Чёрный диггер - Каретников Роман. Страница 61

Профессор опустил глаза, просматривая заголовки в газете и бегло пробегая содержание заинтересовавших его статей. Главной темой выпусков всех, без исключения, местных изданий была, естественно, обстановка в городе. Её обсуждали, оценивали, рассматривали и так, и этак, со всех ракурсов и позиций.

Передавали мнение компетентных лиц и организаций, смаковали слухи, начавшие хождение в народе, и высказывали свою точку зрения, которая, как указывалось в каждом примечании, не разделялась редакцией. Войцех Казимирович обратил внимание, что во всех этих репортажах, обзорах и интервью настойчиво подчёркивалось, что никакой эпидемии, собственно, ещё нет, а есть лишь опасность её появления. И вовсю расписывались меры по предотвращению «вспышки» и действия по локализации и уничтожению «очага». Судя по этим терминам, можно было подумать, что в городе имело место нечто вроде второго Чернобыля. Сюда уже начали прибывать пециалисты-медики из других регионов, а администрации близлежащих областей предложили помочь людьми и техникой для усиления санитарного кордона. Это было разумное решение — первым делом нужно отгородиться от зачумлённого соседа.

Войцех Казимирович взглянул на «Монтану». Ещё десять минут. Вокруг по-прежнему тихо и спокойно.

«Вестник», помимо всей этой кутерьмы вокруг эпидемии, дал широкий экономический обзор с довольно тщательным и точным анализом работы предприятий области. Естественно, химический концерн занимал в нем не последнее место. В смысле внимания, уделённого химзаводам. Однако же внимание самого Профессора привлёк факт, который выдавался как прискорбный, но само собой разумеющийся.

Флагман отечественной промышленности, химическое объединение «Реактивмаш», в смысле рентабельности понуро плёлся в самом хвосте предприятии-неудачников, обгоняя лишь агропромышленный комплекс. Судя по представленным цифрам, все химобъединение находилось на грани банкротства, чудом балансируя на краю громадной долговой ямы.

К стыду своему, Профессор должен был признаться, что это явилось для него новостью. Конечно, было время, когда подобное сообщение его бы не удивило. В начале 90-х, после распада Советского Союза, химзаводы в их городе переживали мрачный период. Порвались межотраслевые связи, исчезли многие сырьевые источники, производство затормозилось и стало пробуксовывать. Пошли задержки с зарплатой. Треть рабочих уволили, другую треть отправили в вынужденный отпуск без содержания. Директора химзаводов мелькали, сменяя друг друга, как карты в руках шулера.

Году в 94-м появился Пазур. Первое, что он сделал, — сосредоточил всю власть в своих руках. Через что ему пришлось пройти, Войцех Казимирович не знал, но полагал, что без войны дело не обошлось. Ему противостояли директора других предприятий и городская администрация. Пазур не стал тратить время и завоевал себе в союзники, а вернее в покровители, Москву. Недовольным заткнули рты, возможно, повыбивав впопыхах зубы, остальные замолчали сами, решив не возникать. Вопрос о создании химического объединения «Реактивмаш» был решён на самом высоком уровне, а генеральным директором его стал Геннадий Андреевич Пазур, окрещённый Атомоходом за упорство и несокрушимость.

И ситуация стала меняться коренным образом. «Реактивмаш» получил государственные дотации, открыли допуск частным инвесторам, и все мало-помалу снова пришло в движение, как старый, слегка поржавевший, но все ещё действующий часовой механизм. Пошёл выпуск продукции, часть из которой была новой, не имеющей аналогов на рынке, — проработавшие долгое время на оборонку химпредприятия все ещё имели мощную недорастрачен-ную до конца научно-техническую базу, позволяющую создавать свои «ноу-хау». Народ (правда, не весь) вернулся на рабочие места и даже снова стал получать зарплату.

И вот, оказывается, все это — дым, дымовая завеса, киношные трюки, призванные одурачить доверчивых зрителей. Выходит, что Пазур, как руководитель, себя не оправдал, или… Или же реализовался в полной мере не только как руководитель, но и как человек, умеющий направлять финансы в нужное для себя русло.

«Что мы имеем? — продолжал размышлять Профессор. — С одной стороны — группу предприятий, которые работают и выпускают продукцию, но не имеют денег.

