За семью замками. Внутри (СИ) - Акулова Мария. Страница 43
Из подъезда кто-то вышел… По его мнению — совершенно безобидный мужичок. Какой-то бессмысленный трудяга, работающий сменами, которому рано выходить… По мнению Агаты, судя по всему, объект, угрожающий её жизни…
Во всяком случае, его руку она сжала до боли. И даже задеревенела будто…
И пусть Костя мог настоять, стребовать, чтобы боролась со своим страхом, а не за его спиной пряталась, но он опять же… Слишком устал.
Поэтому замер на несколько минут, следя за тем, как мужчина спокойно идет от подъезда и из двора… Потом снова повернул голову к Агате…
— Идем…
Сказал, потянул…
Она кивнула, вжавшись на секунду в его лопатку уже лбом. Выдохнула, пошла следом.
Костя чувствовал, что Агата снова напряглась, когда они оказались уже в доме, он потянул девушку к лифту… Напряглась, но не сопротивлялась. Зашла в кабину, вжалась спиной в его грудь, нажала на этаж…
Смотрела перед собой, Костя мог поклясться, не моргая и не дыша, пока створки съезжались… Потом шумно выдохнула и зажмурилась вместе с толчком, ознаменовывавшим начало движения…
Снова вдохнула только на своем этаже.
Быстро открыла квартиру. Забыв о гостеприимстве нырнула в нее первой, остановилась посреди коридора…
— Ты в душ пойдешь? — спросила, оборачиваясь, следя, как Костя замыкает, стягивает обувь, снова футболку, бросает её на пол, мотает головой, идет в сторону спальни…
— Нет. Потом.
Он проходит дальше, а Агата приседает, поднимает отброшенную вещь, складывает, опускает на комод…
Ему же в чем-то надо будет ехать, а сменной одежды в ее квартире у Кости нет…
Слышит, что «гость» сам задергивает шторы, о пол бьется пряжка ремня — значит и джинсы снял так же «аккуратно»…
Дальше слышит, что он опускается на кровать…
Почему-то Агату это заставляет улыбнуться…
Все так же — с улыбкой — она разувается, идет на цыпочках в ванную, смывает макияж, споласкивается, бросает платье в грязное белье, ныряет в пижаму…
Снова на цыпочках идет уже в спальню, замирает в дверном проеме…
Костя спит поперек кровати. Подложив под голову обе подушки. На животе. Раскинувшись так, что рядом не особо-то устроишься…
Но ей многого не надо.
Агата старается делать все очень тихо. Поднимает и складывает его джинсы, предварительно достав из кармана Костин мобильный, положив его на тумбу. Подходит к кровати, присаживается на нее сначала, оглядывается, чтобы убедиться, что не разбудила, и только потом сворачивается клубочком у него под боком… Не дышит даже, боясь потревожить… Выжидает несколько секунд, закрывает глаза, снова улыбается, переживает…
Уже не злится. Всё хорошо. Их пронесет. Да и оно того стоило… Для нее это — воспоминания на всю жизнь…
Она почти успела заснуть, когда почувствовала, что Костя шевелится. Сначала накрывает ее своей рукой, вжимая в бок сильнее, потом утыкается носом в затылок, отпихивая подушки куда-то в сторону.
Он будто устраивается поудобней, даже не проснувшись.
И понимание, что его «поудобней» — это с ней поближе — ставит финальную точку в странной ночи.
Агата чувствует, что глаза будто щиплет. Это очень похоже на слезы.
И это очень похоже на счастье.
Глава 24
Просыпаться Агате было сложно. Во-первых, потому что складывалось впечатление, будто только и успела закрыть глаза. Во-вторых… Потому что снова из-за посторонних звуков.
И это не был ни Костин будильник, ни звонок на мобильный.
Это была трель дверного звонка.
— Какого хера…
Костя ругнулся негромко, кривясь, отворачивая голову, снимая с Агаты руку и пытаясь накрыть голову подушкой, она же захныкала. Потому что действительно «какого-то хера»… И потому что вставать, очевидно, ей…
Огромных усилий стоило заставить себя сесть, разлепить глаза…
Агата в жизни не получала столько неожиданных звонков в дверь, как за последний месяц. И почти все — связаны с Костей. Поэтому сейчас тоже хотелось злиться на него в первую очередь. Пусть он и рядом. Пусть вряд ли успел организовать «похоронные цветочки».
