Увести за 60 дней (СИ) - Волкова Дарья. Страница 51

Свои джинсы вместе с бельём я сняла так, будто они на мне горели. По крайней мере, сейчас я без комариных укусов и со свежей эпиляцией. Да и вообще, если честно, мне было все равно. Я собиралась заняться важным делом – раздеть Даню.

Я довольно ловко расстегнула ремень, а вот собачка молнии поддалась с трудом. Я опустилась на колени, стаскивая вниз его джинсы, придерживая их, пока Даня вытаскивал из штанин ноги. На нем остались только трусы. Но перед тем, как снять их, я потянулась к его руке – той, что была в фиксаторе, и поцеловала кончики пальцы, прошептав им: «Прости». А потом потянулась к резинке боксеров.

- Я сам.

- Тогда секс – тоже сам, без меня.

В темноте его смешок прозвучал невероятно сексуально. А трусы я стащила как могла аккуратно и быстро. Я вдруг поняла, что в том, чтобы стаскивать трусы с мужчины, есть какая-то прелесть. Неизъяснимая, угу.

Даня мне этими мыслями не дал насладиться, он потянула меня за плечо наверх. И снова обнял – но теперь между нами ничего не было. Ничего, понимаете? Ни стены, ни одежды. И прижиматься к обнаженному ему было обморочно сладко. Только я все время мысленно говорила себе: «Ребра. Рука. Не смей делать ему больно». А Даня шептал мне на ухо – все так же горячо и сбивчиво.

- Лилечка, я прошу тебя, выполни мою просьбу, пожалуйста…

- Все, что угодно, - неосмотрительно пообещала я. Он поцеловал меня – влажно, глубоко, жарко. А потом так же на ухо озвучил свою просьбу. В принципе, в ней не было ничего такого уже экзотического. Но и смысла ее я тоже не понимала. Мы будем заниматься этим по-собачьи? Или… что? Господи, я все-таки нуб.

Даня провел дрожащей рукой по моей спине.

- Пожалуйста… Я тебя очень прошу… Я по-другому не смогу…

Ну раз так просят… И я опустилась на кровать. Так, как просил Даня – на колени, лицом к стене и прижавшись к стене ладонями.

- Ноги чуть шире, - раздалось сзади хриплое. И какой-то шорох слева. Соображать у меня уже не очень получилось, но ноги я поставила, как велено. И после этого между коленей скользнула гладкая подушка. А когда я опустила взгляд, то увидела, что на этой подушке устроился Даня.

Все мои уверенность и раскрепощенность куда-то тут же делись, мне кажется, я мгновенно покраснела вся – от лица до пяток. Мою попытку дернуться пресекла мужская рука, легшая мне на ягодицу.

- Ты мне обещала, Лиля.

Я же не знала, ЧТО ИМЕННО я пообещала! Не предполагала, что окажусь в таком положении! Я стою на коленях, широко их расставив. А между моих коленей находится голова мужчины. Вот прямо лицом напротив тщательно эпилированного глубокого бикини. И я смотрю ему в глаза. А он смотрит мне в глаза. Находясь между моих ног.

К этому меня жизнь точно не готовила. Но изменить я уже ничего не могла. Я шевельнуться не могла – даже тогда, когда Данина рука соскользнула с моей попы. А он быстро свернул у себя под головой подушку, лицо его поднялось еще выше и… и его губы коснулись меня ТАМ.

На этом связность рассказа прервется. Потому что со мной это случилось впервые. Потому что я вообще не подозревала о таких ощущениях, и у меня для них не было слов. Когда Даня целовал меня в губы, я теряла голову. Когда он поцеловал меня внизу, я потеряла себя целиком. Вместе со стыдливостью и всем прочим прекрасным багажом. Да, я стонала и кусала губы. Да, мои берда сначала дрожали, а потом начали двигаться в каком-то незнакомом мне ритме. И Даня придерживал меня за бедро, чтобы я не слишком ерзала. А я… а мне… Единственная мысль, которая каким-то невероятным образом осталась у меня в голове: что бы ни произошло дальше – а дальше, судя по всему, меня ждало что-то еще более необыкновенное – так вот, там, в этом дальше, мне надо непременно и обязательно устоять на коленях. И не рухнуть Дане на лицо своим горячим, пульсирующим, насквозь мокрым и глубоко эпилированным бикини. Это даже для меня перебор.