С другой стороны — счета в отдалённых отсюда банках на неизвестную, но, предположительно, очень большую сумму. Счета, напрямую связанные с «Реактивмашем». Интересная получается цепочка. Чем же вы, Геннадий Андреевич, занимались здесь? Какие маршруты проложил Атомоход, если после его безвременного крушения волна величиной с цунами захлестнула не только весь город, но и прилегающую часть страны?»

Войцех Казимирович достал телефон и замешкался, глядя на маленький зеленовато-серый экранчик. Что ему нужно узнать? В каких странах побывал Пазур за последние десять-двенадцать месяцев? Бесполезно. Все операции проводились при помощи одного из отечественных банков. Какого, узнать, конечно, невозможно.

Только в этом городе их больше десятка. А дотянуться до них не в его силах.

Профессор догадывался, что деньги могли идти куда-то в одно место, скажем, Германию, а уже там дробиться и рассеиваться по другим странам. Нет, узнать они ничего не узнают. А вот проверить предположения… Он набрал номер.

— Слушаю, — раздался голос Мамонта.

— Коля, дорогой, это опять я.

— А-а, да-да, Войтек. Ты ко мне или…

— К тебе, Коля, нужно ещё немного покопать.

— В каком направлении?

— В финансовом. Меня интересует, как оценили ревизоры финансовый статус «Реактива»…

— В минусах, — тут же ответил Мамонт, — это и так известно.

Вот вам, пожалуйста. Всем все известно, один он как бирюк в лесу живёт, ничего не зная, чертыхнулся про себя Профессор.

— Тогда мне нужна погодичная выкладка, года за четыре. В сжатой форме, конечно, и только основные данные: затраты-доходы, без лишних деталей.

— Попробуем.

— Дальше. Все зарубежные партнёры «Реактивмаша».

— Все-все?

— Нет, только дальнее зарубежье, но там уже поподробнее. Попробуйте узнать, через какой банк совершались сделки.

— Ну и работу ты задал. Ладно, ещё что-нибудь?

— Пока все.

— Ушёл копать.

Мамонт отключился.

Вот такие пироги, господа хорошие. Кое-что начинает проясняться, как сказал ночью один человек в тёмных очках, подходя к горящему дому.

Войцех Казимирович просмотрел «Губернский вестник» до конца, затем свернул все газеты в аккуратный тугой рулон и опустил в карман. Иногда даже свёрнутая газета может превратиться в оружие. Тем более что свой пистолет Профессор отдал Сергею.

Но вот, похоже, его ожидание подошло к концу. Неторопливо помахивая тростью, старик двинулся навстречу невысокому человеку с редкими пегими волосами, расчёсанными на косой пробор. Он шёл прямо к Войцеху Казимировичу, не осматриваясь по сторонам, и полы лёгкого, бежевого цвета плаща порхали, раздуваемые ветром, у его коленей, как крылья бабочки. Незнакомец и Профессор сходились, подобно дуэлянтам из старинных романов.

Когда между ними оставалось не более двух шагов, Войцех Казимирович остановился. Мужчина в бежевом плаще правильно понял его и принял правила игры, соблюдая дистанцию.

— Сигизмунд Иосифович? — осведомился он.

Так. Одна проблема уже решена. Теперь ясно, с какой из сторон они имеют дело. Вопрос господина Захарова сам по себе был ответом. Имя, по которому он обратился к Войцеху Казимировичу, тот назвал во время звонка по номеру, сообщённому человеком, умиравшим на грязных лохмотьях в вагоне у Веры и Боти.

— К вашим услугам, Николай Николаевич, — ответил Профессор, слегка поклонившись.

С появлением незнакомца вокруг ничего не изменилось. Никаких новых людей, исчезли даже студенты. И за спиной, на реке, никаких изменений. Полное отсутствие подозрительных судов на горизонте. Рыбаков — и тех осталось всего двое.

Лишь впереди, вплотную к тротуару, припарковался чёрный «БМВ», на котором и прикатил этот Николай Николаевич. Стекла машины, конечно, затемнены, и находился ли в ней ещё кто-нибудь, Профессору не было видно. Впрочем, особого значения это не имело, расстояние слишком большое, и неожиданных сюрпризов оттуда ждать не приходилось.