The Kills (СИ) - "Белый_Шум". Страница 18

Она лежит на полу, раскинув руки в стороны, обнаженная, в огромной луже крови, с алой лентой на шее, в тон туфлям. Ринувшись вперед, падаю на колени возле нее, тут же испачкав костюм и обувь.

— Ева, — приподнимаю ее за плечи, не сразу понимаю, что во всей картине мой мозг упорно игнорирует одну очень важную деталь.

Ее тело было покрыто множеством ран. Хаотичные красные полосы пестреют на животе, залитом кровью, на месте сердца почти зияет дыра, жирным красным пятном выделяющаяся на фоне белоснежной кожи груди.

Она не реагирует, не двигается, не дышит. Голова запрокидывается назад, как у марионетки, которую бросил ее кукловод. Распахнутые глаза смотрят в потолок, не моргая, с пугающим спокойствием и умиротворением.

— Эй, очнись. Ну же!

Провожу рукой по ее волосам, пачкая их кровью. В воздухе стоит противный запах железа, до тошноты едко цепляющийся за рецепторы. Лента на шее завязана так туго, я тяну край, распуская узел. Ткань соскользит вниз, открывая прячущуюся за ней синюшную полосу. Где ее крестик? Она ведь носит его не снимая.

Оглядываюсь, замечая в луже на полу блестящий предмет. Коснувшись его пальцами, подцепляю, чтобы поднять. Цепочка порвана, нераскрытый замок болтается на одном ее краю, маленькое золотистое распятие скользит вниз, соскакивает с тоненьких звеньев, и падает обратно в густую красную жидкость на полу, теряясь в насыщенном цвете. Я разжимаю пальцы, давая цепочке упасть обратно.

— Ничего страшного, я куплю тебе новую.

Она не отвечает.

Ее тело едва теплое, а кожа бледная, как у фарфоровой куклы. Я совершенно не понимаю, что должен делать. Как я могу помочь?

— Сейчас.

Бережно кладу Еву на пол, достаю из кармана мобильный, трясущимися руками набирая три цифры. Палец оставил грязный, бурый след на экране.

— Девять-один-один. Что у вас случилось? — отвечает женский голос.

— Моя невеста… Я нашел ее на полу. Тут много крови.

— Где вы находитесь, сэр?

— Дома.

— Вижу ваш адрес. Скорая и патруль уже выехали. Оставайтесь на линии.

— Хорошо, я здесь, — я беру девушку за руку, так ей будет нестрашно.

— Сэр, вы можете проверить дыхание вашей невесты?

— Могу, сейчас.

Кладу телефон на пол, наклоняюсь ближе, повернув голову боком. Я ничего не слышу. Телефон едва не выскальзывает из мокрых рук, когда я беру его вновь.

— Не знаю, я не слышу.

— Скорая и патруль уже на месте, — в окне дома мелькают проблесковые маячки. — Вы можете открыть им дверь?

— Конечно. Я положу трубку?

— Да, сэр. Моя помощь вам больше не нужна.

Женщина отключается, оставляя меня одного.

Я поднимаюсь с пола, быстрым шагом направляюсь к двери. На пороге стоят медики и двое в штатском.

— Она в спальне. Быстрее, прошу, — умоляюще смотрю на врачей, указываю им, где находится комната, тут же разворачиваюсь и иду назад.

Двое мужчин, судя по всему, полицейские, идут следом. Когда мы добираемся до спальни, один из них, небольшого роста, с редеющими волосами и пузиком останавливает меня жестом, осматривая с ног до головы.

— Стойте здесь, сэр.

Он так странно смотрит на меня, что я невольно прослеживаю его взгляд. Вся одежда: белая рубашка, брюки, обувь и даже руки — перепачканы кровью.

— Нужно переодеться.

— Оставайтесь на месте, сэр, — останавливает меня офицер.

Один из медиков привлекает внимание полицейских. Он отрицательно качает головой. Они даже не открывают свои чемоданчики, не пытаются помочь. Только аккуратно ступают, обходя ее тело, направляясь прочь.

— Стойте, — я выставляю руку вперед. — Разве вы ей не поможете?

В комнату тут же начинают проходить другие люди, в синей форме, тоже с чемоданами. На их спине надпись «Коронер». Медик только как-то сочувственно смотрит на меня и быстро опускает взгляд в пол.

— Что происходит? — развожу руками, теряясь в происходящих событиях.

