Охотник на магов (СИ) - Ллиамах Василий Сергеевич. Страница 7

Наконец через какое-то время с большим подносом, на котором истекал жиром целый поросенок, к нам прошествовал сам хозяин таверны. Сгрузив свою ношу на середину стола, он с явным неодобрением и, по-моему, даже некоторым испугом отметил расстановку блюд на столе. Несколько, как ему казалось, невидимых нами затрещин официанткам и яростный шепот сделали свое дело, и приоритеты подавальщиц сменились на трио инквизиторов. Теперь все новые блюда в первую очередь возникали перед ними.

К тому времени Алекс уже полностью опустошил кувшин с вином и попытался завязать приятельскую беседу сперва с одним из братьев оруженосцев, а затем с экзорцистом. Но первый был полностью сконцентрирован на еде, а второй заглядывал в рот и ловил каждое слово старшего инквизитора, который тоже вещал какую-то историю. Пробурчав себе под нос что-то совершенно нелестное о подхалимах, Агорник, нисколько не стесняясь, придвинул к себе вплотную блюдо с поросенком и решил, что пора закусывать.

После того как все более-менее насытились, обстановка за столом стала чуть более непринужденной. Вся компания развалилась на несколько отдельных разговоров. Главный искатель правды с надменным видом пересказывал всем тем, кто его слушал, отрывки из нового труда брата-архивариуса «О духовных муках». При этом вещал он на старом мертвом языке. Удивительно, но его на самом деле кто-то действительно слушал. В первую очередь его младшие коллеги, но и брат-экзорцист не отставал. Не уверен, что он хоть что-нибудь понимал, но сидел этот служитель ордена с самым умным видом.

Вторым очагом, вокруг которого сгруппировались слушатели, был сир Айронхарт. Во всех красках и подробностях он рассказывал оруженосцам о битве при Кольцине с морозногорскими язычниками.

Понятно, что каждый рыцарь должен служить примером для солдат и уметь вести их за собой, но лично я думал, что из этой парочки «Рик-Дик» парнем, кто хорошо находит общий язык с подчиненными и умеет толкать воодушевляющие речи, будет сир Лайон. Но тот с мечтательным и немного глупым видом смотрел в тарелку перед собой, о чем-то глубоко задумавшись. Так что развлекать солдат историей взялся Дикон.

Их отрядный капеллан, казалось, тоже ушел в свои мысли. Он сидел в сторонке от всех, прикрыв глаза, быть может даже молился. Старый монах явно постился, за все время трапезы он не притронулся ни к какой другой пищи, кроме хлеба и воды.

Зато мой духовник отрывался за двоих: и за себя, и за капеллана. Не найдя благодарной аудитории в лице людей, он взялся развлекать кабана. Хотя тут, наверное, ситуация была прямо противоположной, ведь это именно кабан завладел всем вниманием Алекса, а не наоборот.

Когда Агорник закончил, поросенок стал выглядеть гораздо менее презентабельно. Многие его ребра показались наружу, а одна и задних ног просто исчезла. То, что она вообще когда-то была говорили только косточки на полу под скамейкой. Сыто рыгнув и вытерев свои жирные пальцы о многострадальную рясу, монах сперва прислушался к разговору инквизиторов, но услышав заумные речи на мертвом языке, скривился как от кислого яблока, что так и осталось торчать во рту у бедного кабана. Припав ухом ко второй беседе, Алекс так же быстро заскучал. Не прельщали его описания кровавых сражений. Помаявшись какое-то время за нашим столом, он решительно встал и ушел искать развлечения за другими.

Это словно послужило каким-то сигналом. Не успел Агорник скрыться в толпе местных завсегдатаев, как из-за стола поднялся капеллан. Коротко переговорив о чем-то с трактирщиком, он зашагал к лестнице на второй этаж, туда, где располагались комнаты для ночлега. Видимо, отправился почивать.

Не прошло и пары минут, как со своего места встал сир Ричард Лайон. Не говоря никому ни слова, он также поднялся на второй этаж. Его оруженосцы немного растерянно посмотрели ему вслед. Отправиться ли за своим командиром, либо остаться за столом, слушая солдатские байки, вояки раздумали не долго. Недоуменно переглянувшись, они подтянули к себе поближе кружки с хмельным напитком и выжидательно уставились на оставшегося рыцаря, требуя продолжения рассказа.

