Экран» начали соображать из подручных средств, прямо на стене за трибуной, сняв большой портрет Государя Николая. И действительно, белые стены Думского зала вполне могли справиться с отведённой ролью. Кинопроектор поставили напротив стены.

Закончив с помощью по установке техники, Федя и ещё парочка ребят охранников встали рядом с трибуной по левую и правую руку от Протопопова. Мало ли кому в голову прийдет камеру к примеру разбить? А мужичок оператор, выделенный из министерства синематографии встал за камеру и начал готовиться к съемке происходящего. Ровно как начал готовиться к показу фильма приглашённый киномеханик.

Наконец, народ успокоился, притих.

Поняли, что выступление Александра Дмитриевича случится независимо от чьего-либо желания, да ещё и нечто любопытное министр внутренних дел подготовил, с задумкой к делу подошёл.

Решили послушать, так уж и быть.

— Итак, господа, ещё раз, слово министру внутренних дел Протопопову. Прошу, Александр Дмитриевич! — сказал Родзянко. — Вам слово.

Протопопов оперся руками о трибуну, чуть-чуть наклонился вперёд, как бы нависая над депутатами. И обвёл присутствующих в зале тяжелым взглядом, своим фирменным, от которого многие думцы начали сразу глаза в пол отводить.

— Здрасьте, здрасьте, люди добрые. Напоминаю на всякий случай, что я тоже депутат, а не только министр текущего кабинета. Я тоже избран по букве закона. И от депутатских полномочий отказываться не собираюсь ни в коем случае, — начал Протопопов. — Не вы мне депутатские полномочия давали, не вам отнимать. Кому что-то не нравится — вон дверь. Встали — вышли. Я изъясняюсь достаточно понятно?

Александр Дмитриевич указал на выход из Думского зала.

— Я жду. Или может кому-то помочь оторвать задницы и выпроводить отсюда? Так это запросто устроим. Напоминаю, что вы, господа, своим поведением нарушаете букву закона, а за преступлением всегда идёт наказание.

Снова раздались недовольные голоса, но на этот раз никто не стал подпрыгивать и бесноваться. Побурчали, да стихли. Правда кадету Милюкову для этого пришлось подняться и сказать.

— Господа, прошу Бога ради, давайте сначала послушаем чего этот человек нам хочет сказать! Мы, в конце концов, тем и отличаемся от ЭТИХ, что способны слушать и конструктивно разговаривать.

— Он уже сказал своё!

— Разговоры закончились!

— Что за спектакль он задумал учинить!

— Думу с кинотеатром не перепутал?

Ответили одиночными выкриками.

Однако особо возмущаться все же не стали. Надо сказать, что всем на самом деле было прелюбопытно — что же такое задумал министр внутренних дел, раз припер на заседание столько синематографической техники разом. Это ж заморачиваться нужно. Для чего?

Римский-Корсаков, чувствуя удачный момент, решил им воспользоваться. Поднялся со своего места и принялся громко аплодировать и аплодисменты пронеслись среди остальных правых, огибая Думский зал. И вышло так, что выступление Протопопова предвосхитили овации и как могло показаться полная поддержка депутатов.

— Благодарю, господа, благодарю за тёплый приём, — сказал министр внутренних дел. — Те кто беспокоится насчёт моего грядущего выступления — не беспокойтесь, много вашего времени я занимать не намерен, потому что мне своего времени жалко тратить на разговоры. Мы в министерстве внутренних дел предпочитаем любым словам — дело и за просто так не треплемся, не привыкшие…

Протопопов обернулся к камере с оператором, на которую с любопытством пялились большинство депутатов.

— Предупреждаю и обращаю внимание, в Думском зале сегодня и сейчас будет произведена видеофиксация моего выступления, — пояснил Александр Дмитриевич и обратился к оператору. — Все готово, господин хороший? Мы начинаем действо.

Оператор поднял большой палец, показывая, что съёмка начата и никаких технических неполадок не возникло. Протопопов обернулся обратно к депутатам:

— Поэтому, милостивые государи, хорошенько подумайте над тем фактом, что эта пленка попадёт в четыре сотни кинотеатров и ее увидят десятки тысяч горожан.

Министр внутренних дел широко улыбнулся и подмигнул.

— А вы господин Думский секретарь со всем присущим и должным усердием ведите протокол нашего заседания, потому как я смею заверить, что печатная версия наших прений окажется во всех газетах Петрограда на первых полосах. Безо всякой цензуры!

— Это вы, Александр Дмитриевич, так изощренно угрожаете, надо понимать? — спросил Гучков, выпучив глаза. — Чем только, позвольте поинтересоваться? Когда начинать бояться?

— Это Александр Иванович я вас посвящаю в свои планы, если вы понимаете разницы между мягким и тёплым, — ответил Протопопов холодно.

— Давайте уже начинать! Сами сказали, что времени у вас нет, и сами же воздух в ступе толчете, — подключился Милюков, который как и все собравшиеся чувствовал подвох, будто бы и не совсем понимал, как на него надо реагировать. От того хотел, чтобы события стали разворачиваться быстрее.