Два маленьких обмана - Карлайл Лиз. Страница 56

– Спасибо, верю, что так и будет. – Элис наклонилась и поцеловала брата в щеку. – С Рождеством тебя, Куин.

Глава 16

Тревожные дни

В день свадьбы Элис, словно по волшебству, с утра светило солнце. Лежавший повсюду снег ярко блестел в его лучах. Снег был неглубоким, и было понятно, что долго он не продержится. Но сейчас он лежал белым пушистым ковром, накрыв собой грязные разбитые дороги и пожухлую траву.

Сразу же после завтрака прибыл викарий. Элис и Генри обменялись обетами в гостиной Арлингтона. Это была короткая церемония в семейном кругу, как того пожелала мать Куи-на. Присутствовали лишь Куин, его мать, дети и трое самых доверенных слуг Арлингтона. Элис в темно-синем шелковом платье и новом жемчужном ожерелье выглядела просто красавицей. Генри тоже был одет безукоризненно. Новый костюм сидел на нем как влитой. Вместе Элис и Генри смотрелись великолепной парой.

По окончании церемонии миссис Прейтер заплакала и расцеловала жениха и невесту. Матушка Куина также украдкой прикладывала платок к глазам. Куин пожал Генри руку и поцеловал сестру в щеку. Викарий сиял так, словно все это было делом его рук. Затем все отправились в церковь Святой Анны. Наступило Рождество.

Куин сидел рядом с матерью в маленькой деревенской церкви и пытался понять смысл проповеди, но мысли его явно были где-то далеко. Он надеялся, что гром небесный не поразит его, а думать он мог только о Серилии. Серилия, его дочь, замерзшая, бледная и дрожащая. Хотя родительские чувства раньше ему не были знакомы, беспокойство о дочери Куин ощущал как нечто естественное и привычное.

Когда служба окончилась, прихожане высыпали на улицу под яркие лучи солнца, льющиеся с ясного прозрачного неба, взрослые – чтобы негромко побеседовать, а дети – стремясь выпустить на свободу накопившуюся энергию. Они принялись лепить снежки, но снег быстро таял в руках. Известие о свадьбе Элис и Генри быстро разнеслось в толпе, и скоро молодоженов тесным кольцом окружили желающие поздравить их. Вот чем закончилось желание Элис обойтись на свадьбе без посторонних, подумал Куин. Для этого Арлингтон-Грин был слишком маленькой деревней. Куин присоединился к матери и встал сбоку от счастливой пары. Радуясь за сестру, он тем не менее не переставал тревожиться за Серилию.

Вскоре толпа вокруг Генри и Элис начала редеть. Куин огляделся и заметил, что никто из Хилл-Корта, включая слуг, не присутствовал на утренней службе. Очень, очень странно. И тут Куин увидел Люси Уотсон с двумя ее рыжими озорниками, пробиравшуюся сквозь толпу. Она явно направлялась к Куину.

– Счастливого Рождества, Люси, – приветствовал ее Куин.

– Ваше сиятельство. – Люси ответила легким реверансом. – Я думала, что вы могли заметить, что из дома Чесли никто не пришел сюда.

– Да. Меня это удивило, – ответил Куин, почувствовав вдруг что-то неладное.

– Так вот, так получилось, что я пораньше пошла отнести рождественский подарок тете Эффи. – Люси не спускала глаз с лица Куина. Чувствовалось, что она с осторожностью подбирает слова. – Дела там неважные. Ночью леди Серилии стало плохо.

– Плохо? – воскликнул испуганно Куин. – Боже милостивый! Насколько плохо?

– У нее началась лихорадка, – ответила Люси. – Плохо становилось с каждым часом. Послали за доктором Гул-дом, это все, что я знаю. Но может быть, кто-то захочет пойти туда как можно скорее, если... если пожелает, милорд. Вот все, что я могу сказать.

Куин не успел ответить, как Люси исчезла.

Куин тихо сказал что-то на ухо Элис, пожал руку Генри и покинул церковный двор. Все это утро он ждал известий от Вивианы. И только страх за Серилию заглушал его гнев на то, что она не сдержала слова.

Когда Куин прибыл в Хилл-Корт, Бэшем, ничем не выдав своего удивления, впустил его.

– Насколько мне известно, милорд, около полуночи у ребенка началась лихорадка, – пояснил дворецкий. – Сейчас с нею доктор Гулд.

