Цифровая утопия (СИ) - "Danivolt". Страница 14

Остин заинтересованно приложил палец к подбородку. Он не знал никого с фамилией "Грейхарт", и всё же был заинтригован. Его догадки подтвердил подошедший Эсил, который выдал доброжелателя с головой:

— Быть не может! Джеральд Грейхарт, капитан судна "Рассвет"? Это вы — пилот от O-Search?

— Ты идиот или что-то? — усмехнулся Джеральд.

— Нет, он просто андроид, который неправильно вставил процессор уже в пятимиллионный раз, — Остин лениво постучал Эсилу по затылку.

— Кто там? А, это вы. Опять издеваетесь, — расстроенно сказал андроид.

— Не издеваюсь, а подшучиваю, — в который раз уточнил Остин.

— Мистер Спенсер, другие гонщики опаздывают ещё больше, — сказал Джеральд, — и нам с вами делать нечего. Я хочу у вас кое-что попросить, а именно описать мне подробный список правил, составленный и отправленный CIMun. Конечно, мой куратор сделал попытку перевести полученный текст, однако то ли мы его не из того источника скопировали, то ли это над нами решили подшутить, но получился рецепт телячьего рагу. Куратор чуть не отравился им, когда сам приготовил…

Тяжело вздохнув, Остин медленным, как будто мечтательным — а на самом деле уставшим — шагом направился прочь от городка и аэропорта, к дикому лесу. В мыслях он надеялся, что и другие гонщики окажутся способными к языку эсти, который, как оказалось, хорошо знал Джеральд. Обычно оскольдцы крайне паршиво говорят на эсти, их с головой выдаёт ужасный акцент. Джеральд пилот, из чего следует, что он, по крайней мере, мог много контактировать с представителями других народов. Остин тоже за свою жизнь выучил несколько языков, включая оскольдский, борейский, карагандский и даже великокамбрийский, что было одним из немногих его достижений за поздний период жизни.

Тучи сгущались. Было слышно гром в отдалении. Начинался дождик. Герои, убедившись, что никто за ними не следует и что они могут поговорить по душам, зашли в маленький бар у трёх сосен. Двери этого здания, достигавшего 20 метров в длину, были настолько массивными, что понадобилась сила Джеральда, чтобы они открылись. Находившийся у стойки бармен со смешком предложил вошедшим выпить. Остин с готовностью потребовал себе виски максимальной выдержки, расплатился своей бронзовой картой. Джеральд долго отпирался, ссылаясь на некий долг, вследствие чего Спенсер использовал насилие и купил виски и ему. Оба сели за стулья и начали пить. Эсил скромно приобрёл коньяк и встал рядом. Ему приходилось делать вид, что он заодно с ними, поэтому Эсил вертел головой по сторонам и думал о своём: об отсутствии андроидов-женщин в их доме, о возможности института брака среди киборгов и о своих физических возможностях.

Эсил считал себя мечтательной, немного философской фигурой. Среди других андроидов он, как правило, встречал высокоинтеллектуальных исполнителей, не способных к свободе. Но ради чего высокие показатели, когда речь заходит о полностью подчинённом положении, о неспособности проявлять себя в качестве субъекта? За десять с лишним лет, за долгие зимы и лета Эсил добился уважения со стороны Остина. Последний, потеряв Грега, озлобился на мир и тотчас возненавидел андроида-спасителя. Эсил жил в одном доме с убитым горем отцом, понимая, что не может больше терпеть. Эсил не выдержал, после очередного срыва Остина, обвинившего его во всех смертных грехах, он просто покинул квартиру. Хозяин опомнился и помчался за ним, но было уже поздно — андроид пропал без вести. Обеспокоенный, раскаявшийся, Остин вернулся домой. Чувство вины мучало оставшегося в тоскливом одиночестве днём и ночью, затмевая даже мысли о сыне. И когда от своих знакомых Остин получил информацию о том, что Эсила захватили и собираются продать знаменитые торговцы бродячими роботами из Gikea, он взбесился. Он пересёк полстраны, несколько раз превысил скорость и ворвался в главный центр Gikea, где разыскал главного босса и угрозами заставил отпустить мало пострадавшего Эсила. Андроид вернулся домой, с тех пор отношение Остина к нему значительно улучшилось. Они стали товарищами и самыми близкими друзьями. Эсил показал, что создатель сделал его максимально человечечным, своим ходом мыслей и поступками: он никогда не винил хозяина или людей, безоговорочно верил в добро как в мистическую основу человеческой морали, позиционировал себя как полноценную личность. В современные дни не каждый андроид способен на такое.

