Соблазн Черного (СИ) - Зайцева Мария. Страница 2

- Витя послал встретить…

- Да, я поняла.

Мужик заткнулся с видимым облегчением. Да уж, разговоры – точно не его. Я еще раз посмотрела на небритую , явно уголовную морду, потом перевела взгляд на напряженных сотрудников аэропорта, профессионально сканирующих его на предмет всяких веселых находок, и мотнула головой в сторону выхода.

- Идем?

Он подхватил сумку и двинулся первым, прокладывая мне путь. Хотя, особо для этого ему напрягаться не приходилось. Оно и понятно, двухметровая татуированная лысая образина в спортивном абибасе, с характерными манерами уголовника. Настолько характерными, что сразу становилось очевидно, что татухи его – это никакие не татухи, а партаки зоновские. Естественно, никто на пути не становился.

За ним меня и не заметно было. Хотя обычно я очень заметная. Это у нас в Мюнхене на меня и не смотрели, а здесь, на Родине… Почему-то многих мои белые с синим отливом волосы напрягали и заставляли внимательнее всматриваться. И находить все новые и новые причины для более тщательного осмотра.

Я шла следом за татуированным мужиком, ловила на себе осторожные взгляды окружающих и вздыхала про себя.

Потом осматривала черный гелик – привет из девяностых, куда сопровождающий уже загрузил чемодан и теперь садился за руль, даже и не подумав открыть мне дверь, и опять вздыхала. Уже не про себя.

Ну привет, родная земля…

- Тебя как зовут? – водитель рулил осторожно, но машины, естественно, перед ним тоже разъезжались. Может, по номерам узнавали и сваливали от греха?

- Толик.

- Толик, а почему Витя не встретил?

Папой я Витю,  даже когда мы один на один оставались, не звала. Так и не привыкла за столько лет.

- Да Вася в больницу как раз попал…

- Что-то серьезное?

Витиного бессменного водителя Васю я знала столько же, сколько и собственно самого Витю, и, надо сказать, эмоций испытывала к нему  не меньше. А, возможно, что и побольше. Как-то он попроще. Поприятней. Особенно, если не думать про его прошлое. И про прошлое Вити… И вообще… Куда смотрела моя мать, интересно, когда заводила отношения с таким опасным мужиком?

Я ее никогда не спрашивала. Нет, один раз спросила. Огребла оплеуху и все. Как отрезало.

- Да так… Сердце чего-то… Ему ж уже за шестьдесят….

- Витя с ним в больнице?

- Да. А меня вот отправил срочняком.

- Давай тогда в больницу.

- Но Витя велел…

- Толик, - я  посмотрела на него, добавила жести в голос,  - в больницу.

Он глянул в зеркало заднего вида на меня. И кивнул.

Я откинулась на спинку сиденья, лениво рассматривая пейзажи и  прикидывая по срокам, сколько я здесь не была.

По всему выходило, что около трех лет.

В прошлый раз на пару дней всего приезжала.

Только с Витей увиделась, да с Колей, моим дядькой, единственным и любимым.

Я у него  жила недолго, после отъезда матери в Мюнхен к своему нынешнему мужу.

Она круто тогда брата перед фактом поставила, что теперь у него в доме будет жить тринадцатилетняя девчонка.

Коля, на тот момент  свободный, активный мужик, такой подставе, конечно, сильно обрадовался.

Все же неженатые мужчины мечтают о взрослых детях переходного периода? Да?

Ему некуда было деваться тогда, семь лет назад.

Не в детдом же меня.

Никто ведь не виноват, что мама увлеклась своими поисками женского счастья.

Правда, я в то время по-другому считала. И активно маме мстила. Правда, в итоге выходило, что получал мой ни в чем не виноватый дядька. И один раз чуть было под пулю не влетел из-за меня, дурехи.

Думаю, что он явно выдохнул с облегчением, когда мать через пару месяцев меня к себе перевезла.

Тем более, что у него там активная личная жизнь наконец-то в стабильное русло вошла, женщина появилась, готовая его характер и профессию хреновую терпеть. А это очень важно. По нынешним временам, женщина, которая хочет иметь серьезные отношения с капитаном убойного отдела МВД, это просто находка. Сокровище. Надо вцепляться и держать, ногами отпихивая конкурентов.

Дядя Коля примерно так и поступил. Вцепился с такой силой, что бедной Вере ничего не оставалось, как выйти за него замуж.

