Сполохи (СИ) - Ростова Ирина. Страница 33

– Хочешь, угадаю о чем ты думаешь? Всех ведьм интересует одно и то же. Ты думаешь, – он дернул голову Мист в сторону, рванув то ли за ухо, то ли за щеку. – Кто же тебя сдал. Но увы, тебе не полагается знать имена честных граждан, которые исполнили свой долг и рассказали нам о тебе.

Да, Мист не отказалась бы узнать. Но еще более ее волновал вопрос о том, дадут ей слово, или же прямо так и казнят. Это было бы несколько преждевременно, и такой итог ее совсем не радовал.

– Меня интересуют имена твоих пособников, и где их отыскать. Я знаю о Торрене Грейволде, но его семья отрицает, что видели его за последний год. Где он, ты знаешь, ведьма? Знаешь. Вижу. Хорошо.

Мист знала – но в этот момент очень, очень радовалась, что Торрен был вне доступа для брата святителя.

– Меня интересует, где спрятаны другие богохульные вещи, кроме тех, что мы нашли в своем доме. Одних твоих снадобий достаточно, чтобы обречь тебя, но не может не быть других схронов – иначе где ты варила свои отвратительные зелья? Подумай о том, что будешь мне рассказывать, – сказал он, и Мист было подумала, что ее оставят в покое, но тактика Видящих была совершенно другой. – В воду.

Ее дернули со стула вниз, она успела увидеть широкое, грязное, полное до краев ведро рядом, и ее снова ухватили и потащили вперед, и безо всякого предупреждения макнули лицом в воду.

Она дышала – и, значит, на этот статус можно было воздействовать, тут все было верно рассчитано, и Мист поняла это мгновенно, как только нос и рот, которыми она толком не могла управлять, заполнились водой. Легкие начало жечь, и мир заполнился кроваво-красным, и начал заливаться черным поверх, когда ее рывком подняли обратно. Она рефлекторно закашлялась, яростно выхаркивая воду, попавшую, кажется, просто везде. Глаза налились кровью, Мист толком ничего не видела за границами тоннеля мокрых волос, которые словно плясали друг против друга. В ушах звенело так, что даже голос брата святителя было не слышно, но когда вода снова начала приближаться, было понятно, что он отдал команду повторить.

Мист не успевала бояться, не успевала прийти в себя, и мир сузился до коротких передышек болезненного дыхания и бесконечного горения внутри, и звон в ушах складывался в мелодию на грани слышимости, которую словно напевали колючие звезды, водя хороводы в бесконечной тьме. Они звучали на разные голоса, пронзительно и пронизывающе, и каждый куплет был болезненной смертью, и каждый припев – не менее болезненной жизнью. Звезды пели все громче, и Мист уже видела их между чернотой, красным и короткими всплесками.

– Стоит ли нам сейчас поговорить? – различила она неожиданно четко, и голову ее рвануло назад. – Или еще не стоит? Что же ты хочешь мне сказать? Дай угадаю.

Брат святитель дернул ее подбородок в сторону и руку положил на глаз на повернутой к нему стороне ее лица.

– Ты думаешь, что будь у тебя твоя сила двинуть хоть пальцем, сказать хоть слово заклинания, ты убила бы меня и всех моих. А еще ты гадаешь, выдавлю ли я тебе глаза, или оставлю на потом.

Он не угадал, и почему-то в звенящей голове Мист это было как внезапная победа. Она думала, бессистемно и отрывочно, о том, что, может, именно так и было все с Мейли, именно такая судьба подстерегала его там, куда его позвали ранним утром после гулянки из Башни Атайн – прочь.

Были ли это Серые, или это был кто-то с такими же методами ведения дел? Но Видящие справились бы, получается. А она-то гадала, как можно запереть и замучать того, кому подвластны Домены. Оказывается, вполне даже можно. Ей нужно было ощущение или слово чтобы зацепиться или позвать, а сейчас ни то, ни то не было ей доступно.

Давление на веко усилилось, Мист почти ощутила, как глазное яблоко начало смещаться в глазнице, но брат святитель, видимо, слишком любил играть со своей добычей.

