С любовью, Рома (СИ) - Евстигнеева Алиса. Страница 20

— И что твоей отец? Он будет ругаться из-за двоек?

Чернов с ответом не спешил, разглядывая что-то там на рукаве своего джемпера и предпринимая попытку убрать невидимую соринку.

— Оценки — фигня, — в конце концов деловито заявил он. — Нас из-за них никто особо и не ругал никогда. Даже когда Стас геометрию…

— Стас?

Рома вопросительно вскинул брови и долгим взглядом впился в моё лицо, пока я не отвернулась.

— До тебя так и не дошло, что он мой брат?

— Нет, — прохрипела я, готовая провалиться сквозь землю от осознания собственной тупости. Брат! Точно! — А я всё время думала о Кирилле.

— Ну да, мы говорили о разных людях, поэтому… я не подумал, что мелкий во что-то мог вляпаться. Стаса-то просто фиг кто обидит, а если попробует, то там Дам всегда рядом, а он тот ещё Капитан Америка.

— Они настолько друзья? — несмотря на смущение, вопросы из меня сегодня сыпались как из рога изобилия. 

— Они настолько братья, — вконец поставил меня в тупик. — Дамир — тоже мой брат, просто… несколько приёмный.

— Вас четверо братьев?! — обалдела я. 

Не то чтобы это была редкость, просто Рома не выглядел представителем многодетной семьи. Мне же, не имеющей никого кроме мамы и бабушки, было тяжело понять, как можно жить с кем-то ещё.

— Вообще нас шестеро, — после небольшой паузы отозвался Рома. — Ещё две сестры.

«Близняшки!»  — вспомнила я, но вслух выдала совсем другое:

— Ого!

Рома изобразил невероятный кульбит бровями, что, должно быть, означало «а что поделаешь?».

— Подожди! — спохватилась я. — И твоя мама отважилась уйти одна с шестью детьми?!

Только озвучив этот вопрос, я сообразила, что перешла все возможные границы. И судя по тому, как напряглось лицо Чернова, моё ощущение оказалось верным.

— Извини, — буркнула я, отворачиваясь от него к окну. И каково же было моё удивление, когда я услышала его голос с явными нотками теплоты:

— Вообще-то, она у нас слегка с придурью. Но зато с нашей мамой не скучно.

— Это здорово, — одобрительно улыбнулась, поворачиваясь обратно.

— Угу. А у тебя какая мама?

Даже не знаю, с чего в его голове зародился этот вопрос, ведь до этого момента мы так удачно обходили стороной тему моей родни, но, видимо, стоило расслабиться, как… Ухватилась за стакан с остатками рафа, который почти успела выпить за время нашего разговора. 

Но Рома продолжал выжидающе на меня смотреть, поэтому пришлось поспешно пояснить:

— С моей тоже не соскучишься.

— Круть, — на автомате кивнул он.

В школу мы возвращались не спеша и, к счастью, без лишних вопросов. Только на самом крыльце я опять напомнила про нашу с ним проблему:

— Так что ты с инязом будешь делать?

— А что с ним нужно делать? У меня с ним проблем нет, это у англичанки проблемы с головой.

— А как же оценки?

— А оце-е-енки… — протянул он. — Вот пусть отец приезжает и сам разбирается. Он в этом ни фига не понимает, придётся с мамой советоваться...           

Свою мысль он не договорил, но судя по общему настрою, всё происходящее более чем его устраивало.

***

Осень набирала обороты, и, несмотря на тёплую октябрьскую погоду, в воздухе уже ощущалась неотвратимая близость зимы.

Жизнь шла своим чередом: я ходила в школу и загибалась дома, наблюдая за тем, как мать сходит с ума. Бабушка за последний месяц тоже заметно сдала, подавленная постоянной необходимостью контролировать единственную дочь. На наши попытки отправить маму в диспансер врачи разводили руками, мол, пока она не опасна, против её желания нельзя. А она, конечно же, не хотела. Все разговоры о необходимости пролечиться заканчивались одинаково — слезами, мольбами и судорожными обещаниями взять себя в руки. Временами ей это даже удавалось: затаится в своей комнате на пару дней и практически не попадается нам на глаза. Но потом всё начиналась по новой, и мама рвалась наружу за великими приключениями.

