Святая сестра (СИ) - Лоуренс Марк. Страница 21
Нона закрепила крошечный коготь-крюк на конце проволоки, стараясь не порезать палец. Даже при небольшом давлении проволока могла порезать до кости. Она, как всегда, спросила себя, для чего Пропавшие использовали эти вещи и что бы они подумали о тех способах, к которым Сестры Благоразумия прибегли во имя Предка.
Пораженная внезапной мыслью, Нона расфокусировала свой взгляд, желая проследить за нитями Ковчега-стали назад, как она проследила за нитями замка́ Сестры Сковородка. Существовала отдаленная возможность, что где-то на стальной нити ее ждет отец. Возможно, он стоит там среди видений исследования, во время которого он нашел этот моток. Но разгадать такие тайны было выше ее сил. Вместо этого она увидела проволоку так, как будто это была ее собственная нить; она сверкала тайной, сплетенной вокруг жизней безымянных Серых Сестер, и вела обратно в тьму подо льдом. Подробности его открытия и далекое чудо его ковки были окутаны тревожащим туманом…
— Нона? — В голосе Ары послышалось раздражение. — Угол-мост!
Нона вздрогнула. Она сморгнула нить-зрение и виновато вернулась к работе:
— Уже несу. Прости.
— Осталось четыреста, — крикнула Сестра Яблоко. Кто-то в соседнем туннель-окне выругался. Даже один единственный момент отвлечения мог закончиться порезом.
Ара установила четыре проволоки: две пересекались по диагонали от противоположных углов, третья отрезала угол, до которого могла дотянуться рука, и последнюю горизонтально, на уровне глаз. Она отступила на два фута от них и посыпала металл сажей, чтобы скрыть его блеск. Расположение зигзагом сводило к минимуму вероятность обнаружения и означало, что жертва может врезаться во вторую и третью проволоку с бо́льшей силой, оставив спереди и сзади другие, готовые ловить.
Как только Ара выползла обратно, Нона вошла и начала устанавливать свои собственные проволоки. Первый клин, который она установила, был прямоугольным блоком, похожим на те, что используют альпинисты, хотя и гораздо меньше.
— Сто! — крикнула Сестра Яблоко.
Ноне трудно было поверить, что осталось так мало времени. Она слышала, как Лини ругается в соседнем туннеле. Она призвала свою безмятежность и приказала своим пальцам работать быстрее, устанавливая клин и крюк и протягивая проволоку между ними.
— Наружу! — Сестра Яблоко терпеть не могла тех, кто пытался закончить работу после положенного срока.
Нона отступила от своей четвертой проволоки.
— Дома моя младшая сестра учится расставлять цветы, — сказала Ара, когда Нона отряхнула колени.
— Проволоки, цветы — это все хорошо. — Ноне пришлось заставить себя ответить легкомысленно. Она видела, что проволока-работа делает с людьми. Это было некрасиво.
Сестра Яблоко сначала осмотрела и убрала работу Шарлот с дверью:
— Сносно. Но ты должна была выставить нижние перед верхними.
После завершения проверки она повернулась, чтобы посмотреть на послушниц:
— Присоединяйтесь ко мне в коридоре, если не возражаете.
Сестра Яблоко пошла вперед, и послушницы сгрудились вокруг нее в туннеле снаружи.
— Каждая Сестра Благоразумия должна уметь пройти через любую проволоку, которую она поставила, оставив ее нетронутой. Часто бывает необходимо пройти на большой скорости, чтобы побудить других преследовать их с соответствующим отсутствием осторожности.
Нона почувствовала, как что-то сжалось у нее в животе. Она попыталась вспомнить схему, которую использовала Ара. Две пересекаются, одна горизонтальная, одна хорда. Была ли эта диагональ слева направо ближе всего к выходу?
— Иногда в темноте. — Отравительница подняла руку в сторону классной комнаты. — Тень поднялась черной волной, закипела вокруг дверного проема и добралась до потолка. — Кто нам покажет, насколько они быстры? Кого выбрать? — Сестра Яблоко поворачивала голову, пока ее взгляд не остановился на Ноне и Аре. — Может быть, те две послушницы, которые опоздали?
— Но, Госпожа Тень. Нона там ничего не увидит! — Ара выглядела обеспокоенной за Нону, хотя в ней самой было только прикосновение крови марджал, а тень-работа была ее единственным талантом, поздно развившимся и слабым.
