Адольф Гитлер — основатель Израиля - Кардель Хеннеке. Страница 10
«Люди из Туле первыми умерли за свастику».
В Берлине одновременно Карл Бернгардович Собельсон из Галиции, он же Радек, попытался с помощью союза «Спартак» организовать восстание, но оно захлебнулось в крови Карла Либкнехта и Розы Люксембург.
Баварская Советская республика в начале мая 1919 г. была уничтожена военной силой извне — Белой гвардией, войсками под командой генерала фон Офена, вольными корпусами — корпусом Эппа и корпусом «Оберланд» — и морской бригадой Эрхардта. Мюнхенский батальон, в котором служил Гитлер, был в нерешительности, и тут на стул поднялся неизвестный дотоле ефрейтор и сказал:
«Товарищи, мы не революционная охрана пришлых евреев. Фельдфебель Шюсслер совершенно прав, когда он предлагает, чтобы мы оставались нейтральными».
Большего и не требовалось, и батальон остался в стороне. После вступления Белой гвардии в Мюнхен Гитлер вошел в состав следственной комиссии, которая разыскивала тех, кто в советские времена был не на той стороне. Его хвалили:
«Его обвинительные акты вносили неумолимую ясность в невыразимый позор военной измены еврейской диктатуры советских времен».
Гитлера взял к себе капитан Карл Майр, руководитель разведывательной службы. По нынешним понятиям, он стал тем самым агентом военной контрразведки, сокращенно МАД. Его послали учиться в Мюнхенский университет. Профессору Карлу Александру фон Мюллеру бросилась в глаза такая сцена: «Осталась небольшая группа, теснившаяся вокруг человека в ее центре, который непрерывно и со все большим воодушевлением говорил что-то странным гортанным голосом. Я увидел бледное лицо под не по-солдатски свисающими прядями волос, с коротко подстриженными усиками и очень большими голубыми глазами, блестящими холодным, фанатичным блеском». Мюллер спросил у капитана Майра, знает ли тот об этом «природном ораторском таланте». Майр знал и послал своего лучшего человека в гостиницу «Штернеккер», где вечером 12 сентября 1919 собрались Немецкая рабочая партия, 46 человек из разных мелких политических групп. Гитлер прослушал скучный для него экономический доклад, и только когда профессор Бауман в ходе дискуссии потребовал отделения Баварии от Германии и присоединения ее к Австрии, он оживился.
«Я не могу не потребовать слова, чтобы изложить этому господину свое мнение по данному вопросу».
Выступление Гитлера длилось 15 минут, сепаратист сбежал, не дослушав его, а руководитель партии слесарь Антон Дрекслер шепнул сидевшему рядом с ним машинисту, который вел протокол: «Такая глотка нам нужна».
Гитлеру тоже была нужна эта жалкая партия, имевшая в кассе 7 марок 50 пфеннигов. Она выглядела смехотворной, но ей можно было придать правильную форму.
«Здесь можно было еще определить содержание, цель и путь, чего с самого начала не было у больших существующих партий».
Итак, ефрейтор Гитлер вступил в кружок Антона Дрекслера, объединявший прежде всего людей, работавших вместе с ним в мюнхенском железнодорожном депо, и назвался художником по профессии. Благодаря своей «большой глотке» он через несколько дней стал главным оратором партии, а фельдфебель Шюсслер, впоследствии первый управляющий делами НСДАП, — письмоводителем.
Вскоре в Мюнхене появилось антисемитское боевое сообщество, которое могло только расти, потому что раньше здесь орудовало советское правительство евреев из России и вся буржуазия была запугана. Ни в одном другом городе тогдашней Германии он не смог бы привлечь к себе такие большие массы, не имея средств.
В свои выступления Гитлер вставлял словечки на идиш и веселил публику речами такого рода:
«Это интернационал диктатуры еврейских биржевиков. У этого народа общее происхождение, общая религия и общий язык — ви-таки знаете, это язык жестов». [26]
Но Гитлер мог быть и серьезным. Однажды на заседании очень буржуазного мюнхенского Демократического союза после доклада бургомистра Гамбурга Петерсена слово предоставили этому человеку, который слыл крикуном. Гитлер поднялся на сцену, сунул руки в карманы и приготовился говорить. «Выньте руки из карманов», — бросили ему заранее условленную реплику из зала, и оратор обрадовался: «Господа, я не из тех, кто говорит с помощью рук!» Присутствовавшие еврейские коммерсанты смущенно умолкли и озабоченно выслушали спокойную речь, направленную против них.
