Русалка по соседству (ЛП) - Мэллори Х. П.. Страница 2

— Что ты здесь делаешь? — возмущаюсь я, отдергивая руку и скаля зубы. Он ухмыляется, его глаза — ярко — зеленые в свете моей лампы. Но в данный момент меня не волнуют его глаза. А вот улыбка достаточно широкая, чтобы обнажить его острые клыки, и в этом есть что — то… пугающее.

Свет моей лампы обостряет края его мускулистого тела и мощного хвоста. Он в два раза больше меня. А благодаря сверхчеловеческой силе, присущей русалам, с ними определенно нужно считаться.

— Я мог бы спросить тебя о том же, Ева, — отвечает он, подплывая ближе ко мне. — Ты опоздала на предсвадебное торжество.

Он обвивает мой хвост своим достаточно сильно, чтобы удерживать меня на месте, и выхватывает нож из моей руки, слишком крепко сжимая мое запястье, заставляя меня ослабить хватку. Я в гневе наблюдаю, как он бросает клинок, и тот падает на дно траншеи, вскоре исчезая из виду.

— Это было мое! — настаиваю я, хмуро глядя на него.

Холодная улыбка становится шире, и мне хочется сбить ее с его самодовольного лица.

— Такая хорошенькая штучка, как ты, не имеет права охотиться. Тебе лучше оставить такие вещи мужчинам. Ты можешь пораниться, — он делает паузу. — Кроме того, ты же знаешь, что тебе не позволено владеть оружием.

Опять это проклятое слово.

От его голоса у меня мурашки по коже, а прикосновение его губ к уху заставляет меня ерзать. Я изо всех сил стараюсь освободиться от него, кряхтя от усилий, мои плавники придавлены хваткой его мощного хвоста.

— Тебе нужно научиться не лезть не в свое дело! — кричу я на него, изо всех сил пытаясь дышать, когда его руки ложатся на мои бедра, делая невозможным вдох через жабры.

— Поскольку ты будешь самой новой из моих жен, ты — мое дело, — на его холодном красивом лице не осталось и следа улыбки.

— Отпусти меня, Каллен, — требую я, поворачиваясь и оглядываясь на него. Но что — то есть в его выражении — что — то намекающее на то, что он хочет заявить права на меня. Да, было бы против правил сделать это до того, как я стану его женой, но я не думаю, что Каллена это волнует. И, более того, я не думаю, что его за это накажут. В конце концов, жены — это всего лишь движимое имущество. И будущие жены ничем не отличаются.

— Я должен проводить тебя на праздник, — требует он. — Как ты прекрасно знаешь… но ты здесь, зря тратишь время.

Я замираю, кусая нижнюю губу. Я не теряла времени. Я охотилась. В любом случае, я прекрасно понимаю, что мое присутствие ожидается, но это не меняет того факта, что я не хочу участвовать ни в празднествах с Калленом, ни в моей завтрашней свадьбе.

— Я могу добраться сама!

Он качает головой.

— Очевидно, у нас с тобой разные представления о том, что влечет за собой помолвка.

Его ладони движутся, накрывают мой плоский живот и скользят вниз по бедрам, где моя кожа сливается с чешуей. Его руки кажутся огромными, русалы обычно намного больше, чем русалки, и тот факт, что он держит меня так крепко, злит меня. Мы достаточно далеко от Корсики, и если бы он захотел ускорить процесс, никто не смог бы его остановить.

Тем более, я.

Черт возьми, я бы хотела, чтобы у меня все еще был мой клинок.

«Ты должна вести себя прилично, Ева, — слова Мары звучат у меня в ушах. — Не позорь имя Эварда».

Эвард… как же я желаю его доброй улыбки и мягких манер. Он так отличался от своего брата…

Эвард, как и Каллен, был красивым и упрямым. Но, в отличие от Каллена с его пятью (или шестью?) женами, Эвард действительно понимал, что значит любить и заботиться о другом. Каллен — повеса, он всегда был больше озабочен погоней за хвостом (буквально), чем своими обязанностями мужа и обязанностями короля.

И какая бы у него ни была эта одержимость мной…

Каллен совсем не похож на Эварда, и я ненавижу идею выйти за него замуж, но поскольку он король, не важно, что я думаю. Не важно, что я его не люблю, что я едва могу его выносить, что мысль о его руках на мне вызывает у меня желание нырнуть в самую глубокую, самую темную дыру и никогда больше не вылезать. Ничего из этого не имеет значения, потому что женщины не имеют значения. Мы просто жены и матери, и если у нас нет детей, мы ничто.

