Невеста против (СИ) - Вансловович Лика. Страница 3

— Она нам не мать! — твердо ответила ему и прежде, чем отец ответил бы, продолжила. — Но я, конечно, поеду в город и выберу все необходимое, чтобы соответствовать своему статусу, отец! А что насчет моей прически? — снова примешав иронию в голос и тряхнув короткими прядями, выбившимися из скудно пучка на затылке, произнесла я.

Глаза главы семейства потемнели от злости, он сжал руки в кулаки, словно был готов в любую минуту сорваться с места и схватить старшую дочь за горло.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем! Служанка Матильды, Вита, способно сотворить красавицу даже из настоящей уродины! — вставила свое предложение Милена, со снисхождением глядя на свою падчерицу.

Отец разжал кулаки и взгляд его несколько прояснился.

— Хорошая идея, так и поступим, дорогая!

Я уткнулась в чашку с зеленым чаем и не поднимала глаз, зная, сколько ненависти они могут в них сейчас разглядеть.

Милена презирала меня также сильно, как и я ее! Она никогда не заменит нам мать и еще она завидовала мне, я это знала, видела в каждом взгляде: завидовала моей молодости и красоте. Сама она уже имела седины на голове, на лице ее появлялись морщинки, волосы были тусклыми и редкими, она была ниже меня почти на полголовы и была слишком худа, потому что все время мучила себя диетами.

Я же, как и Алиса, унаследовала мамину красоту ее утонченные черты лица, ее фигуру с плавными женственными изгибами, у меня были большие выразительные глаза, густые ресницы и темные брови, чистая бархатистая кожа и здоровый румянец на щеках. Мужчины смотрели на меня, как собаки на аппетитную кость, — это правда, но я скорее согласилась бы стать уродиной, чем быть объектом вожделения.

«Что ж, видимо, мне в самом деле придется поехать на этот чертов бал!» — бросила беглый взгляд на Алиску, которая совсем побледнела: наверное, мысленно она уже прощалась со мной.

Тонкие девичьи ручки не удержали чашку, она слишком сильно нервничала в присутствии этих двоих. Фарфоровая чашка из любимого сервиза Милены полетела на пол и звонко разбилась, Алиса вскрикнула, зажмурилась и вжала голову в плечи.

— Мерзавка! Ты нарочно это сделала! — обвинительно завизжала мачеха, подскочив со своего места, и целенаправленно направилась к замершей от ужаса девушке.

Я тоже тут же подскочила со своего места, преграждая ей путь и воинственно вскинув голову.

— Куда это ты собралась? — фыркнула я, и плевать на то, что отец заставлял нас уважительно с ней общаться, — я не позволю этой твари обижать сестру.

— Она разбила чашку их сервиза моей покойной матери и должна ответить за это! — едва ли не переходя на визг, произнесла Милена.

— Какого сервиза? Вот этого? — поинтересовалась я, схватив точно такую же чашку и с наслаждением швырнув ее на пол, а потом взяла еще и блюдце с такими же красными розочками и тоже швырнула на пол со словами:

— Вот это я делаю нарочно, а она, уронила ее случайно, теперь ты видишь разницу? — я не боялась ее, я была настолько зла, что мне казалось я смогу придушить ее своими же руками.

— Довольно! — прогремел голос отца, и все затихли, только Алиса приглушенно всхлипнула.

Он встал со своего места, с грохотом уронив стул, и направился ко мне.

— Ударите, папенька? А как же бал? Я пойду на него с синяками и кровавыми ранами? А как же поход по торговым лавкам? — кажется, я окончательно потеряла инстинкт самосохранения.

Отец ударил меня по лицу, всего лишь пощечина, но щека запылала огнем, а я лишь с ненавистью смотрела на него.

— Кажется, я уже предупреждал тебя! — начал он.

— А я ничего такого не сделала, это она первая начала к нам придираться! — ответила и получила вторую пощечину, почувствовала привкус крови на губах — все верно он не любит, когда ему перечат.

— Накажи ее так, как посчитаешь нужным, Милена! — произнес отец, указывая на младшую дочь.

— А ты под арестом — выходить будешь только тогда, когда я разрешу, с сестрой общаться запрещаю, и молись, чтобы эта поездка оказалась удачной, и мне удалось найти для тебя достойную партию!

