Тайна «Нереиды» - Алферова Марианна Владимировна. Страница 12

Норма не могла отвести взгляда от хронометра. Почему до сих пор нет никаких известий?! Элий ходил по таблицу взад и вперед. Его неровные шаги лишь усиливали тревогу. Фрументарий приоткрыл дверь, шепнул несколько слов на ухо Цезарю и исчез. Зазвонил телефон. Элий снял трубку, выслушал. Хронометр ожил и отбил три четверти. До полуночи осталось пятнадцать минут. Элий повернулся к Норме.

— Пятерым удалось бежать. В том числе Триону. Двое убиты. Одного не оказалось дома, когда за ним пришел человек Триона. Сейчас этого физика перевезли в надежное место и держат под усиленной охраной. Одного похитителя вигилы застрелили. Так что нам он ничего не расскажет. Кто устроил побег, пока неизвестно. Ясно одно: Трион хочет собрать ученых вместе и продолжить начатое.

— Лучше бы нас всех убили, — прошептала Норма.

— Если боги не сделали этого, значит, ученые не виновны. При испытаниях постоянно взрываются летательные аппараты, однако конструкторы остаются невредимы. За мысли никто не судит — гласит римское право.

— Вряд ли боги руководствуются в своих поступках законами римского права. Но Трион перехитрил богов. Его приборы создавали «шум», который не позволял богам и гениям следить за нашей работой.

— Да, я знаю, Z-излучение дает тень невидимости. Вы занимались недопустимыми исследованиями, и в то же время сами исследования служили вам щитом. Очередной парадокс.

— Как в любом парадоксе, все дело в тонкости обмана. Боги боятся не только Z-лучей. Некоторые виды электромагнитных волн, вполне безопасные для человека, заставляют их слепнуть. В лаборатории Триона повсюду стояли приборы, генерирующие излучение определенной частоты. В них начало. А зонтик Z-излучения — это потом.

Элий остановился, будто наткнулся на невидимую стену. Долго молчал.

— Такие приборы запрещены законом Империи, — выдавил он наконец. — Это государственная измена. В отчете комиссии о них не было ни слова. Безнаказанность Триона объяснялась только Z-лучами.

— Значит, пока ты выступал в сенате, кто-то очень могущественный велел уничтожить «глушилки». Теперь уже не доказать, что люди Триона намеренно скрывали свои замыслы от богов.

Неужели Руфин замешан в урановом деле? Теперь понятно, почему он так легко уступил доводам Элия: пока Цезарь твердил о милосердии, император обделывал свои делишки.

— Руфин помог сегодня ученым бежать? — спросил Элий и сам ответил: — Нет. Руфин мог убить Триона, но не стал бы выпускать физика на свободу.

— Все изменилось в мире. Старые запреты вряд ли действуют… Если так… если Трион может… то… и мы…— она запнулась.

— То мы — что? — Элий посмотрел на Норму в упор.

Норма почувствовала, что не может выдержать его взгляд, и опустила глаза.

— То может быть, и нам стоит попытаться на благо Рима создать бомбу? Я бы могла попробовать… Мой племянник, очень способный юноша, также изучал ядерную физику…— она замолчала и вопросительно взглянула на Элия. — Ведь это я первой высказала гипотезу о том, что при бомбардировке ядра урана нейтронами происходит деление ядра.

— Благодарю от себя лично и от имени Великого Рима, — с нескрываемой издевкой отвечал Элий. — Но свою бомбу ты создавать не будешь.

— Глупо. И к тому же не ты, Цезарь, решаешь подобные вопросы.

— В данном вопросе сенат со мной солидарен. Стоит Риму создать какое-нибудь оружие, и через год-другой оно появляется у наших противников.

— А что если бомба появится на год-другой раньше у виков?

— Наша задача — помешать Триону. Подумай, что мы можем сделать.

— Что можно сделать, — Норма пожала плечами. — Триона сложно остановить. Главное — перекрыть ему доступ к урану. — Ничего более удачного на ум пока не приходило. Но если Трион так успешно увел из-под носа охранников своих людей, то почему бы ему не завладеть и необходимым сырьем?

— Урановая, руда надежно охраняется, — отвечал Элий.

— Только тот уран, что изъяли из лаборатории в Вероне. Но Трион может добыть руду в Конго. Надо…

— Я уже отправил людей в Конго. Руководство компании Верхней Катанги предупреждено. Будем надеяться, что мы не опоздали и доступ к оксиду урана перекрыт. Но у меня такое чувство, что Трион не будет искать оксид урана в Конго.

В день рождения римлянин приносит жертвы своему гению — цветы на домашний алтарь, несколько капель вина, несколько зерен благовоний. Рассорившись с гением, Элий уже три года не делал этого. И вот сегодня утром он поджег палочку благовоний и положил на ларарий. И даже сказал:

— Тебе, Гэл…

Но просить ничего не стал — ни удачи, ни здоровья. Только сам себе подивился. Существу (он чуть не подумал о гении — человеку), которое готово было разрезать его живьем на куски, он приносил жертву. Зачем? Заискивал перед ним? Пытался умилостивить? Боялся? Ни то, ни другое, ни третье. Так зачем же?

Он и сам не знал. Как не ведали этого золотые орлы, украшавшие старинный ларарий.

«С бесноватыми надо бесноваться». Для чего? Чтобы бесноватые не заметили, что ты не такой, как они? Это глупо. Так зачем? Понять, почему они беснуются? Да можно ли это сделать? Или понять то, что заставляет их бесноваться? Элий так задумался, что

не заметил, что кто-то подошел и встал рядом. Элий скосил глаза. Рядом с ним стоял Гэл. Его мучитель. Его враг. Его гений.

Сейчас Гэл совсем как человек — одежда проста, сандалии изношены. Внешне даже похож на Элия: темные волосы, прямой нос. Но не Элий. Лицо невыразительное, бледное, глаза светлые, чуточку сумасшедшие.

Гэл вдыхал аромат благовоний и улыбался. Гению казалось, что он все еще обладает силой.