Агата потянулась к своему телефону, поняла, что он вырубился и время проверить не может, оглянулась на Костю…
Он снова вроде бы дрых. А ей…
Надо было подойти к двери, посмотреть в глазок, разобраться. Когда он внутри — это не пугает. Костя не даст в обиду. Скорее сам обидит. Всех. Но все равно не хочется.
Преодолевая себя, Агата встала, вышла в коридор. Соображала откровенно туго. Даже предполагать не бралась, кому не спится.
Привстала на носочки, заглянула… Замерла…
Опустилась на пятки, прижалась лбом к двери, почувствовала, что заторможенность резко отпускает, зато с головой накрывает… Злость.
— Козёл какой…
Агата шепчет, жмурясь, стискивая зубы и сжимая кулаки, потому что за дверью… Каролина.
С чемоданом, блять.
Трезвонит снова.
А Агата чувствует себя, будто на растяжке. Потому что… Нельзя не открывать. Недородственница будет и дальше звонить, и это разбудит Костю. Который он узнает, что… Его ебаное указание исполнено, но результат не достигнут.
А все потому, что долбанутый Сеня…
Агата ещё никогда не отщелкивала замки с такой злостью. Уже без страха.
Открыла на щелку. Окинула взглядом недосестру…
Которая ей улыбнулась, сделала шаг в сторону образовавшейся щели, собиралась нажать на дверь, чтобы открыть… Только Агата придержала изнутри ногой.
— У вашей семьи с пониманием проблема? Я сказала ко мне не соваться.
Агата говорила жестко, пусть и негромко. Не испытывала удовольствия из-за того, что улыбка сползает с лица девушки. Даже больше — почти жалость к ней испытала. Но почти не считается, ведь злости больше. Не на нее — она просто дура. На е отца.
— Агат… Привет… Я тебе звонила, ты вне зоны… Мне папа сказал… Я утром приехала, под подъездом ждала, когда откроют… Ты же не скинула мне код ключа…
— Ты меня слышишь? — Каролина затараторила, Агата почувствовала новый прилив злости. Будто и сама не знала ответ на свой вопрос. Ведь Зеленцовы — они такие. Слышат только себя. И любят только себя. И жалеют только себя.
— Агашенька, я замерзла так… Чаю бы…
Каролина даже не думала отвечать. Взялась за ручку чемодана… Такого, что размеры дают четко понять: малая приехала на ПМЖ… Вторую уперла в дверь, все же пытаясь открыть…
А Агата будто в ступор впала от такой наглости. Потому что всё, как в детстве. Только тогда была ее комната, а теперь…
— Я тебя не пущу.
Она сказала твердо и достаточно однозначно, чтобы Каролина замерла. Несколько секунд смотрела в лицо с сомнением, а потом снова улыбнуться попыталась…
— Как это не пущу, Агашенька? А куда мне ещё? Папа сказал, что вы договорились обо всем… Не шути так… Я устала очень… Я сейчас отдохну немного и покажу, что привезла, хорошо? Конфет тебе…
— Каких нахер конфет? — Агата не выдержала. Знала, что повышать голос нельзя, но как тут не повысить? — Вы нормальные вообще? Я твоему отцу русским языком…
— В комнату иди.
Не договорила. Замерла. Закрыла глаза на секунду, выдохнула…
Костя проснулся. Костя подошел. Костя взялся за дверь.
И выяснения с Каролиной разом стали неважными…
— Кость, я…
Агата обернулась, опуская руку, не заботясь о том, как растолкует незванная гостья, посмотрела на него — без футболки, но в джинсах… Злого. Не выспавшегося. Всклокоченного.
— Ты сказала, что решила вопрос.
Который сходу все правильно понял. Который не спустит на тормоза явный проеб.
— Я сказала, чтобы ко мне не совались. Я сейчас решу…
— Как решишь? Чаек на кухне попьете? Шмотки разложите? В комнату иди я сказал.
— Костя… — пусть Агата не испытывала к Каролине теплых чувств, но сейчас, почему-то, не хотела, чтобы Костя…
— Агата, блять, я долго буду повторять? Тебе было сказано решить вопрос. Ты этого не сделала. Значит, это делаю я. Так, как считаю нужным. И ты либо принимаешь это, либо…