Невеста против (СИ) - Вансловович Лика. Страница 32

Я взяла с собой трость и, как выяснилось, не зря, потому что постоянно приходилось опираться на нее, чтобы хоть как-то уменьшить боль в ноге, а ведь мне завтра еще и ждать визита учителя по танцам.

Тяжело вздохнула и оглянулась: лавка травника была неподалеку, и нужно было лишь запастись всем необходимым, а уже потом со спокойной совестью ехать на встречу с управляющим банка, если потороплюсь, то успею все сделать вовремя.

Я думала о своем, старательно вымеряла каждый шаг, чтобы не поскользнуться и не упасть, не оступиться на ровном месте и совершенно не обращала внимания на окружающих меня людей.

* * *

Константин Крайнов по воле случая тоже оказался в этом проулке и не сразу узнал свою знакомую, только спустившуюся из кареты.

Он, словно пораженный, замер на месте и не сводил с ее фигуры глаз, думая о том, что вот именно такой она была бы, если бы стала его женой: ухоженной, величественной в своей строгой и горделивой красоте, а она, теперь уж он это точно понял, была очень красива.

Немного бледная кожа почему-то уставшего и даже изнуренного лица подчеркивала глубину ее темных глаз, волосы, которые стали намного длиннее, были тщательно уложены в красивые локоны и путались в богатом меху воротника ее шубки. На ней была модная и дорогая одежда, длинное платье, выдержанное в строгих темных оттенках бардового, руки, спрятаны за бархатными перчатками, и только тут он заметил в этих руках трость, на которую она опиралась, прихрамывая, но и это не делало ее в глазах молодого человека жалкой или ущербной. Странно, но он снова ощущал сожаление и раскаяние, потому что эта девушка все-таки умела приковывать к себе взгляды и действительно была достойной партией.

Что-то толкало его навстречу к ней, и он сделал один неуверенный шаг, потом еще, она же, погруженная в свои мысли, даже не замечала его.

На крыльцо лавки вышел какой-то мужчина, скорее всего хозяин, он приветливо ее встретил, протянул руку, чтобы помочь подняться на последнюю ступеньку, и увлек за собой.

Константин услышал ее голос, вежливый и немного сухой тон, и вдруг подумал о том, что был согласен даже на вот такую отстраненно-прохладную встречу, лишь бы только заглянуть в глаза и услышать свое имя из ее уст.

Тряхнув головой, он отступил назад, задумчивый и мрачный, никак не ожидавший такой реакции на появление молодой графини. Да, увидев ее в подвенечном платье, он был по-настоящему поражен, восхищен ее красотой, и он был крайне расстроен, когда она упала с того балкона, хотя по своему малодушию, испытал в тот момент еще и некое облегчение от одной лишь мысли, что другой мужчина никогда не коснется ее.

Он узнал, что она выжила, но к тому времени впечатление, произведенное ею в тот день, несколько померкло, и кто бы мог подумать, что оно вот так снова вспыхнет в нем при одной краткой встрече, а ведь она даже не обратила на него внимания!

Опасаясь совершить какую-нибудь нелепость, Крайнов все-таки заставил себя сесть в карету и приказал кучеру ехать прочь.

* * *

Я ужасно устала и потому задремала по дороге домой, но я была довольна результатом сегодняшнего дня и ехала со спокойной совестью.

Алиска встретила меня уже на пороге и тут же заключила в свои объятья, словно я отсутствовала целую вечность, а не несколько часов.

— Я накупила кучу вкусностей и еще пару новеньких книг для тебя! — торжественно сообщила я.

Прежняя Алиса, наверное, завизжала бы от восторга и запрыгала вокруг меня, зацеловала бы и задушила в объятиях. Теперь же ее радость отражалась в блеске глаз и осторожной, но искренней улыбке, при этом глаза так сверкали, что мне казалось, будто она вот-вот расплачется и, возможно, так оно и было.

— Я люблю тебя, Ри! — тихо прошептала сестренка мне на ухо, и мы, взявшись за руки, поспешили в гостиную, где я намеревалась засыпать свою грустную пташку подарками.

Я распорядилась подать мне немедленно горячего чая, а сама с тихой радостью наблюдала за тем, как сестра с любопытством перелистывает страницы книг. Чтобы улучшить ее знание языка, я стала покупать любимые романы в оригинальном варианте, то есть без перевода и, как бы она не кривилась вначале, сейчас читала их с восторгом и даже пересказывала мне некоторые истории.

Слушать эти сказки о «настоящих чувствах» я не любила, но терпела изо всех сил: мне было приятно знать, что маленькая мечтательница все еще живет в ее сердце.

Я перебирала в уме все то, что успела переделать, оказавшись в городе, и как ни странно мне удалось сделать больше запланированного, хотя я и чувствовала себя сейчас выжитым лимоном.

Знаете, после того, что отец с нами сделал — с НЕЙ сделал, я не могла свыкнуться с мыслью, что он будет где-то там отравлять жизнь кому-то еще. Я хотела убедиться в том, что полученная им от меня текстильная фабрика не принесет никакого дохода и будет способствовать его разорению. С одной стороны, я давно знала, что предприятие это может приносить реальную прибыль, но для этого ему требуется ряд вложений, замена оборудования, новые поставщики сырья и много еще всего. Но с другой стороны, если всего этого не сделать, вскоре оно должно было стать настоящей головной болью, постоянно снижая конечную прибыль, и при этом за него нужно было платить налог, соответствовать плану производства и поставлять продукцию в объемах, указанных в заключенных с фабрикой договорах.

Я не могла больше ждать, все думала: «А что, если отец разберется во всем и таки доведет дело до ума? В конце концов, он не был глупым человеком!»

Именно из-за этого я впервые после падения вышла в свет, терпела расспросы назойливой публики и глупость светских львиц.

Благодаря Иллариону Павловичу, мне стало известно, что некий князь Сорочинский имеет кое-какие связи в сфере государственного контроля, знает нужных людей, способных помочь мне осуществить задуманное.

Мой план был прост. Для начала я преподнесла себя, как даму, может быть, и не слишком разбирающуюся в делах (еще бы — ни во что другое мужчины не способны поверить!) и очень беспокоящуюся о благополучии простого народа. Я рассказала о некоем предприятии, в котором предположительно имеются кое-какие нарушения, которые могут отрицательно сказаться на здоровье трудящихся там людей. Сорочинский был человеком деловым, и его мало волновал рабочий класс, но вот мысль выслужиться, раскрыв серию крупных производственных нарушений, пришлась ему явно по душе. Другими словами, выставив себя глупой и недалекой (действительно, кому ж есть дело до какого-то там бесправного скота), я фактически подкинула ему идею, где бы можно было неплохо поживиться.

Успокоив меня, что нет ничего страшного и волноваться совершенно не о чем, он поспешил откланяться и направился в сторону местного ревизора, ну а я была уверена, что даже если папочка откупится — это будет приличный удар по его карману!

Сегодня я узнала, что проверка у отца действительно была, так что осталось только ждать!

После ужина я вернулась к своим делам, запершись в кабинете с новой папкой: там у меня хранились ведомости от старост с западных владений графа, я лишь мельком глянула их и не смогла ничего разобрать в этих цифрах: ну что там может быть интересного и особенного? Как я должна была контролировать объем собранного урожая и полученных за него денег? В конце концов, на урожай влияет целая масса факторов: погода, вредители, пожары, урожайность сорта, добросовестность тех же старост, своевременно осуществляющих уход за посевами! Я нахмурилась, стала искать бумаги за прошлый год — суммы сильно отличались, посмотрела позапрошлый год, потом еще позже… потом нашла подноготную с восточных земель и озадачилась так, что и голова разболелась.

В итоге решила, что тут нужно бы разобраться, были ли в действительности пожар и неурожай в этих или хотя бы соседних землях, потому как все походило на то, что после смерти графа кое-кто решил разжиться за мой счет! И обеспокоиться этим вопросом нужно было, конечно же, намного раньше, а не когда за окном уже снег и все что и было заработано непосильным трудом крепостных, уже переправлено на мой счет, а так же растрачено, припрятано, поделено так, что и крайних найти нелегко будет! И если я не разоблачу этих наглецов сейчас — потом они будут красть еще больше!