Охота на магов: путь к возмездию (СИ) - Росс Элеонора. Страница 93

В коридоре витал легкий ветерок, бодрящий и заставляющий смахивать пряди волос за плечи. Впереди теплый, одинокий блеск свечи озарял подступившую фигуру, обдавая дымком таинственности. «Амери идет встречать, — сразу же подумалось ей. — Он хорошо знает об устройстве замка… Должно быть». Фигура приближалась, становилась больше, отбрасывая тени на стены, и вдруг совсем подбежала. Дыхание замерло, сердце застучало. Вот-вот она окажется в его объятьях, как вдруг фигура вздрогнула и рядом с ней оказался взволнованный Филген. Совсем рядом, он тяжело дышал, подавляя в себе безутешный порыв взять ее руки и расцеловать до боли, до его боли, до раны в сердце! Душа чуть из груди не вылетела, смотря на жалостное лицо, точно пережившее потерю. Розалинда ступила вперед, ощущая на лбу теплое, сбитое дыхание и тихим, ровным голоском проговорила:

— Почему вы так рано, Филген?

Большего выдавить из себя она не смогла. Хотелось утешить, обнять, приласкать его — мученика неизведанной трагедии. Но она видела, что сил выговориться вдоволь у него тоже не было.

— Амери решил пораньше поехать и взял меня с собой, — выговорил он, стараясь успокоить бешеный стук сердца. — Мы не потревожили?

— Нет, но я сильно удивилась, когда дошло известие о вашем приходе. Что случилось? Ты взволнован.

Она положила руку на его плечо, и тот лишь поднял взгляд. В одно мгновение Филген стал серьезнее, и будто внезапной паники не было. Все же, причины она не выведала и они вместе уж хотели идти, как вдруг Амери вошел в коридор довольно любезно, и с удвоенной солидностью раскланялся Розалинде. Тусклый свет не касался всех красот его одеяния: черный фрак, темно-алая рубашка, серебряные ожерелья блистали на открытой шее. На ушах показались темные серьги, лукавством веяло от него куда сильнее, чем ароматом парфюма.

— Здравствуйте, дорогая, — с распахнутыми руками встретил он ее. — Сегодня особенный день, а Вы еще не собраны! Честно, я предусмотрел этот момент и явился с ним раньше, — взглядом указал на Филгена, — чтобы помочь. Кто же еще Вам подскажет, как стоит одеться? Тем более, это Ваш первый раз, и Вы нуждаетесь в совете опытного…

— И только из-за этого Вы так рано приехали? — прервала его речь Розалинда. — Я могла бы одеться сама, и дело это личное.

— Конечно, нет! — впопыхах стал оправдываться Амери, взглядом требуя поддержку товарища. — Еще и ради Вашей компании. Вы не знаете, но на таких мероприятиях всегда так шумно, что уши глушит. Не поговорить совсем. Несомненно, можно отойти куда-нибудь, но у людей возникнут подозрения.

— А кого еще ты с собой таскать собираешься, — спросил Филген, пряча руки за спиной, — если какие-то там люди неправильно подумают?

— Тебя! — торжественно воскликнул он. — Но, честно говоря, только из-за товарищества. Если тебе не в обиду, то можешь не идти с нами и потанцевать со светскими красотками. Ну, не делайте такое лицо, Розалинда. Хотите, и с вами никто танцевать не будет? Ты только, Филя, меня за руку не води. Я тебя знаю, — с озорством добавил Амери, шагая по коридору. — Однако, что мы стоим? Сборы на балл дело… сложное! Особенно дамам. Так что, прошу.

Со всем почтением он протянул руку Розалинде, но та сделала вид, что не заметила и пошла впереди всех. Амери замер и лишь пожал плечами, как вдруг его руку опустил Филген и прошел к лестнице.

— Думал, сейчас возьмешь.

— Хорошо, что это не сбылось. Иначе бы я сам на себя похож не был.

— Да ладно тебе, — фыркнул Амери, поднимаясь следом за ними.

Прошли до комнаты в молчании. Эта музыка, желанная ушам, исцеляла и очищала душу от грязных, кусающихся чувств. Но присутствие парней настораживало. Особенно тревожил ее неважный вид Филгена: что же такое стряслось, что смогло вывести его из строя? Объяснений не находилось, а хотелось спросить об этом наедине, ибо при Амери он не выскажется. «Нужно ли их в спальню мою запускать? — засомневалась Розалинда, подходя к двери. — Мало ли, что могут натворить. Конечно, насчет Амери и сомневаться нельзя — натворит многое. Эх, ладно. Они всего лишь хотят помочь мне. Что же, отказываться, что ли?» Дернув ручку, она запустила гостей, а после и вошла сама.

