Укрощенный дьявол - Карлайл Лиз. Страница 66

– Фаркуарсон. – У Джайлза был вид человека, полностью ушедшего в себя. – Не Монтфорд. Айан Фаркуарсон. И не только это, Обри. Я... я теперь припоминаю.

– Что? О чем ты говоришь?

– Он стал лейтенантом лордом Кенроссом, верно? – Повернувшись, Джайлз смотрел на Обри большими грустными глазами. – Я однажды встречался с ним. В тот вечер, когда он и несколько его друзей сделали подарок дяде Элиасу. Не просто подарок – а часы. Господи! – Джайлз впился в нее взглядом. – Так вот почему он отдал тебе часы!

– Айану, – поправила Обри, снова глядя вниз на простыни. – Я же говорила тебе, что он подарил их Айану.

– Святые небеса! – покачал головой Джайлз. – Обри, почему ты этого не рассказала? Почему ты не сказала, кто ты и кто был твой отец? Все знают, что эти часы подарил Элиасу лейтенант Кенросс.

– И какая польза была бы мне от такого признания? – Пожав плечами, Обри снова взглянула снизу вверх на графа. – Назвать свое настоящее имя – это было бы все равно что признаться в том, что я и так уже убийца и похитительница ребенка. Было бы еще больше сплетен. Подумай сам – дочь графа притворяется экономкой! В конце концов, эти разговоры стоили бы мне моей свободы и благополучия Айана.

– Обри, – угрюмо сказал Джайлз, – так не может продолжаться. Необходимо все исправить.

– Нет, этого нельзя исправить! Разве ты не понимаешь? – Обри стиснула его руку.

– Обри, – задумчиво заговорил граф, – вы оба не можете продолжать жить здесь, как прежде. Безусловно, ты не имеешь права допустить, чтобы люди продолжали считать тебя миссис Монтфорд, а тем более нечестной служанкой, которая украла часы моего дяди.

– Джайлз, меня мало волнует, что обо мне думают, как о воровке. – Ее пальцы изо всей силы сжимали руку графа. – Обри Фаркуарсон считают убийцей. Что предпочел бы ты?

– Что ты мелешь, Обри?

– Ты понимаешь, Джайлз, что я похитила этого ребенка? – Теперь ее руки заметно дрожали. – Что дворянин был похищен из его кровати среди ночи? Я украла одежду, драгоценности, даже деньги, хотя все это принадлежало нам, но закон смотрит на это совершенно иначе. Ты можешь вообразить, что они со мной сделают, если поймают меня? А ты имеешь какое-нибудь представление о том, что случится с Айаном?

– Боже правый! – Взор Джайлза был обращен в глубину темной комнаты.

– Джайлз, Фергюс Маклорен не знает, где Айан. Никто не знает. Знаешь только ты. Понимаешь? Только ты.

– Ты действительно боишься, что этот Маклорен причинит ребенку вред? – мрачно спросил Джайлз.

– Я знаю, что он сделал с Дугласом, – кивнув, ответила Обри. – И я знаю, что он сделал со мной. Что его может остановить? Что, если это только часть? Часть одного огромного дьявольского плана? Джайлз, ты мог бы пойти на такой риск?

– Нет. Нет, не мог бы, если это касается Айана.

– Ах, Джайлз, это было бы безрассудно! – Обри еще сильнее сжала его руку. – Айан совершенно беззащитен и очень доверчив. Фергюс не годится в воспитатели ребенку, но он чрезвычайно хитер. Он может устроить дело так, что все будет выглядеть как болезнь или несчастный случай. Теперь ты понимаешь, почему я не хотела рассказывать тебе? Понимаешь, почему я не хочу уезжать отсюда?

– О, Обри, тебе столько пришлось выстрадать, – крепко обняв ее, мягко сказал Джайлз. – Я так сочувствую тебе, любимая.

Джайлз поверил ей – поверил! Обри снова разрыдалась у него на груди.

– Просто оберегай нас, Джайлз. Позволь нам спокойно жить в Кардоу и оберегай нас.

– Я сделаю не только это, дорогая, – пообещал он, снова прижавшись теплыми губами к виску Обри. – Я найду способ – любой способ – покончить с этой грязью. Я восстановлю справедливость по отношению к тебе и к Айану. Клянусь!

В западной части страны выдалась чрезвычайно холодная ночь, когда блестящая черная карета лорда де Венденхайма снова поднималась вверх по холму Кардоу. К сожалению, она уже не была ни такой блестящей, ни такой черной, как в тот день, когда лорд де Венденхайм и мистер Кембл отправились в свое безрассудное, безнадежное путешествие на север. Вдобавок к сломавшемуся в Дарлингтоне колесу у них под Лидсом переломилось дышло, в Дербишире треснула дверная петля, а затем где-то после Бата смертельно уставший кучер случайно задел почтовый дилижанс, оставивший полоски синей краски на блестящей черной лакировке.

Макс так давно не был дома, что жена, наверное, готова была убить его. Но если он проведет еще месяц с Кемблом, то будет как милости просить смерти. Кэтрин, однако, может не смилостивиться. А что до Кема, то он, удобно устроившись, посапывал на одном из сидений, привязав дверцу несвежим шейным платком, пока Макс сидел на козлах, не давая кучеру заснуть. Каким-то чудом Макс оставался достаточно бодрым, и они сумели благополучно миновать этот отвратительно узкий каменный проезд под подъемными воротами Кардоу.

Следующим чудом был мальчик-лакей, который еще не окончательно заснул и соблаговолил выйти и забрать их багаж. Кембл отвязал дверцу, выбрался наружу, потянулся и, пошатываясь, побрел в большой зал.

– Тогда до утра, – зевнув, бросил он на ходу. – Я пошел наверх в свою комнату, старина.

– Значит, вам нужно приготовить постели? – недовольно спросил лакей, поднимая сумку, которая явно была ему не по силам.

– Мне кажется, в прошлой жизни я был горничной, – проворчал Кем. – Я сам справлюсь. – С этими словами он взял свою дорожную сумку и быстрым шагом пошел вверх по лестнице.

– Боюсь, я не столь расторопный. – Макс не проявил сочувствия к мальчику-лакею. – И очень боюсь, что вынужден просить вас разбудить вашего хозяина.

– Милорд, сейчас половина четвертого.

– Я знаю. Но если это может служить вам утешением, он, вероятно, будет рад меня видеть.

Джайлз действительно был рад видеть лорда де Венденхайма и чертовски рад, что лакей сначала постучал и дал Обри возможность схватить в охапку всю свою одежду и скрыться в ванной.

– Я пришлю вам кофе, – прошептала Обри, когда Джайлз вошел, чтобы застегнуть ей пуговицы.

Затем Обри выскользнула из комнаты, а Джайлз, плеснув на лицо воды, оделся и отправился прямо в библиотеку. У него было предчувствие, что начинающийся день будет долгим. Войдя в комнату, Джайлз увидел осунувшегося и похудевшего Макса, который, стоя у остывшего камина, листал небольшую записную книжку в кожаном переплете.

– Боже правый, где ты был? – Джайлз быстро пересек комнату, чтобы пожать руку друга. – Честное слово, Макс, ты потерял пару стоунов. [9]

– Джайлз, – мрачно отозвался Макс, – ты имеешь представление о том, что такое телячий рубец с потрохами и при правой? Или хаутаудай? Или каллен скинк?

– Каллен скинк? – Джайлз усмехнулся. – Полагаю, ты ездил с ним в Итон.

– Попробуй еще раз.

– Ладно, – Джайлз перестал улыбаться, – это все шотландские блюда.

– Да, – Макс презрительно скривил губы, – в ущерб себе я узнал, что шотландцы понятия не имеют о хорошем вине и питаются овсом, нутряным салом и кишками животных, набитыми прочими отвратительными вещами, которые человеку даже не придет в голову употреблять в пищу. И тебе, мой друг, придется дорого за это заплатить. – Он бросил в сторону свою записную книжку. – И я еще даже не подсчитал, сколько ты должен мне за то, что я почти месяц провел в обществе Джорджа Кембла. Но все это того стоило, Джайлз, потому что я расскажу тебе историю, от которой у тебя волосы встанут дыбом.

– Ах, – Джайлз сел в одно из стоявших у камина кресел, чувствуя себя усталым не только оттого, что не спал, – я уверен, что уже слышал ее. И должен сказать, совсем недавно.

Последовав за ним, Макс сел в кресло напротив, и некоторое время постукивал одним пальцем по подлокотнику, словно размышляя, с чего лучше всего начать.

– Значит, она тебе рассказала? – в конце концов, спросил он. – Обри, я имею в виду. Ты знаешь правду о том, кто она?