Добродетельная женщина - Карлайл Лиз. Страница 39

— Н-нет, — выдавила она, чувствуя, как его плоть пульсирует в ее утробе. Боль окончательно прошла, и теперь ей хотелось, чтобы он начал двигаться. Сесилия страстно содрогнулась и приподняла бедра, схватив его руками за ягодицы.

Дэвид моментально открыл глаза.

— Не надо! — выкрикнул он. — О, всемогущий Господь! Не… не подымайся! И не толкайся! Прошу тебя, Сесилия, не двигайся вообще!

Град за окнами перешел в моросящий дождик, и комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь шумным дыханием Дэвида.

— Тебе неприятно? — тихо спросила она, подняв руку, чтобы откинуть волосы с его лица.

— Еще как приятно, Персик, — пробормотал он. — Так приятно… что, мне кажется, я сейчас умру.

Она старалась делать так, как он просил, — то есть лежать смирно, не шевелясь, но ее нога непроизвольно скользила по его ноге, а бедра выгибались ему навстречу. Ослепляющие ощущения приближались. Дэвид негромко вскрикнул, но Сесилия все теснее прижималась к нему, желая чего-то такого, чего и сама не могла понять.

— Пожалуйста… — всхлипнула она, — прошу тебя, не останавливайся!

Дэвид посмотрел на нее потемневшими от всепоглощающего желания глазами.

— Не буду, — шепнул он, убыстряя темп.

Молча, кивнув, она схватила его за напрягшиеся плечи.

О, как же это было замечательно! Сесилия стонала и задыхалась, испытывая неземное блаженство. Она крепко обнимала Дэвида, страстно шепча его имя, и, наконец, сладкая пытка завершилась долгожданным взрывом, соединив в одно целое их одинокие души и жаждущие любви тела.

Дэвид долго держал Сесилию в объятиях, прижавшись мокрым от любовного жара подбородком к ее лбу, потом, вздохнув, медленно перекатился на бок, увлекая ее за собой. В полном изнеможении Сесилия тотчас погрузилась в глубокий сон без сновидений.

Глава 9

Делакорт просыпается в раю

Дэвид открыл глаза. Полусонный, он оторвал голову от мягкой груди Сесилии и огляделся по сторонам. В камине догорал огонь, в угасающем свете едва виднелась пара кресел, туалетный столик эпохи Людовика V и гардероб — обычная мебель дамского будуара. Стены были задрапированы зеленой и золотой тканью — таких уютных гнездышек он повидал на своем веку немало.

И все же, когда он взглянул на спящую Сесилию, у него перехватило дыхание от наплыва странных чувств. Сесилия, вздохнув во сне, повернулась к нему лицом, уютно устроившись на подушке. Дэвид залюбовался соблазнительным изгибом ее бедра и копной роскошных волос, падавших ей на плечо. Ему отчаянно захотелось обнять эту женщину.

Господи, что за мысли? Быстро поднявшись, Дэвид подошел к окну и отдернул шторы. На улице, кажется, потеплело. Все вокруг было окутано зловещим туманом, булыжники мостовой блестели, словно лакированные. В коридоре верхнего этажа пробили часы. Сколько же раз — четыре или пять?

Он оглянулся на Сесилию и понял, что не уйдет из этого дома, пока не сделает какую-нибудь невообразимую глупость. Например, разбудит ее, упадет к ее ногам и начнет бессвязно лепетать, что любит ее с первого дня их встречи.

Черт возьми! Он не имеет права даже думать об этом! Стараясь не смотреть на роскошное нагое тело Сесилии, он прикрыл его владелицу одеялом, быстро оделся и тихонько, точно вор, спустился по лестнице. В некотором роде он и впрямь был вором: в порыве безумного желания взял то, что ему не принадлежало.

Войдя в гостиную, Дэвид торопливо надел пальто. Одежда Сесилии в беспорядке валялась на полу. Дэвид решил, что с его стороны будет не по-джентельменски уйти, оставив здесь такую картину — еще неизвестно, кто обнаружит ее завтра. Уж конечно, не Сесилия, которая крепко спит сном праведницы.

Он быстро собрал ее вещи, опять пробрался к ней в спальню и, бросив все на стул у двери, невольно в последний раз взглянул на кровать. Сесилия лежала, свернувшись под одеялами, как котенок. Поддавшись мимолетному порыву, Дэвид схватил ее шелковый чулок и сунул в карман, после чего поспешил вниз и вышел в сырое февральское утро.