Самое поганое, что всё, что оставалось нам, — это ждать, когда что-то случится. В прошлый раз мама едва не кинулась под колёса автомобиля, когда вышла гулять на середину огромной автомагистрали. Спасибо проезжавшему мимо патрулю ДПС — они-то и отловили маму, направив её прямиком в лечебницу. 

Предполагать, что будет на этот раз, никто из нас не брался.

Поэтому при каждой удобной возможности я, забив на муки совести, задерживалась в школе, стараясь как можно дальше отодвинуть возвращение домой. 

Не последнюю роль в моём желании не спешить домой неожиданно сыграл Чернов, который в какой-то момент тоже стал задерживаться после уроков на пару со мной, каждый раз находя новую причину: то он ждал кого-то из братьев, то собирался идти отрабатывать английский, по которому всё с той же частотой продолжал получать двойки, то… просто сидел со мной на лавочке, пока я делала уроки, разложив тетради на подоконнике.

Это было странно и оттого… волнительно.

Возможно, всё дело было в том, что он ничего не объяснял, а просто торчал рядом, уткнувшись в свой телефон. Мы толком-то и не разговаривали. Просто несколько часов проводили… вместе.

Иногда Рома притаскивал Кира. Вот уж кого нельзя было заподозрить в нежелании общаться. Немного освоившись в моей компании, младший Чернов начинал трещать как трещотка, умудряясь за минуту выдать стопятьсот лишних слов. При этом никогда не вызывая раздражения, а лишь улыбку умиления.

В эти дни я помогала ему с уроками под пристальным Ромкиным взглядом, который он так упорно прятал, стоило мне обратить своё внимание в его сторону. 

— Хочешь, я тебе с английским помогу? — однажды не выдержал Кир, глядя на мои мытарства над инязом.

На мгновение стало даже обидно. Видимо, только я в этой школе была не в состоянии понять заморскую грамматику. Но показывать кому-либо это я не собиралась.

— У вас семейное знание языка? — отшутилась я, краем глаза заметив, как Рома, сидящий на батарейном коробе, напрягся.

— Можно и так сказать, — не заметил подвоха Кирилл, — с нашей мамой сложно его не знать.

— А что с вашей мамой?

— Ну так она же учитель английского… Ай! — последний возглас родился вследствие того, что Ромка запустил тетрадью в младшего брата. — У тебя опять приступ бешенства?! — надулся мелкий.

— Нет, это ты слишком много треплешься, — огрызнулся мой одноклассник.

— Да ладно тебе! И так уже все знают…

— Никто не знает, — упрямился мой Чернов (вернее, не мой, а тот, что учился со мной). 

— У нас в классе знают, мама же почти каждое утро Вику с Крис приводит, а у них в классе учится младшая сестра Оли Макаровой…

— Какая на хрен Оля Макарова?!

— Подождите, — вмешалась я в их перепалку. — Ваша мама работает в нашей школе?

Кир кивнул, сдерживая победную улыбку, дабы сильнее не взбесить брата, который и без того смотрел на нас волком.

— Что? — не поняла я. — Это такая большая тайна?

— Знаешь, ты начинаешь быстро соображать совсем не там, где надо, — уже привычно отделался колкостью Рома.

Мне стало любопытно, что именно разозлило его на этот раз. Но вслух я спросила совсем о другом:

— Если ваша мама работает здесь, то почему ты тогда не поговоришь с ней о проблемах с Инночкой?

Рома аж зубами скрипнул.

— Каких проблемах? — тут же подал голос младший Чернов.

— Никаких! — вспылил старший, после чего уже злобно цыкнул на меня: — А тебя это вообще не касается! Не лезь туда, куда тебя не просят!

По-хорошему, нужно было просто послать его. Наверное, пару недель назад я бы так и сделала, но все эти разговоры о личном, что в последнее время случились между нами, неожиданно сделали меня беззащитной перед его гневом. Тупое чувство близости, что помимо воли начало зарождаться где-то в душе, треснуло, подобно хрупкому стеклу, и все осколки, конечно же, полетели в меня… одну.

Рома взмахнул руками, говоря что-то ещё, но я уже не слушала, схватив с подоконника тетрадь с учебником и забросив рюкзак на плечо, очень быстрым шагом пошла от братьев. Побежать не позволила гордость, хотя внутри всё буквально жгло от желания оказаться как можно дальше отсюда.