А я , поплакав немного, потому что ну очень уж не хотела уезжать из родного города, где у меня все было , и даже первая любовь болючая оставалась,  все же начала привыкать жить в новой среде.

Мюнхен – красивый город. И свободный. Мне в итоге понравилось.

Матери до меня дела не было в любом случае. Без разницы, рядом я или далеко, а потому у свободолюбивой Лены появилось больше возможностей и меньше контроля.

Хорошее времечко.

А, учитывая, что деньги мне присылались из России регулярные и серьезные, то еще и безбедное.

Я посмотрела на себя в отражении стекла, поправила бело-серебристые волосы, улыбнулась. Колечко в носу задорно блеснуло.  Красотка.

Витя заценит. И татуху мою новую тоже. И тоннели в ушах. Поржу над выражением его физиономии.

Уезжала девочка-конфетка с длинными русыми локонами и невинным взглядом. А вернулась оторва с короткими белыми волосами, татухами, пирсингом и агрессивным мейкапом. Красота. Отдохновение души, да.

Больница встретила тишиной и давно забытым запахом медикаментов. Странно, в Германии такого запаха нет. Или я не замечала? Хотя, не то, чтоб я часто там посещала  больницу. У нас имелся семейный доктор, который на дом приходил.

Толик топал впереди, показывая дорогу.

В палате было чисто, стоял большой телек, передвижной столик, полный еды. И висел густющий табачный смог.

- Ленок! – Вася, расслабленно валяющийся на больничной койке с сигаретой в татуированных пальцах, подпрыгнул и сел, - нихера себе! Витя, гля, какая!

Я улыбнулась ему, от сердца прям отлегло. Потому что не может быть все плохо у человека, так шустро прыгающего и так смачно курящего.

И перевела взгляд на второго мужчину.

Невысокого, жилистого, седого. С острым пронзительным взглядом и резкими морщинами у губ.

На нем была наглухо застегнутая рубашка, но я знала, что под ней, в районе плеч, симметрично наколоты две звезды. И еще одна на спине. За это, собственно, он  и получил свое прозвище.Витя «Три звезды», законник, когда-то гремевший на весь союз как крутой медвежатник, ломщик сейфов, потом, в девяностые, на всю Россию… А сейчас тихий и спокойный пенсионер, неудачно притворяющийся, что все уже давно в прошлом.

Мой отец.

- Ленкин! А чего сюда? Я же сказал… - тут он глянул на Толика, тот заметно спал с лица, а я торопливо встала на его защиту:

- Это я попросила. Узнала, что Вася заболел.

- Да какой там заболел, - с досадой махнул рукой Вася, - так, кольнуло один раз, и то, наверно, просто геморрой, а этот сразу сюда…

- Да пошел ты, дурака кусок, геморрой… В грудине. Трещишь как дышишь!

- Да молчи уж, старый… Ленок, иди поцелую! Красивая стала, ух!

Я подошла к Васе, обнялась с ним с огромным удовольствием, потом развернулась к Вите.Он смотрел на то, как я здороваюсь с Васей и не успел скрыть странное болючее выражение в глазах. Заметил, что я наблюдаю и ощерился. Приветливо, типа.

- Ну, как долетела? Надолго?

Движения ко мне не сделал. Ждал.

И я подошла сама. Обняла сдержанно. Почувствовала, как вздохнул взволнованно, как дрогнули руки на спине, прежде чем прижать к себе крепче.

- И я рада тебя видеть, Витя.

Пальцы сжались сильнее, а потом расслабились. Витя не говорил никогда, что хочет,  чтоб я его отцом называла, не те у нас отношения. Но, наверно, ждал. Я думаю, что ждал. Иначе, для чего это все?

Витя «Три звезды», всегда свято чтящий закон, запрещавший ворам в законе иметь семью и детей, жениться и вообще обзаводиться какими-либо ценными вещами и привязанностями, соблюдавший его даже тогда, когда весь остальной блатной мир признал прежние представления архаичными и не требующими беспрекословного соблюдения,  прокололся феерически.

Выйдя в очередной раз из тюрьмы, он неожиданно для самого себя закрутил роман с молодой женщиной, продавщицей в магазине бытовой химии. Маме моей на тот момент было тридцать, веселая разведенка, она гуляла напропалую, и брутальный, сорящий деньгами кавалер привлек внимание.