— Вам есть во что переодеться? — офицер стоит, засунув руки в карманы, с ничего не выражающим лицом.

— Да, мои вещи, они здесь.

Попытка зайти внутрь спальни не увенчивается успехом. Полицейский вытягивает руку, преграждая путь.

— Стойте на месте.

Полицейский подзывает одного из сотрудников и что-то шепчет ему, дожидаясь понимающего кивка. Через пару минут мы перемещаемся в зал, где мне дают комплект одежды.

Я все еще не понимаю, что происходит. Они должны оказать ей помощь.

— Послушайте, — стою, держа в руках сменную одежду. — Мне нужно поехать с ней в больницу.

— Сэр, — офицер наконец-то вытаскивает руки из карманов. — Ваша невеста умерла. Мне очень жаль.

Он говорит эту фразу быстро, почти скороговоркой, с лицом человека, делающего свой ежедневный заказ кофе в Старбакс, а не выражающего соболезнования.

— Я не понимаю...

Тело словно налилось свинцом, ноги приросли к полу. Замешательство, сдобренное страхом, заставляет кишки скручиваться, не предвещая ничего хорошего.

— Снимите то, что на вас и сложите в этот пакет, — полицейский указывает на прозрачный полиэтиленовый пакет в руке криминалиста. — Переоденьтесь. Мы проедем в участок.

***

Люций замолчал, прерывая рассказ. Достал новую сигарету из пачки и закурил. Я притихла, боясь потревожить его настрой и сбить с мысли. Только обнимала ноги руками, пряча лицо с выражением ужаса в коленях.

— Я все не понимал, почему они везут меня в участок. Почему не дадут поехать в больницу, — пара глубоких затяжек прервали слова. — До меня начало доходить только когда мы почти подъехали к отделению, где они работали. Только тогда все картинки в голове сложились воедино. Кровь, раны, отсутствие дыхания, едва теплое тело, — он потер лоб тыльной стороной руки. — Меня накрыло прямо в полицейской машине. Минут тридцать не мог пошевелиться. Просто сидел и… — мужчина мотнул головой, мышцы его лица дернулись в болезненной гримасе. — В общем, выйти я смог не сразу. Казалось, самое ужасное позади. Остается только допрос, где придется все заново вспоминать. Но я даже не предполагал, что будет дальше.

***

В допросной горит слепящий свет. Я лежу спиной на грубой лавочке со связанными руками и ногами. Надо мной все тот же пузатый офицер и его тощий молодой помощник с тупым, как у барана, выражением лица и с такой же бараньей настойчивостью выполняющий указания своего коллеги.

— Слушай сюда, — пузатый закуривает, делая тяжелый воздух помещения еще более невыносимо едким. — Просто признайся, и все закончится. Твоя якобы, — он изобразил кавычки, подвигав пальцами незанятой руки в воздухе, — встреча началась в пять, продолжалась до семи. Но из дома ты уехал в три. А девушку убили в четыре. Где ты был в этот промежуток времени?

— Издеваетесь?

— Может ты сделал вид, что уехал, а потом вернулся, залез через окно на заднем дворе и убил ее? — офицер иллюстрирует свои слова, махая рукой, в которой держит тлеющую сигарету, от чего дым вырисовывает серые волны в воздухе. — Чтобы соседи не заметили. Потом так же вышел обратно, съездил на встречу и вуаля, — мужчина разводит руками. — Вроде бы тебя и не было вовсе на месте преступления.

— Пошел ты, пидор! — злобно цежу сквозь зубы.

Эта гнида ухмыляется, делает новую затяжку.

— Ладно, — он кивает помощнику. — Давай.

Помощник с бараньей рожей кладет мне на лицо тряпку, которую держит в руке. Я знаю, что сейчас будет происходить. Такие пытки применяли в Гуантанамо.

Начинает литься вода из той бутылки, которую этот кретин держал во второй руке. Ощущение, что тонешь, захлебываешься холодной водой, не имея возможности сделать вдох. Слизистые саднит, легкие ноют от натуги. Ты тонешь, будучи на суше. Суставы ломит, как и все мышцы на теле от неудобной позы. Меня словно скрутили в морской узел, бросив на растерзание бушующим волнам.

— Ну как? Не надумал говорить? — от лица отнимают тряпку. Хватаю воздух, громко хрипя.

— Сказал бы, — откашлявшись, севшим голосом вступаю в диалог. — Да только будто воды в рот набрал.