– Ты помнишь, что я хочу узнать? Где твой пособник. Где твой схрон, – методично перечислил он и резко оттолкнул ее голову. – И рецепты снадобий.

Это было новое. Мист, несмотря на свое запутанное состояние, была уверена, что в первый раз речь шла только о пособниках и лаборатории, но, кажется, цели брата святителя простирались немного дальше.

Что ж, надо отдать должное его практичности – ересь ересью, а наборы снадобий имени Мейли-из-Сполохов наверняка были обследованы, проверены и признаны эффективными, точно так же, как самой Мист хватило нескольких минут в свое время, чтобы понять, насколько это нужные и важные вещи.

– Воду, – сказал брат святитель, и круговорот начался снова. Мист не успевала ни думать, ни пугаться, только судорожно и с болью дышать, когда было можно, и умирать каждую секунду, пока вокруг нее была вода и хороводы искрящихся хвостатых звезд. Мист бы попросила их о помощи, если бы знала, что они услышат.

Но отчаяние не приходило до тех пор, пока Мист не подумала о Воине, который ничего не знал, ничего не понимал, ничего не решал, и что будет с ним? Если его поймают, его уничтожат – потому что поставить его на службу не удалось толком даже Алгару, который его создал. Либо станут изучать и пытать, хотя, конечно, это будет сложно. У Воина отсутствовало восприятие боли и почти отсутствовало ощущение повреждения – по крайней мере, все мелкие раны, которые он получал на памяти Мист, не вызывали у него ровным счетом никакой реакции. Мист сама принудительно их промывала и перевязывала, а ему было плевать. Не плевать ему было, как выяснилось совсем недавно, только на то, что причиняло боль самой Мист.

И он был зависим – полностью зависим от нее, хоть и мог базово поддерживать свое существование. Находить какую-то еду, отмывать грязь, если появлялся запах, всякие такие простые вещи по обслуживанию. Но в основополагающем смысле он ничего не решал, и теперь так и будет сидеть в Сторожке, пока его не найдут, или пока не умрет, не разрушится, от недостатка еды ли, или от каких-то других причин.

Это было неожиданно болезненным осознанием, куда хуже понимания того, что без нее всякие подозрительные великие тайны останутся не раскрытыми. Никто не узнает, что произошло с Мейли, никто не доберется до эль-Саэдирна. А еще никто не позаботиться о маленьком странном демоненке из Сарэна, который каждый раз так ждет ее визитов. Но он, по крайней мере, уже показал свою способность выживать и справляться без чьей либо помощи.

А вот Воин – Воин был сродни домашнему животному, кому-то, кого она приручила и забрала себе, чтобы отвечать полностью, от и до. Лечить, кормить, вести за собой. И мысль о том, чтобы оставить его там, бросить навсегда, была ужасной.

Будь он живым, по-настоящему разумным, он, конечно, что-то придумал бы, освободил бы ее, и все было бы хорошо, но он был тем, чем был – немногим больше, чем Марионетка, живой труп, облеченный волей создателя.

Аш, узнай он о том, что случилось, конечно, попытался бы помочь. Он был до странного привязан к Мист, и наверняка бы вытворил что-то, и с учетом его продолжающейся огромными шагами эволюции – у него даже могло получиться. Но Аш был в Сарэне, и, по честному, Мист предпочитала, чтобы он оставался там, в безопасности, потому что, если бы еще и он влип, она бы себе не простила. Она уже потеряла столько друзей, сколько никогда не думала обрести, и даже думать об этом ей не хотелось.

Мейли, подумала она, болезненно дыша ободранной носоглоткой, в очередной раз, против разумения, пытаясь дотянуться до пляшущих звезд, обращаясь к нему почти как к божеству. Помоги мне, если ты слышишь.

Дея, зову тебя.

Но они молчали – оба, потому что, Мист казалось, только потому, что колючие звезды, поющие свои песни, были слишком далеко.

Шум в ушах не отступил, когда брат святитель снова дернул ее голову вверх, заставляя смотреть себе в глаза. Мист бездумно послушалась, нерассуждающе отмечая их необычный цвет, фактуру перелива и форму разреза. Эльфийская кровь? У Виля похожие глаза.

У Воина похожие глаза, потому что это глаза Виля.

У Мейли глаза другого цвета.