Не родные (СИ) - Джокер Ольга. Страница 17

— Подними футболку, — просит Самсонов.

— Зачем? Ты там уже всё видел.

— Малыш, я сейчас без шуток.

— Со мной всё хорошо, Кирилл! Поцапались немного…

Он подходит ближе, сокращая расстояние между нами, и, подхватив край футболки, тянет её вверх. Я часто дышу и опускаю взгляд вниз, почему-то не думая в этот момент, как выглядит моё тело со стороны. Лишь о том, что его пальцы касаются кожи. Нежно и осторожно. Заботливо даже.

— Пиздец, — выносит вердикт Кирилл.

Он опускает футболку, потирает ладонью лицо и крепко о чём-то задумывается. Хорошо, что в комнате царит полумрак и Самсонов не видит, как сильно горит моё лицо. Потому что, как ни крути, он мужчина. Единственный мужчина, который уже не единожды видел меня голой.

— Собирайся, едем в травмпункт, — произносит он чуть позже.

— Я никуда не поеду! Подумаешь, повздорили из-за понравившегося мальчика…

Голос предательски дрожит. Умом я понимаю, что вариантов нет. Кирилл не станет меня слушать! Если он вбил себе что-то в голову, то обязательно это выполнит. Но как он не понимает, чёрт возьми, что сделает только хуже! Соня меня убьёт после этого! Уничтожит!

— Ты же понимаешь, что я не спрашиваю? — Кирилл выгибает бровь. — Тебе помочь одеться?

— Нет! Боже, нет!

— Тогда я жду тебя внизу.

— Слушай, отстань от меня, а?! — выкрикиваю вслед уходящему Самсонову. — Я устала и хочу спать!

Кирилл возвращается, подходит вплотную и ловко хватает меня на руки. Я громко вскрикиваю от неожиданности и лёгкой боли. Со всей силы молочу его кулаками по спине, пытаясь остановить, но это бесполезно! Самсонов несёт меня вниз, крепко удерживая на руках, пока я визжу и пытаюсь сопротивляться.

Он ставит меня на ноги уже в прихожей. Заставляет обуться и накинуть куртку. Я спорю, что в пижаме никуда не поеду, но тем не менее почему-то слушаюсь и, сунув ноги в кроссовки, выхожу следом на улицу.

Сильный дождь мочит лицо и волосы. Кирилл, положив руку на мою поясницу, подталкивает к автомобилю и помогает забраться на переднее сиденье. В салоне так холодно, что стучат зубы. Правильно ли я делаю, что со всем соглашаюсь? Если в универе об этом узнают, затравят…

Самсонов уверенно гонит по загородной трассе. Молчит и, нахмурившись, о чём-то думает. Страшно даже представить, что у него в голове.

— Мы попадём в аварию, если ты не сбавишь скорость! — обращаюсь к нему испуганно. — Хочешь покалечить меня ещё сильнее?

— Просто пристегнись и заткнись, — парирует Кирилл.

Ничего не остаётся, кроме как подчиниться. Я отворачиваюсь к окну и смотрю на мелькающий за стеклом ночной город. Красивый, впечатляющий своими размерами и при этом абсолютно чужой. А ведь Самсонов прав. Я не выживу здесь. Сломают, съедят и даже не подавятся. В посёлке, работая санитаркой, мне было бы куда проще…

Автомобиль останавливается у приёмного отделения. Я выпрыгиваю раньше, чем Кирилл успевает подать руку. Внутри настоящий раздрай. Что я здесь делаю? Чего добьюсь? Не сделаю ли хуже?

У кабинета травматолога никого нет. Захожу внутрь вместе с Кириллом, который рассказывает о произошедшем вместо меня. Врач на всякий случай интересуется, не немая ли я. Почти. Кажется, от страха язык проглотила. Доктор просит сделать снимок головы и рёбер. После этого сообщает, что переломов нет, только ушиб ребра первой степени. Назначает множество противовоспалительных препаратов в форме мазей и таблеток. После этого фиксирует побои и делает запись в специальный журнал, чтобы передать данные в полицию.

Я и подумать не могла, что всё зайдёт настолько далеко. Но окончательно убеждаюсь в этом, только когда Кирилл привозит меня в полицейский участок.

В отделении очередь, мы занимаем место на пустующей скамейке. От усталости хочется уснуть прямо здесь и сейчас. Прислонив голову к стене, наблюдаю за Кириллом. Он сидит, широко расставив ноги и упираясь локтями в колени. Зачем только возится со мной? Отстал бы уже… Так было бы легче: знать, что ему всё равно.

