Дикарка у варваров. Песнь Сумерек (СИ) - Тигиева Ирина. Страница 30

Урок закончился. Первым поднялся со своей подушки принц, потом Очир и девица с косичками, потом… я перестала следить и резко обернулась, почувствовав лёгкий толчок, будто что-то подсунули под мою подушку. Мимо проходила девчушка, хихикавшая, когда я перебила самовосхваление Тургэна и назвала своё якобы имя. Бросив на меня взгляд из-под полуопущенных ресниц, она улыбнулась и заторопилась прочь. А я, запустив пальцы под подушку, вытащила небольшой сложенный листок и, развернув его, прочитала: «Ты — очень смелый и ловкий, Марко. Сайна.»

— Кажется, ты приглянулся младшей дочери кагана.

Я подняла глаза на продолжавшего сидеть рядом Шону. Только сейчас как следует рассмотрела его лицо. Гораздо смуглее остальных, с широкими бровями и сильно выступающими скулами особой привлекательностью оно не блистало, но казалось гораздо мужественее, чем у того же принца, не говоря уже о дурноликом Очире.

— И что теперь? — дёрнула плечами. — Просить у кагана её руки?

— Не вздумай! — фыркнул он.

— Это была шутка, — я свернула листок и сунула его за пазуху — потом выброшу.

— Надеюсь, что так, — комната уже опустела, и Шона тоже поднялся со своего места. — Но ты — чокнутый, а от таких можно ожидать что угодно.

— Говоришь, будто каждый день с такими общаешься, — я тоже подскочила со своей подушки.

— С какими?

— С чокнутыми.

Парень улыбнулся, сверкнув удивительно белыми зубами.

— Не с такими, как ты. Тебе будто действительно жизнь наскучила — одновременно задирать наследников двух ханов.

— И Очир — чей-то наследник? — семеня следом за исполином по переходу, я попыталась заглянуть ему в лицо.

— Он — старший сын хана Северной Орды Унура, младшего брата кагана. — Оюун — его сестра.

— Что-то не заметил сходства, — усмехнулась я. — Она похожа на мать, он — на отца?

— Откуда ты знаешь?

— Догадался, — хрюкнула я. — А ты?

— Что я? — мой собеседник слегка напрягся.

— Почему встал со своего места последним? Тургэн назвал тебя сыном…

— Я не собираюсь говорить об этом с дерзким чужеземцем! — неожиданно гаркнул мой недавний защитник. — Больше не заговаривай об этом, если не хочешь нажить себе ещё одного врага! — и ускорился, явно намереваясь оставить меня позади.

Я не стала догонять его и только крикнула в спину:

— Спасибо, что заступился за меня, я это не забуду!

Но он даже не замедлил шага и вскоре исчез за ближайшим поворотом, а я остановилась и осмотрелась. Тонкие резные стены, больше похожие на перегородки, раздвижные двери и… куда теперь? Не долго думая, просто побрела вперёд. Раза два свернула, следуя за ходом коридора, и вышла в красивый садик с беседками, прудиком и павлинами. Один, прохаживавшийся неподалёку, ни с того, ни с сего пронзительно заверещал и распустил хвост, потряхивая изумурдно-зелёными перьями.

— Принял меня за самку? — хмыкнула я. — Можешь не стараться, павлины мне никогда не нравились. Бесполезные птицы… — и замолчала, заметив тёмную фигуру, мелькнувшую среди деревьев.

На всякий случай отступила в тень, а неведомый некто, наоборот, вышел на свет, и я только что не зашипела: это был Бяслаг-нойон. Рядом с ним — ещё один разодетый варвар, а за ними несколько вооружённых солдат. Как и предполагал Фа Хи, мерзавец, погубивший стольких невинных и моего Вэя, не был наказан каганом. Но от моей мести ему не уйти! Поглощённый беседой, он меня не видел, но я не сводила с него ненавидящего взгляда… и подпрыгнула от неожиданности, услышав за спиной тяжёлые шаги. Два стражника молча подхватили меня под руки и куда-то поволокли.

— Могу идти сам, просто заблудился! — попыталась вырваться я. — Дворец вашего хана — та ещё мышеловка!