Не говоря ни слова, Куин бросился вверх по лестнице в спальню Вивианы. Он вошел, даже не постучав. Комната была полна женщин. Гувернантка, мисс Хевнер, стояла в одиночестве в углу комнаты. Ее лицо выражало сильное беспокойство. Серилию переложили на кровать Вивианы. Та склонилась над дочерью, около нее стояла старая няня-итальянка.

Наклонившийся к Серилии с другой стороны кровати доктор Гулд поднял глаза и, увидев Куина, удивленно изогнул бровь. Затем он приставил к груди Серилии деревянную трубку, приложил к ней ухо, заткнув второе пальцем. Периодически он передвигал трубку, заметно хмурясь. Наконец доктор выпрямился, закрыл отверстие трубки кусочком слоновой кости и положил ее в кожаный футляр.

– Сердце в порядке, но в легких продолжается застой, – объявил он. – Пульс учащенный.

Серилия беспокойно зашевелилась, но не открыла глаза.

– Что мы можем для нее сделать? – прошептала испуганная Вивиана.

Доктор Гулд положил руку девочке на лоб.

– Чаще давайте ей настойку ивовой коры. Каждый час. Если потребуется, поите с ложки. Когда проснется, дайте воды или бульона, и как можно больше. Если станет хуже, пошлите за мной. Если до завтра лихорадка не прекратится, нам придется пустить девочке кровь.

Вивиана внимательно слушала доктора и кивала. Тот сказал ей несколько ободряющих слов и уехал. Если его даже и удивило присутствие Куина, он вида не подал.

Постепенно в комнате вновь воцарилась нормальная атмосфера, насколько она могла быть нормальной в таких обстоятельствах. Горничные, которые, очевидно, пришли поменять постельное белье, застелили выдвижную кровать и ушли. Мисс Хевнер извинилась, пробормотав что-то о заботе об остальных детях. Синьора Росси, старая няня, занялась коричневыми бутылочками, стоявшими на подносе, смешивая их содержимое в кружке с водой.

Вивиана опустилась в кресло у кровати и ни разу не взглянула на Куина. Сегодня она выглядела на все свои тридцать три года. Вивиана, будучи высокой, с пышной фигурой, сейчас производила впечатление маленькой хрупкой женщины. Под глазами легли темные круги. Рука, сжимавшая подлокотник кресла, походила на птичью лапку. В волосах, зачесанных назад в очень простую прическу, Куин впервые заметил .редкие серебряные нити. Не появились ли они за эту ночь? Говорят, такое случается, подумал Куин.

Возможно, измученный вид Вивианы смягчил его гнев, а может быть, причиной тому была Серилия. Она казалась такой маленькой на огромной кровати. Глядя на нее, Куин почувствовал, как его сердце сжимается от жалости к ней и ее матери. Что бы ни сделала Вивиана, она этого не заслуживала.

Куин отыскал глазами стул и подвинул его к креслу, на котором сидела Вивиана. Ее рука лежала на подлокотнике, и он в порыве чувств накрыл ее своей ладонью.

– Как давно Серилия находится в таком состоянии?

– Она начала задыхаться вчера вечером как раз перед приездом доктора Гулда, – безжизненным голосом произнесла Вивиана. – Затем началась лихорадка, и она стала беспокойной. А на рассвете случилось что-то... что-то похожее на una convulsione?

– На припадок? – уточнил Куин. Вивиана кивнула, неотрывно глядя на Серилию:

– Si. Однажды это случилось с Николо, когда он был младенцем. Сейчас то же самое с Серилией.

Куин, стараясь не выдать волнения, проговорил:

– Сейчас она кажется такой спокойной. Она не просыпалась?

– Ненадолго, – ответила Вивиана. – Но она говорит какую-то бессмыслицу и дико сопротивляется, когда мы пытаемся успокоить и сдержать ее.

Синьора Росси протянула Вивиане еще один пузырек и что-то быстро сказала по-итальянски.

– Si, grazie, – ответила Вивиана, вставая.

Старушка, забрав с собой поднос, вышла из комнаты.

Вивиана, прихрамывая, подошла к кровати, и Куин последовал за ней. Она взяла кружку, в которой няня смешала настойки из пузырьков, и ложкой помешала содержимое.

– Что ты делаешь? – спросил Куин.

– Синьора Росси приготовила укрепляющее лекарство, – ответила Вивиана, проводя по лбу тыльной стороной ладони. – Мы должны давать его un po'per volta – по каплям, si? – так, чтобы Серилия не захлебнулась.