Внезапно Самсонов поднимается со скамейки, куда-то уходит и возвращается уже через несколько секунд. Несмотря на возмущение ждущих в очереди, берёт меня за руку и ведёт к деревянной обшарпанной двери под номером шесть.

— Ты пользуешься служебным положением, — произношу осторожно, ощущая, как его тёплая, немного шероховатая ладонь крепче сжимает мою руку.

— Знаю, — кивает он.

В кабинете у следователя приходится открыть рот и рассказать детально, что произошло. Я ужасно волнуюсь и заикаюсь. Сообщаю, что не знаю нападающих. Ни имени, ни фамилии. Видела когда-то в универе, и на этом всё.

Кирилл смотрит на меня нахмурившись. Я под диктовку пишу заявление и чувствую на себе его недовольный и давящий взгляд. Чего уставился? Я сказала почти правду. Он ведь понятия не имеет, что со мной будет после того, как назову имена!

Сидя во вновь остывшем салоне автомобиля, словно загипнотизированная смотрю, как капли дождя стекают по лобовому стеклу. Третий час ночи. Хочется опустить голову на подушку и крепко уснуть, забыв этот день как очередной кошмар.

— Ты правда не знаешь имён? — спрашивает Кирилл, барабаня пальцами по рулю.

— Знаю.

— Чего не сказала?

— Ты меня не поймёшь…

— А ты попытайся объяснить.

— Девчонок зовут Соня и Катя. Они учатся на третьем курсе педиатрического факультета, живут в первой общаге. Оторвы ещё те. Без башки. Это всё, что я знаю, понятно тебе?

Пульс учащается, я отворачиваюсь и слышу, как Кирилл заводит двигатель. Облегчённо вздыхаю. Хвала небесам, он не тащит меня обратно в участок, чтобы написать заявление. Мы едем домой.

— Я сама виновата. Соня просила не подходить к парню, а я собралась с ним на свидание в кино!

— И как сходила?

— Он не пришёл, — отвечаю едва слышно.

— Вот долбоёб…

— Эй! — громко возмущаюсь. — Может, у него возникли проблемы. Понимаю, это звучит неразумно с моей стороны, но я бы не стала беспочвенно обвинять человека. Вот когда будут доказательства, что он на самом деле меня кинул… Короче, Кирилл, я правда сама эту кашу заварила. Надеюсь, полиция не воспримет всерьёз моё заявление.

— Вита, послушай меня внимательно… — обманчиво-мягко произносит Кирилл, бросив на меня короткий взгляд. — Никогда и ни при каких обстоятельствах не молчи и не оправдывай человека, который нанёс физические увечья и причинил вред твоему здоровью. Я понимаю, тебе стыдно и страшно. Ты боишься сильнее разозлить девушек. Это ошибка, малыш. Огромнейшая ошибка. Ты сразу же должна была сказать мне, потому что действием девушек нет оправдания. Ни один человек на свете не заслуживает подобного зверства. Твоя мама ведь не для этого тебя любила и растила…

Ощущаю, как слёзы быстро бегут по щекам. Зачем он так?.. Зачем вспоминает маму? Накопленная обида и душевная боль, которую я старательно держала на замке весь вечер, выплёскивается наружу. Я не заслуживаю. Не заслуживаю… Он прав. Разве я виновата в том, что нам с Соней понравился один и тот же парень? Если бы он позвал её в кино, я бы не стала избивать за это.

Остаток дороги мы едем молча. Вернее, с трудом пробираемся под сильным ливнем.

Очутившись дома, снимаю с себя обувь и куртку. Здесь тепло и уютно, а ещё спокойно… Что там говорил Кирилл? Он купил торт? Кажется, я жутко проголодалась.

— Надень бельё, я смажу твои гематомы, — произносит Самсонов.

— Я сама справлюсь… — ошарашенно отвечаю ему. — До спины только не дотянусь.

Кирилл кивает и проходит на кухню, а я поднимаюсь к себе в комнату, забираюсь в душ и после этого надеваю на чистое тело комфортное бельё — топ и трусики. Подхожу к зеркалу, смазываю те ранки, до которых дотягиваюсь. Отчего так сильно волнуюсь? Самсонов ни разу не проявил ко мне интерес, как мужчина к женщине. Он просто обо мне заботится. И эта забота откликается в сердце. Например, сейчас оно колотится часто и громко…

Спустившись на первый этаж, наблюдаю, как Кирилл заваривает чай. Он в серых спортивных штанах и футболке, которая обтягивает широкую спину и мощные мышцы на руках. Самсонов резко оборачивается, застав меня врасплох. Я только что его рассматривала. Чёрт…