Охотник на магов (СИ) - Ллиамах Василий Сергеевич. Страница 33

Вообще трактирщику и его конюху повезло, еще этим утром лошадей в отряде было гораздо больше. Но после обеда группа конных наблюдателей, что помогала нам не потерять чародейку, и вела за ней наблюдение от леса Сестер и до самой ее стоянки, свернула в сторону от основного тракта, направляясь к своей базе. Поэтому людей в отряде осталось столько же, сколько и было на момент начала охоты. Семнадцать человек. Да мы потеряли одного из солдат в злополучном лесу, но вчера отряд пополнился еще на одного человека. По крайней мере, временно. Маленькую девочку. Правда, ее статус в отряде мне был неизвестен. Пленница ли она, или Огюст взял ее с собой, чтобы лично доставить в какой-нибудь из сиротских домов? Мне хотелось прояснить этот момент. От чего-то я чувствовал некоторую ответственность за этого ребенка. Быть может, потому что я, возможно, убил ее родителя.

Являлась ли чародейка матерью девочки, я до сих пор не знал. Мне она так ни слова и не сказала. Может быть Огюсту удалось из нее что-то вытянуть, пока я валялся в бессознательном состоянии, но мне об этом никто докладывать, естественно, не собирался. На моих глазах, по крайней мере, с вопросами он к ней не приставал, хотя и держал постоянно при себе, буквально не отпуская ее ни на шаг. Либо уже получил все ответы, либо они вообще его не интересовали.

Немного странным казалось и то, что искатель правды вообще занялся таким, на первый взгляд, незначительным делом лично. Он вполне мог бы поручить доставить ребенка куда угодно тому же отряду наблюдателей. Вряд ли бы они отказали инквизитору. Не уж то Огюсту нравится нянчится с детьми?

Судьба девочки занимала мои мысли все больше, и я решил напрямую спросить об этом командира отряда. Разговор состоялся уже в таверне. Улучшив момент, я оказался возле старшего инквизитора как раз тогда, когда рядом вилось минимальное количество его приспешников.

— Могу я задать вопрос? — нейтральным тоном поинтересовался я у него.

Мы только вошли в общий зал, и основная масса народа подалась вперед занимать столы и приставать с заказами к подавальщицам.

Огюст скосил на меня взгляд и вопросительно приподнял одну бровь. Мне даже показалось, что иронично. Неужели у нашего командира благодушный настрой?

— И что бы ты хотел спросить? — Инквизитор остановился, давая тем самым понять, что готов уделить мне некоторое время.

— Про девочку. Куда мы ее везем?

— Это и есть твой вопрос? — Огюст удивленно вскинул вторую бровь, и мельком глянул на малявку, которую держал за руку. — Я думал, охотники сообразительнее.

— Собственно у меня два варианта: приют или монастырь.

— Само собой, монастырь. Или ты хочешь человека, который сопровождал и контактировал с магом, отпустить на все четыре стороны?

— Но она же совсем маленькая. Вы боитесь, что девочка тоже может оказаться склонной к магическим способностям? Она не говорила, кем приходится колдунье?

— Нет, она вообще ужасная молчунья.

— Даже если она — дочь чародейки, то сама может не владеть магическими силами.

— Думаешь я этого не знаю? — саркастично ухмыльнулся инквизитор. — Орден не потому живет уже сотню лет, что полагается на случай. Малейшие подозрения в способностях к чародейству должны быть проверены. Значит и девочку эту ждет проверка. Главное — является ли она потенциальным магом, а не то, в каких родственных связях состоит с уже умершей колдуньей.

— И что будет, если девочка окажется обычным человеком?

— Она отправится в приют. Наверное.

— А если проверка покажет, что она все же владеет магическими силами?

— Не знаю. — отвел глаза старший инквизитор, после чего пожал плечами. — Да это и не мне решать.

— Неужто запрете в одной из своих башен и будете держать ее там всю жизнь? Она ведь маленькая и не умеет ничего. Если не получит должного обучения, то практически не будет отличаться от обычных людей.

— Решение ее судьбы — дело высших чинов ордена. Не мое и не твое. — Огюст подался вперед и грозно сдвинул брови. — И не тебе, охотник, ставить это решение под сомнение. Тебе вообще не нужно переживать о детях, которые, возможно, могут стать магами. Тебе стоит переживать о взрослых, которые точно ими являются.