Напившись, Остин и Джеральд разговорились. Яркая гроза за окном, ужасающий грохот каждые полминуты, проливной ливень тут пошли только на пользу. Спенсер заплетающимся языком объяснял правила гонки, его собеседник дополнял их нелепой белибердой.

— Хороший ты человек, Джерри. Спасибо тебе, — с улыбкой во все тридцать три зуба ухмыльнулся Остин.

Джеральд просиял и ответил:

— Не я хороший. Таким, как вы — вот кому надо помогать! — заявил искренне Грейхарт. — Я слышал о вас, но и не думал, что… э-э, неважно. Что там… Таки да. Другие, кто будут с нами, кажутся куда более жëсткими и циничными.

— Да чего там. Если надо, помогу! Помогу! — запутался Спенсер.

— Мистер Спенсер, ну что вы всё сразу это, того… Да, да, да. Помогите, пожалуйста. Я тут один не смогу. Мы с вами должны победить, я хочу получить еë.

— Кого — её?

— Вы поняли, это…

— Да? Аркана, что ли?

— Ну вот эта. Да, Аркана она, не путаю же?

— Всё то, всё то. Зачем тебе Аркана?

— Плохо всë, мистер Спенсер… ужасная у меня жизнь, ненавижу её. Хватит греметь! Не поехал бы, но есть надежда, что всё переменится, — печально сказал пьяный в стельку Джеральд.

— Что — всё?

— Всё… всë. Всё! ВСЁ! — он крикнул так громко, что бармен сделал выговор. — Да ты… да ты правильно сделал, приношу извинения и прошу ещё добавить.

— А мы всë-таки не договорили, да? — осенило такого же неадекватного Остина.

— Что такое? Я занят, говорю с барным человеком. Я его вообще не понимаю. Он что, пьяный?

Несчастный сотрудник бара отказался это комментировать. Ситуацию спас Эсил, обратившись к героям на их языке:

— Барный человек немножко копает пещеру стыда, он там будет доставать спиртное.

— А, ну это всё объясняет. Всё! — гордо заявил Джеральд. — Только когда выпьешь, ты можешь кричать и рассказывать. Свобода, летаешь подобно птице, летишь подобно соколу.

— Что такое свобода? Да нет её. Тебя затмевает гнетущее прошлое, которое становится реальным, — задумался Остин. — Такое случается. Часто случается, наверное. Знаешь это чувство, когда ты виноват? Ты в пещере стыда, да. А вылезти не можешь. Тебя пожирает всего, много страдаешь. Стыдно, что ты повёл себя как дурак. Дурак. Не подумал о нём. Мне нельзя было так поступать, и всё-таки… Как-то, как-то я это сделал. Он был такой молодой, такой… реальный. Не мираж. Он мог всë, я вот вообще ничего не могу. Я никто. Какой идиот не умеет держать штурвал? Он мог всё. Всё, как ты сказал! Я был уже взрослым и неспособным, а он мог всё. Каждую ночь я обращался к богу, в которого не верил, да и как можно верить в богов, если они не существуют? Он должен был забрать мою жизнь и вернуть ему! А он не сделал так! Почему!? Почему он не сделал! Почему он ненавидел его? Почему? Это не так, жизнь должна строиться как-то ещё! Моя жизнь ничего не стоит по сравнению с его, такой обмен неравноценный и лживый, просто мерзкий! Ты, бог, ты не способен. Ты мне не поможешь. Я сделаю это сам, ты меня понял? Я сделаю твою работу за тебя и обменяю хорошую душу на свою, поганую…

— Не напоминай. Ты упадочный, ясно всё с тобой, — ответил собеседник. — Не хочу поддаться твоему соблазну, я прилетел побеждать и быть свободным, а не реветь. Повторяй за мной, ну же. Свобода!

— Нет. Держись от меня подальше, пьяница, я другой. Ты — правильный. Ну а я просто старый глупый хрыч, забудь обо мне. Все вы забываете, наверное…

— Ну и ладно, у меня ещё собеседник есть. Здравствуйте! Мы знакомы?

Эсил молчал полминуты, затем деликатно ответил:

— Возможно.

— Нет, я твою тинхейскую морду впервые вижу, — заявил Джеральд, задев Эсила за живое. — Вот скажи мне, ты любишь кактусы?