Глядя на Каллена сейчас, я вдруг мечтаю присоединиться к ничтожествам. Жить в одиночестве определенно лучше, чем жить с Калленом и каждый день видеть его самодовольное лицо.

— Я дам тебе совет, — говорит он, глядя на меня сверху вниз. Он хватает меня за руку, и мы плывем к Корсике.

— Мне не нужны твои советы.

— Я все равно дам его тебе, — его хватка на моей руке крепчает. — В моем доме нет места бунтарке.

— Тогда не приглашай меня в свой дом, — выплевываю я слова ему в ответ, изо всех сил пытаясь высвободиться, но он только крепче сжимает. — Я не хочу за тебя выходить, и ты это знаешь!

— Чего ты хочешь, не имеет значения, — отвечает Каллен, глядя на меня свысока. — Ты принадлежишь мне и всегда принадлежала. Теперь я просто забираю тебя.

— Единственным мужчиной, которому я когда — либо принадлежала, был твой брат, — хотя меня возмущает мысль о том, что я принадлежу кому — либо, я говорю эти слова, потому что знаю, какой ответ получу.

— Мой брат мертв! — парирует Каллен. — А это значит, что ты моя, хочешь ты этого или нет!

— Мне это не нравится! — кричу я на него, всерьез борясь с его хваткой, но он держит меня рядом с собой. — Я ненавижу это и ненавижу тебя!

— Ты не должна говорить такие вещи своему королю, Ева, — говорит он доверительным тоном, хмуро глядя на меня, будто недовольный родитель. — Я мог бы убить тебя за это.

— Тогда убей меня! — отвечаю я. — Я скорее умру, чем выйду за тебя замуж, — это почти правда.

Он откидывает голову и смеется.

— Тебе завидует каждая женщина на Корсике.

— Они все могут заполучить тебя.

— И, возможно, получат, — его усмешка злая и невероятно уродливая.

— К счастью для меня.

— К счастью для тебя.

Пальцы Каллена крепко сплетаются с моими, будто побуждая меня отпустить. За ним трудно угнаться — я быстрая, но он гораздо крупнее, и мне приходится плыть вдвое усерднее, чтобы не отставать.

По мере того, как мы приближаемся к Корсике, реальность всего, что вот — вот произойдет, становится для меня намного более настоящей, намного более осязаемой.

Я смотрю на брата мужа, и мне вдруг хочется плакать.

Я собираюсь провести остаток своей жизни с кем — то, кого я ненавижу.

И что еще хуже, я больше никогда не смогу покинуть Корсику. Жены не покидают своих домов, своих гнезд или своих супругов, если только они не были изгнаны за непослушание или неверность.

С этого момента я, вероятно, никогда не увижу даже границы города.

И мне даже не удалось поохотиться на того угря.

Глава вторая

Дворец Калленов, Эвермор, объективно красивый. Я не могу этого отрицать. Ни для кого не секрет, что Каллен решил построить свой дворец, а не жить в доме своих предков, Грендалине, дворце, где я живу… жила до завтра. Уверена, Каллен ненавидит тот факт, что Эвард звучит на каждом шагу Грендалина, потому что Каллен всегда жил в тени своего брата. Какая — то часть Каллена точно почувствовала облегчение, когда Эвард умер.

Эвермор — самый большой из дворцов на Корсике (даже больше Грендалина), расположен на краю гигантского рифа, усеянного яркими анемонами и кораллами, где постоянно можно увидеть рыб — клоунов и других более крупных и ярких рыб.

Эвермор в три этажа в высоту и сделан из обсидиана, черного камня, который сочетается с остальными скалами и рифами. Залы сияют разными биолюминесцентными растениями и существами, освещающими наш путь.

Рука Каллена крепко сжимает мою, пока он ведет меня внутрь, чтобы представить всем как свою будущую жену. Номер шесть. Или, может, я — счастливый номер семь. Я все еще не уверена, но думаю, что скоро узнаю.

Все внутри меня сжимается, когда мы вплываем в большой бальный зал, заполненный русальим народом, деловито болтающим между собой. Комната битком набита, и гул их голосов действует как лезвие, пронзающее мою голову.