Клеймо Солнца (СИ) - Пауль Анна. Страница 7

Кожа девушки немного светится, не так ярко, как во время молитвы, но инсигнии, выглядывающие из-под одежды, мерцают и переливаются насыщенными оттенками.

Я знаю, что девушка отдаёт энергию, выработанную ранее — во время молитвы, и уже завтра на месте срезанных вырастут новые цветы. Но всё равно при виде того, как на конце стебля появляется сок, в груди болезненно ноет…

— Разве мы не наносим им вред? — неуверенно интересуюсь я.

Кожа девушки больше не светится, и Мелисса, передаёт мне цветы и, убирая нож, поднимает на меня глаза.

— По неосторожности делаем это едва ли не каждый день. Приносим вред всей природе.

Она замолкает на несколько секунд, а я поражаюсь тому, как её слова вызвали во мне непредвиденный протест. «Приносим вред всей природе»?! Что это значит?!

— Мы также намеренно пользуемся её дарами, — продолжает садовница, как ни в чём ни бывало. — Как я сейчас. Однако стараемся жить в гармонии с ней и всегда даём что-то взамен.

После её предыдущих слов эти не кажутся убедительными, и неприятное чувство уже поселилось в груди, вынуждая меня бороться с желанием начать спор.

— Да и вообще, — добавляет девушка, пока я продолжаю сжимать в руках букет и стараясь сдержать необдуманные порывы. — Тебе ли волноваться об этом?! Ты приносишь исцеления больше, чем кто-либо.

Серьёзный тон, с которым Мелисса произносит эти слова, отвлекают меня от всего, и я вскидываю на девушку удивлённый взгляд. Она вдруг выглядит растерянной, на щеках выступает румянец, но девушка, преодолевая неловкость, решительно касается моей руки ладонью.

— Я знаю, что мне не стоит это говорить, — произносит она так тихо, что мне приходится прислушиваться, хотя мы находимся всего в нескольких шагах друг от друга. — Однако ты способна на большее, чем исцелять животных. Я не прошу тебя выращивать цветы и деревья, но догадываюсь, что ты можешь быть полезна и в другом. И я прошу тебя хотя бы подумать…

Лихорадочный взгляд девушки шарит по моему лицу, пальцы едва не до боли вцепляются в мою руку, и я запоздало отшатываюсь, застигнутая врасплох страстностью её речей и возмущённая словами.

— Я ни в коем случае не хочу обидеть тебя или поставить под сомнение решения авгуров…

У меня закрадывается смутное подозрение, которое с каждым издаваемым садовницей звуком быстро перерастает в убеждённость, а вслед за ней на меня обрушивается осознание того, как именно она уязвляет и оскорбляет меня…

— … но мне кажется, ты догадываешься, о чём идёт речь… — продолжает Мелисса, многозначительно на меня глядя и ещё сильнее понижая голос, словно боясь, что нас может кто-то услышать.

Мало боится. О таком не то, что шёпотом говорить — даже помышлять нельзя!

Да, я догадываюсь — особенно о том, кто надоумил вести такие речи!..

Разочарование жжёт мои внутренности, и я уже открываю рот, спеша собраться с мыслями и выдать справедливо гневную тираду, но не успеваю ничего ответить, как до меня доносятся шорохи, а спиной ощущаю движение. Взгляд девушки перемещается куда-то за моё плечо. Она натянуто улыбается, но в её тоне слышится досада, когда она говорит:

— Мне кажется, тебе пора.

Не нужно поворачиваться, чтобы понять, что пришёл тот, в ожидании кого я коротала время в саду. Но больше я не чувствую тревоги из-за предстоящей встречи. Теперь я ощущаю только горечь из-за разговора с садовницей, и даже не пытаюсь скрыть неприязнь, с которой смотрю на Мелиссу, прежде чем порывисто отвернуться от неё и уйти из сада.

* * *

Неприятный осадок маленькими, но тяжёлыми камешками оседает в моей душе. Мы с Фортунатом обошли по кругу всю Аметистовую аллею, однако перебросились всего несколькими фразами. Мы дружим достаточно долго, чтобы даже молчать было уютно, но сегодня всё иначе, и, возможна, истинная причина в том, что я слишком угнетена после разговора с Мелиссой…

Думать о плохом совсем не хочется, тем более, когда вокруг стоит умиротворяющая тишина: после обеда эдемы по обыкновению вернулись в Муравейник, решив отдохнуть час-другой.