Кто молодец? Я молодец. Я на коленях устояла. Правда, в момент моего первого в жизни оргазма руки мои совсем ослабели и разъехались. И я приложилась лбом о стену – так, что перед глазами засветилась персональная гирлянда. Но мне было все равно. Какое-то время мне было все равно. И парадом командовала Даня. Он выбрался из-под меня, потянул меня на себя, снова обхватил здоровой рукой поперек живота, прижимая спиной к своей груди. И снова целовал шею и плечи, и шептал, шептал, шептал. Слов я не различала, а его тон заставлял меня умирать от нежности.

Когда способность различать слова вернулась ко мне, я разобрала, о чем там шептал мне мой Данечка. А Данечка умолял меня еще постоять на коленках, потому что он умрет прямо сейчас, если не получит меня. А иначе у меня никак не получится, Лиля, я так тебя хочу, ну пожалуйста, тебе же было хорошо, я почувствовала, Лиля, обещаю, тебя будет снова хорошо, клянусь…

Я повернула лицо, поцеловала его, куда попаду - а попала я в нос – и опустилась на колени. Но теперь уже и на локти. И откуда-то взявшимся движением прогнулась в спине, поднимая попу кверху.

А через мгновение нас стало уже двое. Он был во мне. Я была в нем. Я не знаю, как это может быть одновременно. Лёнька как-то мне сломал мозг, рассказывая про бутылку имени какого-то заковыристого математика. В ней было все одновременно и внутри, снаружи. Наверное, это оно. Или нет.

Его плоть двигалась во мне. Я двигалась, укрытая его телом. Он был у меня под кожей. Я была у него под кожей.

Даня так горячечно просил меня о близости. Он был так быстр и напорист в наш первый раз. А сейчас… сейчас нас словно раскачивало на огромных качелях. Взмах - в его сторону. Взмах – в мою. И с каждым взмахом мы все выше и выше. И сердце замирает все сильнее и сильнее. И ты понимаешь, что сейчас, еще несколько взмахов – и качели сделают солнышко. И вы окончательно оторвётесь от земли.

Так и происходит. Качели делают полный оборот. Он во мне. Я в нем. И мы делаем солнышко. Мы в небе. Вдвоем.

А потом, после всего этого прекрасного пафоса началась банальная суета. Даня на меня навалился, а я пищала – не потому, что мне было тяжело или больно, а потому что: «Даня, ребра! Даня, рука!». А он пытался отдышаться и уложить меня. А я попыталась уложить его – так, чтобы и ребра, и рука были в самом удобном положении. В общем, мы возились как два поросенка в грязи, прежде чем Даня устроился на спине, а я - щекой на плече его здоровой руки.

Я осторожно гладила его по груди и упивалась этим ощущением - рельеф и колкость под ладонью. А потом вдруг запоздало сообразила.

- Дань… - он потёрся носом о мой висок. – А в больнице говорили, что тебе фиксирующую повязку на ребра наложили.

- Угу.

- А… где она? – я провела ладонью от края до края груди.

- Снял.

- Зачем?

- Ну… я… так вышло, в общем.

Я несколько секунд осмысливала. Господи, как…. Как наш Чарли, который умудрялся стаскивать с себя защитный конус, который ему надевали на шею после операции. Нет, хуже!

- Ты идиот!

Он уткнулся губами мне в ухо, улыбнулся и промолчал.

- Не болит? - мои пальцы, едва касаясь кожи, спустились к низу грудной клетки. Я не знала, не могла вспомнить – в каких именно рёбрах у него трещины. Но погладила на всякий случай все.

- У меня вообще ничего не болит. А у тебя?

- И у меня.

- Вот они, нетрадиционные терапевтические методы в действии, - хмыкнул Даня. Господи, как же мне нравится его чувство юмора. Как же мне нравится в нем… все. А Даня переплел наши пальцы. – Ты есть не хочешь? А то мы только шампанского успели выпить…

Есть я не хотела. Я вдруг снова ощутила это. Ну, то самое. Которое меня сегодня настигало не раз и не два. И Даня снова это как-то понял.

- Ты хочешь спать?

Сонливость наваливалась стремительно. Я не смогла сдержать смачного зевка. И таки ляпнула.

- Я у тебя спящая красавица.

Ну да. Я у тебя. Ты видишь, Даня, как быстро я… Но мысли уже не могли фиксироваться и расползались.