Тайна «Нереиды» - Алферова Марианна Владимировна. Страница 94

— Мезрум! — Элий сделал последнюю попытку удержать коменданта. Но тот даже не обернулся. — Мезрум! Если тебя захватят в плен и потребуют открыть ворота, мы их не откроем.

— Сам прикажу открыть, когда буду возвращаться! — долетел ответ.

Элий стоял неподвижно и смотрел вслед выезжавшим за ворота. А Рутилий уже отдал приказ преторианцам, одна центурия устремилась на стены, гвардейцы рассредоточились и заняли места, держа под прицелом багатура и людей из его отряда.

— Пойдем посмотрим, как этого глупца прирежут, — сказал Рутилий.

— Думаешь, его убьют? — Элий полагал, что коменданта попытаются взять в заложники.

— Могут и в плен захватить. Но это почти одно и то же. Тогда его прирежут через пару часов.

Они поднялись на стену и расположились за мешками с песком.

— Не высовываться, — приказал Рутилий и навел бинокль на мчащегося навстречу монголам коменданта.

Квинт укрылся за полуразрушенным зубцом стены. Комендант тем временем подскакал и остановился возле монгола. Варвар встал так, чтобы комендант загораживал его от нацеленных со стен винтовок.

— Чтоб его Орк сожрал. Что вытворяет! Монгол обменялся с комендантом двумя или тремя фразами. Элию казалось, что он даже различает хриплый гортанный говор. Переводчик стоял рядом с ними и что-то лопотал, ожесточенно размахивая руками. И тут как будто молния блеснула. Пророкотал звук выстрела.

— Огонь! — закричал Рутилий.

Но было поздно. В воздухе засверкали сабли монголов, стража Мезрума валилась под ноги коней, не успев даже обнажить клинки. Элий прицелился, пытаясь поймать в оптический прицел прыгающую вверх-вниз голову монгола.

— Не стреляй! — крикнул Квинт и ударил Цезаря под руку.

Элий успел нажать на курок, пуля ушла вверх и никого не поразила.

— В чем дело?

— Ты не дал присягу. Ты не имеешь права убивать.

— А раньше ты не мог вспомнить о присяге? — прошипел Элий.

Залп римских винтовок стал точкой, завершающей бойню. Монголы с визгом и воем неслись назад к своим позициям, волоча на арканах пленных. На острие копья багатура торчала отрубленная голова Мезрума. Лишь двух монгольских всадников удалось снять стрелкам Рутилия.

— Так даже лучше, — сказал трибун, опуская бинокль. — Комендант не будет нам мешать. А с Дионисием мы поладим.

Элий отполз в сторону и уселся в тени зубца. В висках стучало, будто сошедшие с ума часы пытались отсчитывать сошедшее с ума время. Бессмысленная смерть Мезрума… бессмысленная смерть… а бывает смерть осмысленная? Ему не хотелось об этом думать, потому что в ближайшее время смертей будет очень много. Слишком много. Вполне достаточно, чтобы сойти с ума. Квинт вновь притулился рядом. Сдернул шлем, отер ладонью взмокший лоб.

— Что будем делать? — Он будто не к Элию обращался, а к кому-то более могущественному.

— Будем монтировать прожектора, — отозвался Рутилий.

Визг и крики вновь послышались снизу. Элий вновь кинулся к узкому просвету в мешках. Около полусотни всадников мчались к стенам.

— Огонь! — приказал Рутилий.

— Ложись! — завопил Элий, предвидя, что сейчас произойдет.

Но его вопль потонул в грохоте залпа римских винтовок. А снизу, расчеркивая небо, неслись черные тонкие жала. Как заколдованные, они проходили меж зубцами, перелетали через мешки с песком и впивались в легионеров. Один из наконечников ударил Элия в плечо, но броненагрудник выдержал, второй оцарапал руку повыше локтя. Рядом с Элием гвардеец ухватился за впившуюся в шею стрелу и, хрипя, завалился на бок. И тут будто молния ударила в лицо одновременно с оглушающим грохотом взрыва. Посыпались осколки кирпича и известковая пыль. Рядом с Элием сошвырнуло со стены гвардейца. Другого разорвало на куски. Элий спасся, упав ничком за мешки с песком.

— Что это было? — спросил Элий, стирая с лица песок из лопнувшего мешка.

— По-моему, граната, — отвечал залегший подле Квинт. — Только как они ее закинули на стену? Выстрелили из лука?

А отряд монголов, не понеся потерь, устремился назад, к своим позициям,

Рутилий повернулся к Элию. Лицо его приобрело кирпичный оттенок. Глаза налились кровью.

— Чтобы подобного не было никогда! На стенах я командую! Я! Ты рядовой! И не более того. Понял?

Элий лишь стиснул зубы. Разве можно так орать, когда на камнях и на мешках с песком рдеют пятна крови?

— Иди со мной…

Пригибаясь, Рутилий побежал вдоль зубцов. Элий двинулся следом. Привалившись к мешкам, лежал мертвый легионер — стрела угодила ему в глаз. Другой, поминая подземных богов, держался за пробитую . насквозь руку.

Элия душила ярость. Буквально за несколько минут погибло четверо солдат. Чтоб Орк сожрал этих кочевников! Где же хваленая римская мощь? Имея такое превосходство в вооружении, римляне так уязвимы! Или их преимущество — только миф?

— Скажи, что будет дальше. После того, как варвары обглодают Месопотамию до косточек? — спросил Рутилий. — Пойдут на Рим?

— Рано или поздно пойдут. Они хотят завоевать весь мир, до самого последнего моря.

— Они что, не знают, что земля круглая и существует Новая Атлантида? — подивился Рутилий. — Еще Сенека предсказал ее открытие.

— Монголы считают это выдумкой европейцев. По их представлениям — земля плоская и лежит на огромной черепахе. В середине твердь, и ее омывает море.

— А вдруг они правы? — задумчиво проговорил Рутилий.

— Насчет черепахи?

— Нет, насчет того, что завоюют весь мир.

— Завоевать можно. Но удержать — нет.

— Какое мне дело — удержат они или нет, если меня не будет! И моего сына. И мира нашего не будет. Потому что завоеванный Рим — это уже не Рим. Но они его не завоюют, — процедил сквозь зубы Рутилий, глядя куда-то мимо Элия. — Я этого не позволю. Запомни… Ты что-то хочешь сказать, Цезарь?

— Я должен дать присягу. Я и Квинт…

— Да, точно… Я и забыл. Хорошо, дай присягу на год [68] , и тебя зачислят в центурию. И твоего соглядатая тоже.

— А ополченцы?

— Они тоже присягнут. Кто хочет сражаться. Таков закон Рима. И Содружества, кстати, тоже.

Он отыскал ее уже на пирсе. Она стояла в очереди — обычная богатая римлянка в прозрачной палле. Что ткань дорогая и расшита искусно, не каждый заметит. Но он заметил и, подойдя, тронул беглянку за руку. Летиция обернулась и глянула гневно. Потом узнала.