Милена схватила Алису за руку и куда-то потащила: она не станет ее избивать, это я точно знала, но унизить, запугать она сможет.

Я прожгла мачеху убийственным взглядом, не боясь гнева отца.

— Обидишь ее и пожалеешь об этом, — прошипела ей в спину.

Отец снова замахнулся для удара, и я могла бы увернуться, но знала, что так будет только хуже, да и не так и страшны для меня его пощечины.

Он сам запер меня в моей спальне и запретил кормить и поить до ужина следующего дня.

Обессиленная, я упала на кровать, проглатывая подступающие слезы, сдерживая их внутри.

***

Николай провернул ключ в двери дважды и спокойно направился в свой кабинет.

«Мой характер: в каждом слове и жесте! Каждый раз, когда смотрит с вызовом, словно готова взять оружие и вызвать меня на дуэль!»

Она не боялась его и не боялась наказания, она была язвительной и резкой — любой отец гордился бы таким сыном. Но дочь, дочь обязана быть покорной и смиренной, а не дерзить своему отцу при каждом удобном случаи.

«Ничего, скоро я найду для тебя достойного мужа, способного укротить твой нрав!» — злорадно подумал он, закуривая трубку.

Часть 1. Глава 2

Кирилл Олегович Синевский был дворянином с древней родословной. Фамилия его в городе была постоянно на слуху и имела огромный вес в нашем обществе, можно сказать, что без его ведома в городе вообще ничего не происходило.

Бал у Синевских всегда представлял собой нечто грандиозное и пафосное.

По такому случаю непременно нужно было явиться в лучшем виде, но платье Милена приобрела без меня, просто притащив ко мне швею и заставив ту еще с вечера подогнать его под мою фигуру.

Я не любила зеленый цвет, и она это прекрасно знала, наверное, поэтому именно таким оно и оказалось. В остальном же придраться было не к чему: красивое, пышное, воздушное, в меру скромное, слегка приоткрывающее мою шею, а при достаточном затягивании корсета еще и демонстрирующее наличие груди.

Немолодая, но шустрая Вита колдовала над моими волосами еще больше, чем швея, закручивая короткие пряди и укладывая их и в каком-то одной только ей понятном порядке.

Получилось действительно красиво и несколько неординарно: она не скрывала длины моих волос, не прикалывала шиньонов и не использовала париков, чего я боялась больше всего, но она уложила мои подкрученные пряди, придав им объем и пышность так, что мне даже в определенной степени это понравилось.

Милена внутренне злилась, но было ясно, что желание окончательно от меня избавиться сильнее, чем желание видеть меня неряшливой и опозоренной перед обществом.

Мы с Алисой смело выбрались из кареты. Я взяла ее за руку и сжала холодные пальцы, постаралась приободрить хитрой улыбкой, но она пока что не поддавалась.

Для нее на этот раз новых платьев не покупали, впрочем, у сестренки хватало нарядов, еще не опробованных на балах, поэтому сегодня она выбрала наряд сама, похожего на мой зеленого оттенка: явно чтобы поддержать меня морально, и я, конечно же, оценила этот порыв.

Мы оказались в огромной шумной зале, отдали дань уважения хозяину дома и вскоре влились в атмосферу всеобщего праздника и веселья. Здесь уже собралось порядком народу. Многие из них танцевали, кружась по отполированному паркету, смеялись, нашептывали что-то друг другу, дамы загадочно помахивали веерами и строили глазки кавалерам, другие отдыхали, устроившись на специально приготовленных для этого софах или диванчиках.

Я бы с превеликим удовольствием туда направилась, но рассчитывать просто отсидеться в каком-нибудь уголке за колонной не стоило.

Мне полагалось танцевать именно с теми, с кем будет угодно отцу: взрослыми, солидными, занудными мужчинами.

— Будь у меня на виду! — наставительно напомнил он, оставляя нас с Алиской и Миленой посреди этого великолепия.

Я прислушалась к музыке — вальс! Мне нравился вальс, но я не любила весь этот шум, взгляды, интриги. Вокруг хватало молодых людей и, наверное, кого-то из юных дворян вполне можно было бы назвать привлекательными, но я все равно их не замечала.