Вскоре он сидел в одиночестве в темном экипаже, который с грохотом катил в район Портленда, и пытался убедить себя, что его тайный побег — это дань уважения женщине, с которой он провел незабываемые часы. Сесилия вряд ли захотела бы, чтобы слуги увидели его выходящим на рассвете из ее спальни. Но на самом деле им двигала обычная трусость — он попросту не знал, что ей сказать после сегодняшней ночи.

Эта ночь… О Боже!

Было ли это началом чего-то прекрасного? Или всего лишь концом упорного наваждения? Нет, только не это! Дэвид и сам в точности не знал, чего хотел, но не мог так просто отказаться от Сесилии. Она ему нужна, как никогда прежде!

И что же теперь? Пасть к ее ногам? Умолять выйти за него замуж? Черт побери! Он уже поступил так однажды, но эта когтистая кошечка просто фыркнула ему в лицо. Можно ли быть уверенным, что она не повторит это сейчас? Что изменилось с тех пор в их отношениях? Да, она назвала его приличным мужчиной, но стал ли он в ее глазах более благородным, после того как, наконец, овладел ею? Дэвид, глубоко вздохнув, печально опустил голову.

Нет, Сесилия не должна винить его в том, что произошло, но вполне вероятно, что, проснувшись, она станет серьезно сожалеть о случившемся. И эти сожаления только оправдаются, когда она узнает правду о его происхождении. Теперь ему придется — нет, он обязан — все ей рассказать, ничего не утаив.

Делакорт обернулся к исчезающему вдали дому на Парк-Кресент и понял, что должен провести с ней ночь еще раз. Но захочет ли она этого после столь жалкого его дебюта? Черт возьми, скандально известный лорд Делакорт сначала поддался угрызениям совести, а потом не сумел усмирить свою похоть!

Когда она проснется, кем он предстанет в ее мыслях — наглецом или джентльменом? В порыве ярости он разбил ее драгоценную фарфоровую танцовщицу — пусть даже эту штуковину ей подарил напыщенный липучка Джайлз, его поступок все равно перешел все границы. А теперь он удрал из ее дома, поджав хвост, как нашкодивший щенок. Необходимо вернуться и поговорить с ней. И конечно же, извиниться.

Но ведь тогда, шесть лет назад, не с этого ли все началось? Нет, все-таки сейчас он ее ни к чему не принуждал — во-первых, еще в Нью-Маркете он усвоил, что с ней надо вести себя иначе, а во-вторых, ее доверие к мужчинам было слишком сильно подорвано, причем не без его участия, и такое поведение нанесет ее ранимой душе незаживающую рану.

Может, просто спросить, что ей от него нужно? Да, пожалуй. Пусть она решит это для себя, иначе оба они окончательно запутаются.

Тихо напевая себе под нос незамысловатую песенку, Генриетта Хили взяла из вороха белья на стуле лучшую нижнюю юбку своей госпожи и критически оглядела ее со всех сторон.

Сесилия нехотя открыла глаза и взглянула на горничную.

— Ах, — вздохнула она, забросив руки за голову и лениво потянувшись.

— Доброе утро, мэм, — весело объявила Этта, беря в руки сорочку Сесилии. — Хорошо спали? А я вот не выспалась! Внизу, в кофейне Снида, загорелся дымоход. Вы не представляете, какая поднялась суматоха! И потом этот снег… В довершение всего внуки тетушки Мерси плакали всю ночь напролет. Странно… — сказала она, перекинув одежду Сесилии через руку, — один чулок пропал.

Сесилия снова сонно потянулась.

— Твоя тетушка Мерси потеряла чулок? — Она зевнула, изо всех сил пытаясь проснуться.

— Да нет же! — Этта сердито наморщила лоб. — Пропал ваш чулок — один из тех, белых, которые мадам Джермейн заказывала специально к зеленому платью.

В этот момент Сесилия, увидев свою одежду, тут же вспомнила недавние события.

— О Боже! — Она резко села на постели, лихорадочно оглядываясь вокруг.

— Ничего страшного, мэм, просто чулок, — легкомысленно бросила Этта. — Вряд ли он окажется в постели.

— О Боже! — повторила Сесилия. Совершенно нагая, она вскочила с кровати, на ходу просовывая руки в рукава халата. — Который час? Где Шоу? Кто-нибудь заходил в гостиную?