Возрождение Феникса. Том 1 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич. Страница 51

Ира наклоняется вперед, развесив уши. На лице живейший интерес. Барышня ловит каждое мое слово, впрочем, как и отец.

— Как же этого добиться? — спрашивает глава. — Ведь, если просто вливать живу в мышцы, это будет стандартная «рука-кувалда».

Блин, всему учить надо.

— Верно, важен момент самого удара. Это доли секунды. В момент краткосрочного касания сбрасывается энергия. Такой энергетический выброс можно сравнить с острым клинком, который пронзает точку. — Вообще прием доступен только бойцу с молниеносной реакцией и чутким восприятием организма. Но вдруг Груздевы из гениев.

— Как тренировать такую технику, Сеня? — Ира облизывает губы от волнения. Поняла барышня, что с рукой-клинком можно свалить даже Рыкаря. Теоретически. На практике же у Воина просто не хватит живы, чтобы пустить волну сквозь рыкарский доспех.

— Угу, — кивает глава. Вроде взрослый дядя, а любопытный как ребенок.

— Требуется чуткий контроль живы. Методичка Бесонова раздел «Тонкие каналы» подойдет. Но не только. Главное — чувствовать свое тело. Тут подойдут упражнения по тушению свечи и сбивание небольших деревянных брусков воздушно-динамической волной удара.

— Арсений! Арсенюшка! — восклицает глава, выпрямившись. — Красный молодец ты мой! Ты сейчас мне заново Аляскинское княжество открываешь! Хочу сам увидеть твою чудо-технику. Пошли на ринг, золотце!

— Папа! — вскидывается Ира. — Арсений мой!.. В смысле, он пришел учить меня!

— Вот и поучишься на примере батюшки, — отмахивается Кузьма. — Арсений, пошли-пошли, родной.

И вот, спустя минут пятнадцать, мы с главой стоим на ринге друг против друга. Я натянул темно-бежевую форму «коршунов», Кузьма надел трико и футболку. Ира за канатами дуется.

— Ирочка, будь послушной доченькой, посуди-ка нас, — просит глава.

— Сварог вам судья, — бурчит барышня, но пролезает под канатами в центр ринга. Покосившись на отца, она декларирует правила: — Как обычно, в пах не бить, в глаза не тыкать. Техники, папа, не использовать. — Глава кивает. — Если упавший десять секунд не встает, он проиграл. Бой!

Кузьма бросается без оглядки. Теперь я в доспехе, но все равно уступаю в грубой силе взрослому Кмету. Поэтому обхожусь без прямых блоков. Гибкость и жесткость — моя стратегия. Глава — крепкий воин, его движения уверенные и наполнены опыта. Но он все же не Огненный паладин.

Пропускаю размашистые хуки рядом с собой, «проваливая» противника в воронку. Пока глава заваливается вперед, от души отыгрываю «марш легионеров» ему по ребрам. Да, те самые проникающие удары.

За две недели я доработал прямолинейную ударную технику Фениксов. Немного, всего лишь добавил выброс живы в конце приема. Результат поразил. А теперь вот я поражаю других. И это сияние очень по мне, потому что его источает мой огонь.

Жива сбрасывается, отдаваясь в организме главы. С охом он спотыкается и на развороте пытается огреть меня. Вот и отличный момент завершить спарринг. Показал я себя достойно. Прием продемонстрировал. А побеждать матерого Кмета — пока лишнее. Да и сам Кузьма еще вдруг обидится на слишком верткого юнца. А так, кто знает, может, дружить будем родами.

Сам подаюсь навстречу. Хук врезается в скулу. Ох, достойный удар, Кузьма Станиславович. Следом еще тройка пробивает мне под дых. В глазах темнеет, доспех слетает, падаю на настил ринга. И, закрыв веки, слушаю отсчет Иры.

— … девять, десять, — теперь можно и просыпаться. — Победил папа.

— Молодец Арсений, — глава подает руку и помогает подняться. — Для отрока ты хорош. Выйдет из тебя большой толк. Особенно с этим твоим «проникающим». Аж до мурашек пробил! Зуб на зуб до сих пор не попадает. И это с доспехом! Без него вообще бы убил. Ладно, а теперь пойдем попаримся, парень.

— Па, ты серьезно? — удивляется Ира. — В баню?

— А то, — кивает глава. — Не сомневайся, дочка.

Пока он перелезает канаты, барышня быстро шепчет мне:

— Баня — это хороший знак, Арсений. Очень хороший. С кем попало туда отец не ходит.