Мы почти доходим до нужного места, как внезапно громкий щебет птиц окончательно возвращает меня к реальности, и становится стыдно за то, что так долго продолжаю саму себя погружать во мрак, а парень всё это время терпеливо ждёт, когда же я приду в себя. Я невольно вскидываю глаза, как будто только сейчас его узнаю, и на этот раз возникает ощущение, что я действительно впервые его вижу.

Как и Нона, Фортунат обладает необычной и яркой внешностью, которой может позавидовать любой юный эдем. Вместо волос у него иглы, как у ежа, только белые. Такие же на плечах и руках, но меньше. Острые скулы, прямой нос и грозно нависающие брови в совокупности с высоким ростом и крепким телосложением придают молодому эдему поистине угрожающий вид. Но если внешность Ноны соответствует её характеру, то о Фортунате можно сказать только обратное. Однако понимаем это, наверное, только мы с Ноной, потому что с тех пор, как Фортунат появился в нашем Фрактале, другие друзья, кроме нас, у него так и не появились.

На груди и предплечьях — изящные узоры, едва заметные днём, однако ночью они сияют ярко, напоминая мерцающую паутину, усыпанную росой.

— Авгур Гилар отпустил меня на несколько часов, — предупреждает эдем, и под внимательным взглядом я замираю, застигнутая врасплох за разглядыванием Фортуната. Хорошо, что он сегодня хоть в рубашке, а не с обнажённым торсом, как любят ходить многие юноши во Фрактале. Правда, полупрозрачная ткань едва ли скрывает крепкие мышцы.

Пытаясь скрыть неловкость, поспешно поднимаю взгляд, и это ошибка, потому что я тут же наталкиваюсь на янтарные глаза. Редкий цвет никого не оставляет равнодушным, я не раз слышала комплименты в адрес моего друга, но сейчас с толку меня сбивает не привлекательный оттенок: в глазах пляшут озорные огоньки, а кривую улыбку и вовсе не получается игнорировать.

Мои щёки заливает румянец, когда я догадываюсь, что Фортунату не терпится прокомментировать моё поведение, но он находит в себе силы сдержаться, а когда говорит, то его голос звучит ровно и спокойно, почти как ни в чём не бывало. Почти.

— Мы идём к Гористому венку?

Я с радостью хватаюсь за спасательную соломинку:

— Что ж, когда ещё у тебя будет несколько свободных часов? Стоит потратить их с пользой?

Фортунат кивает.

— Покажешь мне то животное, о котором все говорят?

Теперь киваю уже я, а мне ответом служит обаятельная улыбка.

Мы приближаемся к западной части Фрактала, к низине, раскинувшейся у подножья гор. Из-за того, как резко сталкиваются в этом месте ландшафты, я уже от Аметистовой аллеи могу рассмотреть вдали все главные постройки.

Из-за деревьев виднеется лишь часть домика на опушке леса, где располагается пайдейя — школа для детей. На самом верхнем ярусе — открытая круглая площадка, называемая просто — Главной террасой. На ней обычно проводят общие уроки и собрания для учеников. Существует ещё множество ярусов, которые сейчас скрыты от наших взоров кроной дерева, прямо в стволах созданы небольшие комнаты, но даже двери и окна рассмотреть с такого большого расстояния не получится.

Правее от пайдейи, вдоль гряды, расположились хижины: домик художников состоит из большого количества открытых и полузакрытых балконов; ювелиры создали сооружение круглой формы, похожее на гриб; шатающаяся палатка строителей, напротив, обладает прямыми линиями и кажется угловатой; хижина целителей представляет собой два небольших домика на дереве.

Мы подходим ближе и теперь можно рассмотреть все шатающиеся палатки. С близкого расстояния видно, что хижина художников окружена паутиной, ведь именно из неё мастера создают одежду и даже украшения. Ставни окон украшены изысканной резьбой, а балконные ограждения густо укрыты плющом.

Хижина ювелиров имеет округлые формы, из-за чего складывается впечатление, что домик растолстел. Под сооружением виднеется толстый ствол дерева, напоминающий ножку гриба, усеянный дверями и окнами. Из-под земли выглядывают могучие корни. Говорят, что из шатающейся палатки подземные туннели ведут прямо в горные пещеры, где ювелиры добывают драгоценные камни, из которых после создают чудесные украшения. Их работа овеяна не меньшей таинственностью, чем медитации, проводимые внутри ствола дуба, однако кто знает, что из легенд — правда…