Выразительно зыркнув напоследок, искатель правды, чеканя шаг, проследовал в глубь зала, увлекая за собой девочку, где присоединился к своим коллегам по цеху. Немного неуверенно я поплелся вслед за ним.

Возможно, мне не следовало начинать этот разговор, инквизитор не забудет, что я позволил себе некоторую вольность. Но с другой стороны теперь я точно знаю, что ожидает встреченного мной в лесу ребенка. Если ей повезет, и она окажется нормальной — то о ней позаботятся, если нет — то жизнь ее будет весьма ограниченной, а весь мир для нее сузится до размеров ее нового пристанища. В любом случае, вряд ли я смогу чем-то ей помочь. Моя жизнь тоже не отличается такой уж большой свободой, состоя по большей части из обязательств и принуждений.

Думаю, трактирщик все же больше потерял от приезда нашей компании, чем приобрел. Похоже, обычно случайных посетителей и завсегдатаев гораздо больше в заведении, чем было в этот вечер. Об этом красноречиво говорил грустный взгляд самого хозяина таверны, скользивший по пустым столикам. Те же из селян, кто по какой-то причине еще не слышал об отряде, оккупировавшем единственное в округе питейное заведение, и заходил промочить после долгого рабочего дня горло, завидев нас, обычно быстро ретировались. Шумный вооруженный отряд из воинов и служителей Высшего способен привить любовь к трезвому образу жизни. Собственно, поэтому мы были единственной компанией во всем общем зале. Кроме нас было еще всего несколько одиночек, ютившихся по углам.

Несмотря на это, шум мы создавали такой, что со стороны можно было подумать — трактир забит под завязку. Ну а потому как начали мы, так сказать, отдыхать довольно рано, то к темноте почти все дошли до кондиции, когда не только море было по колено, но и все проблемы по… по пояс.

Парочка наших оруженосцев соревновалась в метании ножей, избрав своей мишенью стену трактира. Хозяин заведения уже не перечил, лишь только вздрагивал каждый раз от нового глухого удара. Не знаю, кто выигрывал, подозреваю даже, что никто из соперников не вел счет. Думаю, что им просто нравилось дырявить стену.

Еще несколько солдат кружили в танце с официантками. Ну то есть им казалось, что кружили. На самом деле лишь пьяно переваливались с ноги на ногу и лапали все, до чего дотягивались их ладони. В зале даже музыки никакой не звучало. Аккомпанементом для их телодвижений мог служить разве что их нетрезвый хохот.

Сир Ричард Лайон давно ушел наверх, и из тех, кто не отдался всецело веселью, остались лишь отрядный капеллан, да мы с Агорником. Но мы не в счет. Капеллан же ходил от одного солдата к другому и, словно их совесть, пытался урезонить и уговорить вести себя скромнее разошедшихся вояк. Само собой, его, как и совесть, в таком состоянии никто слушать не собирался. Под попустительством старшего инквизитора, который должно быть решил, что его люди заслужили хорошую разрядку, солдаты пустились во все тяжкие.

Я сидел вместе со всеми за общим столом и неожиданно для себя оказался вовлечен в общую беседу. Более того, я и был тем рассказчиком, кто завладел вниманием остальных. После моей схватки с магом часть солдат стала поглядывать на меня с большим уважением, что было для меня довольно непривычно. Хотя самого боя они не видели, но тот факт, что я после него остался в живых, уже служил им доказательством моей удали.

Проникнувшись ко мне более дружеским чувством и осмелев после выпитого, парни просто засыпали меня вопросами. Я был не против. Ничего плохого в том, чтобы поделиться некоторым, пережитым лично, опытом, я не видел, поэтому старался отвечать правдиво. В основном мужчин интересовали схватки, в которых мне довелось поучаствовать, а еще самые мощные заклинания, попав под которые я едва выживал.

Чувствовал я себя при этом немного не в своей тарелке. Не люблю оказываться объектом общественного внимания. Мне как-то ближе вторые роли, да и в общении с подобными себе я не силен. Поэтому рассказав один фрагмент из своих похождений, я попытался улизнуть, но солдаты крепко вцепились в меня, требуя продолжения. Пришлось примерять на себя шкуру оратора.