«Я могу говорить», — удовлетворенно констатировал Гитлер. Он умел возбуждать публику, и это возбуждение, в свою очередь, придавало ему силы. Он умел приспосабливаться и перед студентами — любителями альпинизма выступал примерно так:
«Я прошу вас, посмотрите на наши курорты. Вы встретите там сегодня две категории людей: немцев, которые приезжают, чтобы после долгого перерыва, может быть, впервые снова глотнуть немного свежего воздуха и отдохнуть, и евреев, которые приезжают, чтобы растрясти жир. А если вы пойдете дальше в наши горы, кого вы встретите там в новеньких, желтых, роскошных сапогах, с красивыми рюкзаками, в которых наверняка лежит не то, что нужно. Они поднимаются в отель, обычно дотуда, докуда доходит горная железная дорога, а там, где кончается дорога, кончаются и они. Они сидят там в радиусе километра как мухи вокруг трупа. И среди них нет представителей трудящихся классов, ни работников умственного, ни физического труда, которые, обычно в рваных костюмах, с трудом взбираются на гору сбоку, потому что стесняются появляться в своей одежде, купленной в 1913 или 1914 году, в этой благоухающей духами атмосфере».
Капитана Майра, который со временем стал социал-демократом и в конце второй мировой войны погиб в концлагере Бухенвальд, сменил капитан Рем. «Меня зовут Эрнст», — сказал он за кружкой пива и предложил ефрейтору быть на «ты».
Ernst Julius Rohm (1887 — 1934)
Гитлер попал в офицерский круг, и возвращающиеся на родину командиры вольных корпусов начали ценить его, хотя ему было наплевать на их военные подвиги в Прибалтике и Верхней Силезии, как и на немецкое сопротивление французской оккупации Рурской области в 1923 году. Бывший солдат-фронтовик привлекал их своими зажигательными речами и 15-50 марками в день. Об их сборищах комиссар криминальной полиции Файль докладывал начальству:
«По моему личному мнению и впечатлению, Гитлер и присутствующие на этих собраниях авантюристы из Верхней Силезии в случае еврейского погрома стали бы главарями второй Красной армии, каких мы видели в 1919 году, лишь бы грабить и убивать евреев». [27]
Газета «Мюнхнер пост» рассказывала в статье «Травля евреев» об одном из этих сборищ:
«Появились антисемиты из мелкой буржуазии и молоденькие студенты в сопровождении своих более старших товарищей или других взрослых. Выступал г-н Адольф Гитлер, который вел себя больше как комик. Его речь напоминала куплеты, и каждое третье предложение содержало припев: во всем виноваты евреи. Следует отметить одно: г-н Гитлер сам признался, что его речь продиктована расовой ненавистью».
24 февраля 1920 г. Немецкая рабочая партия была переименована в Национал-социалистическую немецкую рабочую партию (НСДАП), о которой вскоре заговорили во всем мире. Гитлер и основатель партии Дрекслер советовались. «Предстоит большой скачок на общественную арену», — сказал Дрекслер. «И где, Тони, ты бы хотел, чтобы это произошло?» — спросил Гитлер. «В пивной „Хофбройхаус“, в банкетном зале», — ответил Дрекслер. Появился напечатанный красными буквами призыв «К страждущему народу». Вход стоил 40 пфеннигов. Зал был полон, собралось 200 человек, и, когда слово было предоставлено выступавшему вторым Гитлеру, начались драки. Оратор с трудом заставил себя слушать, и аплодисменты, сначала сдержанные, потом стали бурными. Гитлер огласил программу НСДАП из 25 пунктов, из которых 19 были направлены против евреев.
Konrad Heiden, «Adolf Hitler», Europaverlag Zurich 1936, S. 118.
Philipp W. Fabry, «Mutmassungen uber Hitler», Droste Verlag Dusseldorf 1969, S. 24.