Мне стало совсем неуютно среди этих чужих мне людей, которые абсолютно перестали обращать на меня внимание, но так рано ложиться спать я не собирался. Это было чревато некоторыми неудобствами лично для меня. Так что недолго поразмышляв, я решил пойти поискать своего духовника. Только вот не для того чтобы исповедаться.

Не то чтобы я за него переживал, Алекс хоть и может переборщить со спиртным в таверне, но агрессивным от этого никогда не становится. Наоборот, хмельное будет в нем веселье и добродушие. В то, что кто-то другой захочет ему навредить или затеять с ним ссору, я тоже верил слабо. Агорник хоть и небольшого чина, но все же служитель ордена. Кто в своем уме решит обидеть монаха? Да и все в этой таверне видели в составе какого отряда он прибыл. Нет, в том, что мой духовник попадет в неприятную ситуацию, я сомневался. Такое и во время наших с ним скитаний вдвоем почти не случалось.

Толстый монах нашелся быстро. Стоило только выбрать то направление, откуда доносился самый громкий смех. Агорник сидел за столом рядом с какими-то мужчинами и женщинами, на первый взгляд обычными обывателями, улыбаясь во все свою круглое лицо, и рассказывал какую-то историю. Должно быть, ужасно смешную, потому как его голос то и дело заглушали взрывы хохота.

Надеюсь, он не обо мне им рассказывает. С него станется.

— А вот и он! Вот и мой мальчик. — взревел Алекс, увидев меня, от чего мои подозрения только усилились. — Давай, Касий. Иди сюда, присядь рядом со мной. Тут всяко лучше, чем в обществе некоторых высоколобый зазнаек, которые кичатся своими знаниями языка и при этом, говоря на нем, делают кучу ошибок. Здесь же все люди простые, зато дружелюбные.

В последнем утверждении я сильно сомневался. Во взглядах, брошенных на меня было что угодно, но только не дружелюбие. Настороженность, мрачность, угрюмость, возможно интерес, и кажется даже брезгливость. Впрочем, к таким взглядам я давно привык и не обращал на них большого внимания.

Агорник, словно ребенка, поманил меня пальцем и похлопал ладонью по скамье рядом с собой. Я не стал ему отказывать и уселся с ним рядом. В меня тут же уткнулось с десяток недоброжелательных взоров. Но стоило моему духовнику продолжить рассказ, как все внимание снова сконцентрировалась на его персоне.

Алекс был прекрасным рассказчиком. Умение виртуозно оперировать словами в купе с его приятным и, в тоже время, зычным голосом, делали из него настоящего оратора. Я даже не раз открыто удивлялся, как монах с такими талантами не добился более высокого ранга на службе у Высшего. Но Агорник только отмахивался от моих слов, говорил, что у каждого свое место в этом мире, и то, что досталось ему, его вполне устраивает.

Я не вслушивался в ту историю, что самозабвенно вещал Алекс. Во-первых, за семь лет я уже давно выучил все его рассказы. А во-вторых, я не затем присел за этот стол, чтобы отдыхать, коротать время и наслаждаться компанией. Тем более, что от последнего я не получал никакого удовольствия. Я ждал. Нельзя было еще идти спать, поэтому приходилось ждать. Просто сидеть, убивая время, рядом со старым проверенным попутчиком мне было гораздо комфортнее, чем в компании инквизиторов и орденских солдат. Еще лучше было бы вообще в одиночестве, но найти пустой стол в это время в таверне соразмерно чуду.

Когда спиртное за столом закончилась, Алекс заявил, что теперь его очередь угощать добрых людей. С этими словами он ненадолго удалился, чтобы вскоре вернуться с парой кувшинов пива, которое он явно умыкнул с нашего предыдущего стола.

Пока его не было, взгляды мужчин и женщин, сидящих со мной за одним столом снова скрестились на мне. По правде, мне было плевать на этих людей, пока им было плевать на меня. Пусть таращатся на здоровье, если делают это молча. Но из собственного опыта я знал — это молчание долго не продлится.

— Так ты охотник, да? — наконец подал голос один из них. — Ублюдок, что родился в полнолуние от гулящей женщины?