В этот день солнце ломилось сквозь ветви ели, ударяясь в окна. Стены вдохнули в себя предзимнее тепло, которое долго еще будет навевать воспоминания прошедшего лета. Расхаживая по комнате, Амери то тупился, то взводил взгляд к окну, и речь его посыпалась, будто притворная лесть:

— Как у Вас тут хорошо, Розалинда! — он обернулся, улыбаясь. — А мне кажется, что в пасмурные деньки здесь и покончить с собой не грех. До того хмуро все и мрачно. Но это лишь мои догадки, а все же, умирать не нужно. Нельзя терять таких людей… Да, впрочем, мне нравится. У Царя явно есть вкус, только он не использует его для себя. Сколько раз входил в его кабинет, а все мутно, блекло, темно! Это объясняет то, почему Грифан всегда, перед каждым моим приходом недовольный. А я-то уж думал, что дело во мне, представляете? Навыдумывал себе, сам и выхлебываю!

— Что это у Вас, Амери, за дела такие с царем, что он не в настроении каждый раз? — поинтересовалась Розалинда, затворяя дверь. — Вы так и не силитесь говорить.

— Личного характера… — вмешался Филген, дразня Амери его же избитой фразой. — Я правильно сказал? Обычно на такие вопросы ты отвечаешь именно так, но разве это имеет смысл?

— Ну, шутник! — с выделанной похвалой отчеканил он. — Подумай, разве я всерьез так отвечаю? Не знаешь ты меня, и не так уж часто я это говорю. А насчет дела: да, оно личное. Надеюсь, что у нас будет минутка, чтобы обсудить это. А теперь наш разговор зашел совсем не туда, не кажется ли вам? Розалинда, я так понимаю, здесь Ваша одежда, — подойдя к темному шкафу, он чуть приоткрыл дверцу. — Все же, мало времени, а Вы извините, что лезу, куда не надо.

Медленно отворяя дверцы, он и не заметил, как тут же подле него оказалась Розалинда, и на нахмуренном лице ее читалось недовольство. «Какое противоречие! — так и хотела выкликнуть она, но замялась. — Если не дозволено лезть, так зачем лезете?» Филген так и замер у двери, прильнув спиной к стене. Вмешиваться в сборы ему явно не хотелось. Утомленный собственными переодеваниями, он лишь изредка вставлял свое слово, чтобы уколоть Амери замечанием, или непременно «должно» высказаться.

— Что же это такое, Розалинда? Что же Вы так на себе бережете? Хоть садись прямо сейчас и поезжай к бутик!

Все же, наряжаться Розалинде не хотелось. Выпроводив их за дверь, она переоделась в длинное фиолетовое платье, украшенное камнями и золотыми цепями. Распустив волосы, она поглядела на себя в зеркало, полная чувством предстоящего торжества. Постепенно блестки и золото уносили ее в танец забытья и бесконечного течения пестрой, яркой мелодии. «Это, конечно, хорошо, но я так и не узнала, будет ли Дарья на балу. Сомнительно, ведь ее репутация знатно пошатнулась и она не будет способна вынести сильный удар общественного мнения». Розалинда хотела без конца пребывать в воображении и оставаться в пределах комнаты, но любопытные глаза Амери проскользнули в щели двери, и с порывистым энтузиазмом он спросил:

— Вы закончили?

— Да… почти, — промямлила Розалинда, продевая заколку к волосы.

— А что же еще осталось? — Амери вошел, закрывая дверь прямо перед Филгеном. — Ох, извини. Случайность, — тут же обратился он к нему, негодовавшему и нахмуренному. — Точнее, привычка. Я не хотел. Так, что там с платьем? Я смотрю, настояли на своем выборе. Вам виднее будет. А у нас-то времени еще много? Вы только что обедали, да?

Она кивнула, подправив пышный подол платья. Оглянув себя напоследок, она двинулась к двери, и встала напротив Филгена, смотря на него требовательно и ожидающе.

— Так что? Твой отец говорил что-нибудь о Дарье Амеан? Она будет? — голос слегка подрагивал, точно перед ужасной сценой. — Не хочется встречаться с ней. Если увидит меня, и узнает все… Схватит и потащит домой. Дальше я уже и не хочу представлять, что будет…