— Это не обязательно, — сказала Сестра Яблоко. — Если только ты не хочешь Серый.
— Но Нона...
— Она не выполнит всех требований Серого, если не сможет выполнить эту задачу. Ты можешь войти первой, Ара, а Нона войдет после тебя, на счет двадцать. Потом мы с твоими одноклассницами не торопясь поднимемся по лестнице. Если ты не будешь ждать нас наверху, и если Нона не будет там на счет двадцать после нашего появления, ты или она, или вы обе потерпите неудачу и больше не будете посещать мои занятия.
Ара покачала головой.
— Нона...
— Иди! — рявкнул голос, принадлежавший только Отравительнице и никак не Яблоку. —Один!
Нона шагнула вперед и толкнула Ару в темноту:
— Не будь на моем пути, когда я буду добираться до окна.
— Два!
Нона услышала шаги Ары, спешащей к центральной оконной шахте.
— Три!
Она позволила себе удивиться. Даже небольшая ошибка может привести к ране, из-за которой Ара может истечь кровью. Потеря пальца, уха или еще какой-нибудь важной части лица тоже была вполне вероятной. При движении на большой скорости это была опасная игра, даже если ты могла видеть проволоку. Это тебе не простое отравление рвота-травой или чем-то подобным. Опоздание на урок никогда не несло за собой смертельно опасного наказания.
— Десять.
Уроки закончились. Замкнутый мир монастыря вот-вот взорвется. Настал конец игры.
— Пятнадцать.
Нона потянулась к своему трансу ясности, представляя мертвую свечу и воспоминание о пламени, мерцающем над ней. Ее ясность не могла пробиться сквозь тени, но она проясняла кое-что другое. Ясность привела ее к осознанию того, что Яблоко не ожидала, что она попробует принять вызов. Это было прощание. Она должна взять Красный.
— Девятнадцать. Двадцать.
Нона вбежала в темную, как ночь, комнату.
— Нона! Что, во имя Предка, ты делаешь? — В крике Сестры Яблоко прозвучало неподдельное отчаяние. — Это безумие!
Холодный камень встретил протянутые ладони Ноны, ясности хватило, чтобы подвести ее к промежутку между левым окном и центральным, на которое они с Арой установили ловушки.
Знание, что Яблоко не хотела, чтобы она даже пыталась выполнить задачу, принесло ей одновременно облегчение и тревогу. Это означало, что монахиня не желала ей зла. Но это также означало, что Яблоко считает любого человека, не умеющего элементарно работать с тенью, неподходящим для Серого.
Нона нащупала край оконной шахты. Время от времени она скучала по едким комментариям Кеота, но она никогда по-настоящему не скучала по его насилию над ее телом, во всяком случае пока ей не нужно было видеть в темноте. Как бы ни было неприятно, когда древний дьявол вторгается в твои глазные яблоки... это могло быть очень удобно.
Несмотря на дневной свет снаружи, темнота Сестры Яблоко заполнила оконную шахту. Нона знала, где проходят проволоки, но доверять воспоминаниям, сделанным без особой необходимости, было бы самоубийством. И тут к ней пришло озарение. Она расфокусировала зрение. При правильном освещении нить-пейзаж накладывался на то, что она обычно видела, и эти визуальные подсказки помогали понять путаницу нитей, почти бесконечную сложность их, исходящих от каждой поверхности, проходящих друг через друга и твердые объекты, покидающих мир под странными углами. В темноте масса нитей обычно вызывала гораздо большее недоумение. Однако Нона уже знала, как выглядит эта комната. Она провела в ней добрую часть своей жизни. Она знала форму окна, природу камня, даже плетение магии, которая украла дневной свет. И, скорее случайно, чем рассудительно, она осмотрела нити проволоки из Ковчег-стали. Поверхностное знакомство, но, в сочетании с грубым знанием их положения, оно позволило ей выделить из хаотического фона туго натянутые участки нитей, расположенные на ее пути.
И все же Нона двигалась гораздо медленнее, чем если бы могла видеть. При дневном свете она могла бы различить предательские клинья и повернуть голову, чтобы увидеть мерцание вдоль проволоки. Она двигалась вперед на четвереньках, преодолев вторую, третью и четвертую проволоки, прежде чем полностью выбросить из сознания первую. Послушницы бывали сильно порезаны, когда маневрировали, чтобы пройти новую проволоку, и забывали ту, которая теперь была на уровне их колена или ноги.