Да я кругом везунчик, смотрю.

Баней оказывается здоровый комплекс на заднем дворе усадьбы. Куча комнат с бассейнами, бильярдом и боулингом, ну и парилкой. Сама парная необычная для жителя Постимпериуса. В Валиноре я больше привык к мраморным термам с теплыми купальнями и подогревом пола и стен. А здесь тесная деревянная комнатушка и несколько лавок лесенкой. Раздевшись, мы вдвоем с главой обматываем бедра белоснежными простынями и устраиваемся в парной.

Еще что удивляет — это банщицы. По жесту главы к нам приближаются две стройные девушки в комбинезонах из перфорированного хлопка, которые совсем не скрывают длинных мускулистых ног. Я уж было подумал, что сейчас приму участие в оргии, но банщицы всего лишь принимаются подкидывать дрова на растопку и плескать кипятком на камни из приготовленного ковшика. Шипя поднимается горячий пар, приятно охватывает кожу. Когда баня растапливается, девушки берутся за лиственные веники.

— Меня крапивным, Викулик, — командует глава. — Лизонька, по Арсению Всеволодовичу пройдись березовым.

— Хорошо, Кузьма Станиславович, — кивает блондинка, подступая ко мне с мокрым веником. — Арсений Всеволодович, ложитесь на живот.

Ох, русская баня — это нечто! Хлестким ударами Лизонька пропаривает меня от души. Кожа яростно горит, но блондинка притираниями каких-то масел успокаивает зуд на спине.

Глянув на мое красное ошалевшее лицо, глава решает, что мне хватит:

— Лизонька, отведи Арсения Всеволодовича в комнату отдыха. Сделай молодому барину банно-оздоровительный массаж.

— Пойдемте, Арсений Всеволодович, — блондинка протягивает мне руку. Я решаю, что правда, достаточно оздоровительного шока, и сжимаю длинные сильные пальцы банщицы.

Мы удаляемся в комнату с холодным бассейном, в который я с радостью окунаюсь. А когда выныриваю, за бортом меня ждет обнаженная Лизонька. Серый комбинезон сброшен к ее ногам.

— Пройдемте на массаж, Арсений Всеволодович, — томно шепчет банщица и приглашающе улыбается.

Вот тебе и с легким паром.

— Как попарился, дорогой? — спрашивает старшая жена, зайдя в гостиную, и застывает, удивленная. — Что-то случилось?

Задумчивый Кузьма в махровом банном халате утопает в кожаном кресле. Рядом стоит понурая Лизонька в хлопковом комбинезоне.

— Я старалась честно, барин, очень старалась понравиться гостю, но Арсений Всеволодович мной побрезговал, — плачет банщица.

— Думаю, нет, Лизонька, не побрезговал, — глава чешет правую бакенбарду. — Иди умой сопли и не накручивай себя. Нет здесь твоей вины, милая.

Стройная банщица, утирая слезы, уходит из комнаты. Старшая жена усаживается напротив мужа. Некоторое время оба молчат.

— Этот парень, Фрося, — вздыхает Кузьма. — Очень не прост.

— Чем же? — Ефросинья внимательно слушает. Сейчас муж снял любимую маску простецкого мужика и напряженно размышлял.

— Во-первых, Беркутов поддался мне в спарринге. Не захотел показывать превосходства, а это значит — он был уверен, что способен одолеть меня.

— Как же ты понял, что он поддался, дорогой?

— Меня сразу что-то напрягло, но не мог понять конкретную причину. Тогда принялся прокручивать записи спарринга. Крутил-крутил, пока не дошло.

— Мм, а во-вторых, надо думать, это Лизонька?

— Да, Беркутов не накинулся на нее аки голодный отрок. Думаю, он не захотел формировать субъективное мнение о нас. Секс с Лизонькой заставил бы его думать о роде хорошо. Парень решил оставаться беспристрастным.

— Либо у него просто не было настроения? — с намеком предполагает жена.

— Лизонька говорит, что с этим у него всё в порядке.

— Ясно, и что ты решил, дорогой?

— Решил, что выдам за него Иру, — кивает своим мыслям глава. — Парень — настоящий самородок. О нем сейчас все в княжестве говорят. Свиридовых уел перед Давыдычевым, свой завод вырвал из пропасти банкротства. А дерется, Фрось, ты бы видела, как он дерется! Профессионал, и это в шестнадцать-то лет.