Но мои слова не произвели на стражников никакого впечатления, и я покорилась неизбежному — повисла в их руках, позволив тащить себя. Приволокли меня в… конюшню, где уже толпились мои новые "друзья" — отпрыски хана и его родственников, и несколько халху в простой одежде и с причёсками, как у кагана. Один сунул мне в ладонь поводья гнедой лошадки, и я растерянно покосилась на неё. Верхом ездила два раза в жизни. Первый — на пони, когда мне было лет шесть, второй — с инструктором в прошлом году, когда лучшая подруга Элька начала учиться верховой езде и, рассказывая об этом мне, захлёбывалась от востора. Я тоже загорелась, и родители договорились о пробном уроке, в конце которого я поняла: верховая езда — не моё. А инструктор, замучившийся ловить меня на лету и возвращать в седло, наверняка перекрестился, когда мама сказала, что мы больше не придём…

— Там, откуда ты родом, нет лошадей?

От седла, которое сосредоточенно рассматривала, примеряясь, как лучше в него забраться, я подняла глаза на Шону, гарцующего рядом на сером коне, и хмыкнула:

— Уже перебесился?

— Кто? — не понял он. — Жеребец?

— Ты.

Шона, казалось, растерялся, а потом грозно сдвинул брови.

— Если думаешь, что можешь говорить со мной таким тоном из-за того, что сказал принц Тургэн…

— Очень меня интересует, что говорит твой принц! — перебила я. — И каким "таким" тоном? Нечего выискивать оскорбления там, где их нет. А теперь отойди, попробую забраться на этого Карагёза…

— Его зовут Хуяг.

Уже вдев одну ногу в стремя и занеся другую, чтобы сесть в седло, я прыснула от смеха и выпала из стремени, повиснув на поводьях. Конь дёрнул шеей и недовольно захрапел, а Шона со своим жеребцом даже отступили на несколько шагов.

— Хуяг означает "броня", что в этом смешного?

Но тут к нам подлетел халху, сунувший мне поводья, и, ткнув в меня пальцем, распорядился, безбожно коверкая китайские слова:

— Ты — в лошадь.

— Забирайся в седло, — перевёл Шона и поскакал вперёд — остальные уже унеслись из конюшни.

Стараясь не обращать внимания на презрительный взгляд «наставника», я, кряхтя, вскарабкалась в седло и мысленно взмолилась всем ангелам, чтобы помогли мне вернуться в конюшню с целыми костями. Халху нетерпеливо кивнул на выход, и я дёрнула пятками, понуждая лошадь к галопу.

Коняшка оказался не чета смирной лошадке, на которой меня возил инструктор. Так и не поняла, как не выпала из седла, пока неслась, не разбирая дороги, по узким улочкам халхской столицы. В ушах звенело, дыхание срывалось, и я не сразу осознала, что вылетела в чисто-поле. Копья, воткнутые в землю, несколько всадников чуть поодаль и ещё толпа справа… Резкий свист скакавшего следом "наставника" — и мой конь остановился как вкопаный, а я влипла в его шею, опять каким-то чудом не вылетев из седла. В себя меня привёл крайне неприятный звук — ехидный смех, и, оторвавшись от лошадиной шеи, я увидела принца и его свиту, скаливших зубы. Но я сделала вид, что меня это не касается, и демонстративно зевнула, тут же получив тычок в спину от "наставника":

— Ты — туда! — скомандовал он, показывая на скопище лошадок, в сёдлах которых сидели… детишки лет четырёх-пяти.

И самое обидное — в седле эти карапузы держались гораздо увереннее меня и тоже хихикали, поглядывая в мою сторону. Вздохнув, я послушно направила моего Хуяга к этому лягушатнику. Пока каганёнок и иже с ним упражнялись, перескакивая через препятствия и стреляя из лука на скаку, я училась забираться в седло и не выпадать из него при малейшем дуновении ветра. Следуя повелительным тычкам и не всегда понятным командам, мне, наконец, удалось побороть робость перед вполне реальной опасностью что-нибудь себе сломать. Я уже забиралась в седло и спешивалась довольно резво — на зависть малышам, которые из-за росточка были вынуждены подтягиваться к луке, чтобы перекинуть коротенькие ножки через седло.

— Теперь — бег! — "наставник" шлёпнул моего коня по крупу, и тот понёсся рысью.

— Круглый! — крикнул халху, показывая рукой круговые движения.

Я слегка натянула поводья, чтобы Хуяг рысачил по кругу. В восторге, что уже могу держаться в седле, ласково похлопала коня по шее: