Вперед, за Белым Кроликом! (СИ) - Ягинская Алена. Страница 14

— Почему рожают девушки, а не нагини?

— Нагини почти перестали рожать. И потомство у них слабенькое, выживает редко. Поэтому и устраивают отборы, набирают жен, у которых потенциал есть, чтобы зачать и родить.

— Ладно, об этом потом. Давай есть.

Наина взяла паузу, ей надо было подумать. «Значит, воруют девушек, чтобы те рожали. Да, колокольчик слаще звенит издали, выводы о гостеприимстве были преждевременными. Она ела не спеша, без особого аппетита и раздумывала. Что может она? Спасти украденных? Вряд ли. Глянуть бы хоть на них, может они и в помощи не нуждаются. Интересно, то, что они с Таней посланницы богини, дает им преимущество? Судя по шелкам — да. И за стол их пригласили, то есть признали достойными. Можно ли это как-то использовать? Не факт. Мало, очень мало информации».

Но настроение выяснять что-то еще пропало. На деле сказка оказалась страшной.

Глава 9. Татьяна. Травма

Татьяна стояла в нише за занавеской и не знала, заметил ли ее советник, но была уверена, что стоит ему подойти ближе, и убежище будет обнаружено. Встречаться с нагом не хотелось, поэтому Таня искала пути отступления. И нашла! За очередной драпировкой оказалась дверь, и Таня, незадумываясь, шмыгнула в нее.

За дверью оказалась узкая и крутая лестница вниз. Татьяна воровато оглянулась по сторонам, прислушалась и попыталась разбудить в себе те новые ощущения, что помогли ей накануне найти воду. Но то ли ее способности уснули, то ли вокруг была пустота, но отклика не последовало. Лестница была освещена лишь светом из длинных узких окон и часть ее терялась в полутьме, поэтому Таня взялась одной рукой за стену, второй подхватила подол самодельного платья и медленно побрела вниз, туда, откуда доносились аппетитные запахи.

Как и предполагала Таня, лестница привела ее к кухне. Небольшой пятачок перед дверью был завален дровами, корзинами со снедью и зеленью. От площадки расходился коридор — один его конец уходил вглубь здания, а второй вел на улицу. А из кухни доносился спор.

Таня перевернула пустую корзину, уселась сверху, взяла из другой корзины фрукт, похожий на яблоко, только мягкий, протерла его шелковым подолом, насыпала себе на колени каких-то орехов и, жуя нехитрые припасы, принялась получать информацию. В любом дворце слуги знают все. Даже если не все, то точно многое. Таня не удивилась, узнав, что нынче герои сплетен — они с Наиной.

То, что ее обнаружат, Таню вообще не волновало, она же, мать твою, (ой, вырвалось!) посланница Богини. Слышала девушка, к большому сожалению не все, только зычный голос той, что стояла ближе всех к двери, но и это было весьма познавательно.

— Ты дура-девка шо к Зойке-то лезешь? Ты ж видишь, она нынче при высоких гостях. И шо, шо человечки простыя? Не таки простыя, коли их за стол привели да в шелка обрядили… Тю, покои ей неказисты! Да говорят, из тех покоев тайный ход прямо в пиринсову спальню ведет, Богиней клянусь. А шоб никто не догадался их неказистыми и выставили. Вот ты, дура-девка, недавно тут, а я-то знаю! Пиринсова мамаша в тех покоях и жила, когда тока тут появилася. Вот и думай, дурья башка!

— Не лезь, говорю, к Зои, теперича ее уже не заменят при леди-то. Вот же ж дура ты на мою голову, откеля взялась только? Да знаю я, шо племянница, так бы давно черпаком промеж ушей получила да пинка под хвост. Ты видала, шо у нее рука замотана? Че-че, дурында. Аккуратно, да тканию белой. Видать, сама ледя ей руку-то обмотала. И вишь как споро орудует ей — знать волшбу еще какую сотворила. То-то же!

— Ох, слава Богини, дождалась я благодати-то, — голос всхлипнул. — Да как не благодать-то, дура ты! Ты ж подумай, коли леди Найна над всеми нагинями госпожой станет, неужто нас в обиду даст? Коли она на простую крольку без роду да племени волшбы не пожалела? Нет, нет, леди Найна наше спасение, уж она-то род кроличий защитит, я сердцем чую, пришли с нею перемены.

— Ты шо удумала, дурная? Ты пошто нож схватила, а ну положь на место, сказала. Ай, дура!

Дальше раздался шум, треск, и в дверь вылетела весьма дородная тетка в фартуке, за руку она тянула нескладную и тощую девицу с перекошенным ртом и выпученными глазами, которая махала рукой, забрызгивая все вокруг кровью.

— Простите, леди, позвольте, леди. — Тетка боком-боком просочилась мимо Татьяны, которая с интересом смотрела на представление, выволокла девицу во двор и сунула ее руку в бочку с водой. Грязной, между прочим.

Татьяна, также жуя фрукт, вышла следом.

— Что вы делаете? — поинтересовалась она.

— Вот дуреха, порезалась слегка, надо рану промыть, — ответила тетка, уверенно макая руку племянницы в бочку.

Таня была уверена, что после такого купания заражения крови не избежать, с другой стороны, может, у них тут вода целебная.

Нескладная девушка жалобно поскуливала и трясла рукой, кровь продолжала лить, и пышнотелая мадам велела ей:

— Стой тут, щас тряпку найду.

Она вернулась в кухню, а Таня с интересом рассматривала размазывающую по лицу слезы девчонку. Той было лет тринадцать на вид. То, что она сама пырнула себе руку ножом, Таня поняла, но мотив пока не уловила, поэтому просто спросила:

— А ты зачем это сделала? — она кивком показала на руку.

— Не знаю, — всхлипнула дурочка. — Хотела тете доказать, что никому мы не нужны-ы-ы, — подвывала она.

— Ага, не нужны, — согласилась с ней Таня. — От таких дур, как ты, везде одни проблемы. Ну, хотела что-то доказать, так насквозь-то зачем протыкать? Тюкнула бы слегка и все. А сейчас к врачу надо, зашивать, повязку накладывать, рукой несколько дней работать не сможешь.

Таня взяла руку истеричной девица и посмотрела, чего та учудила. Все было весьма прискорбно, о чем она ей, слегка преувеличив, и сообщила. Но когда Татьяна подняла глаза, то увидела, что девица впечатлилась настолько, что поменяла тон лица на мертвенно-белый и вообще собралась перейти в бесчувственное состояние. Таня резко ее тряхнула, чтоб девица не вздумала тут отрубиться, и огляделась в поисках помощи. Как назло, никого.

— Н-не надо к рвачу, — бормотала девочка на грани обморока. — Я жить хочу, я больше не буду, никогда-никогда, не отдавайте меня рвачу.

Таня заподозрила, что ей, скорее всего, не все известно о местных нравах, и поэтому не стала нервировать ребенка.

— Ну, нет, так нет, — она подняла пострадавшую руку девочки вверх и постаралась успокоить пострадавшую. — Но надо все же это чем-то замотать.

Таня еще раз успела оглядеться в поисках чистой тряпицы, потому как кровь так и продолжала течь весьма уверенной струйкой, как появилась дородная тетя взбалмошного подростка. В руках она несла грязную и засаленную тряпку, и явно собиралась замотать рану ею.

Таня не собиралась лезть в аборигенские разборки, но черт возьми, перед ней был ребенок с почти насквозь пробитой по собственной дурости рукой, и ей в рану собирались занести всю грязь и заразу, что только можно было найти на кухне. Таня загородила девочку собой.

— Э-эм, уважаемая, — Таня не знала, как обратиться к странной тете, которая собирается устроить племяннице заражение крови, и выбрала самое нейтральное, на ее взгляд, обращение.

“Уважаемая” округлила глаза и чуть присела от удивления, и, действительно, стала походить на крольчиху.

— Нужна чистая ткань, — сказала Таня.

— Так нету, нам нельзя брать, ткани только для господ, — замотала головой кухарка.

— Тогда к доктору надо, — говорить ”врач” Таня не рискнула, опасаясь реакции девочки.

Толстуха опять замотала головой.

— Нет, доктор заставит оборот делать, а ей нельзя!

Таня опять ничего не поняла, но кровь все лилась, полуобморочная барышня тихо скулила, и она не выдержала. “Варвары!”, — подумала Таня, схватила девчушку за здоровую руку, оттолкнул с дороги упитанную крольчиху, ворвалась на кухню и схватила первый же попавший под руку нож. Тетя и племянница, с распахнутыми от ужаса глазами, попытались спрятаться друг за друга и за корзину. Таня же размахнулась и быстрым движением отрезала кусок подола. Огляделась, бросила нож в лохань, которую определила за раковину, и сказала строгим голосом девочке: