Враг навсегда (СИ) - Ветрова Роза. Страница 27

— Она там не окочурится? Холодно же…

— Да что ей будет? Живучая, как таракан из помойки.

— Эй, смотрите, кто там?

— Не вижу…

— ЧЕРТ!

— Это Торнхилл собственной персоной? Бежит?

— Ты у Джексона телефон забрал, когда в кабинете запер?

— Да, все тип топ получилось. Он даже пикнуть не успел. Орал уже потом под дверью.

— Видимо, выбрался в окно, зараза.

— И что нам делать? Бежать в разные стороны?

— Пф. Чего бежать-то? Мне кажется, он торопится поучаствовать. Эй, Алекс, привет! Ты что…

А потом глухие удары, мат, визги. Какая-то сумасшедшая суматоха. Что там творилось, я не знала. Да и было все равно, если честно. Я продолжала отрешенно пялиться на мерцающие в темноте звезды над головой, думая совершенно о другом. Не о боли, не об унижениях, не о своем дне рождении.

Я думала о Грэйс.

Знала ли она, что вдохновила этих людей безнаказанно творить зло? Пожалела бы она сейчас о случившемся, как в прошлый раз? Плакала бы как тогда? Просила прощения?

Я тебя простила, Грэйс.

Я давно тебя простила.

ГЛАВА 12

ДИАНА

Несколько лет назад…

Жизнь в особняке Торнхиллов текла неспешно и лениво, хоть атмосфера в доме сильно поменялась. Мистер Торнхилл практически со мной не разговаривал, даже избегал, мать с загадочным видом выпроваживала меня по ночам из бунгало пошляться по ночному саду хозяев. Лора все чаще прикладывалась к бутылке, Алекс и Грэйс перестали меня замечать.

Двенадцать лет — это такой возраст, когда уже рассматриваешь свое тело в зеркале, мечтаешь о первом поцелуе. Наверное. Возможно.

Но точно не про меня. Я еще не начала формироваться как женщина, любила бездельно слоняться по пляжу и играть с местными собаками. О поцелуях было даже думать противно.

Конечно, я не уходила ни в какой сад. Пряталась за бунгало и, застывшая в мангровых зарослях, слушала издаваемые ими звуки. Стоны, ритмичные стуки, влажные поцелуи. Я знала, конечно же, чем они там занимаются, и мне было любопытно. Но в большей степени я пыталась понять, почему вокруг этого столько разговоров.

В то время произошло еще одно значимое событие, которое вскоре перевернет жизнь всех вверх дном — Грэйс влюбилась. Влюбилась сильно, глубоко, страстно. Вообще-то она влюбилась чуть раньше, пару лет назад. Ее влюбленность перерастала в любовь, крепчала. Сама Грэйс терпеливо ждала, мучилась и страдала. Через два года Матео все-таки поддался и ответил ей взаимностью. Не сразу, но все же. Ей было всего шестнадцать, но выглядела Грэйс словно богиня, звезда, сошедшая с обложек журналов.

Ее трудно не заметить, но, во-первых, она была младше Матео на целых шесть лет, а во-вторых, я думаю, он ее боялся. Не ее саму, а власть, которой она обладала в доме. По одному щелчку ее пальца работника могли вышвырнуть из дома, не слушая объяснений. Уже масса людей сменилась за все время, что я жила в этом доме. И только нас никто не мог выгнать, хотя, я уверена, некоторые члены семьи пытались, и не раз.

Вернемся к Грэйс. Она влюбилась, призналась Матео в своих чувствах и какое-то время ходила чернее тучи. Он ей отказал.

— Будь осторожен с ней. Даже не смотри в ее сторону, — кряхтел Диего, пока Матео, уливаясь потом, высаживал мандариновое дерево. — Ох и погубит тебя эта девчонка.

На Каймановы острова опустилась особая духота, влажная и тягучая. Липкая. Все изнывали.

Я сидела на траве, обмахиваясь листом картонки, подавала все необходимое садовнику. Но больше сидела с ними от скуки, не зная, чем себя занять. Июль — тяжелый месяц для тропиков.

— Ты слышал? Ответь что-нибудь, — недовольно буркнул Диего.

Матео вытер пот со лба и раздраженно бросил:

— Слышал. Мне это неинтересно.

— Я же вижу, что прохода тебе не дает. Лучше не вступать в конфликт, полностью игнорировать.

— Сказал же: мне это неинтересно. Что еще тут обсуждать?

Уставшая ждать взаимных чувств Грэйс внезапно начала чахнуть. Ее ангельский взгляд потускнел, а губы почти не улыбались. Она ходила вечно угрюмая и печальная. С тоской подглядывала с шезлонга за Матео, думая, что никто не видит. Пару раз я даже слышала, как она всхлипывает под кипарисом в углу сада.

Не смотря на прошлые обиды, мне было ее жаль. Выглядела она худо. К тому же, повзрослевшая и увлеченная мужчиной, она почти совсем перестала издеваться надо мной, даже отстраненно здоровалась иногда, стоило нам пересечься утром в гостиной. Все ее мысли были заняты неразделенной любовью. Грэйс откровенно витала в облаках.

Она больше не возилась с соседской ребятней, забросила все игры и посиделки у бассейна. Внезапно выросла из этого. Эмили еще таскалась за ней, вовсю красилась, чтобы казаться взрослее, они вместе даже заказывали какую-то одежду и белье по каталогам.

— Как думаешь, это было бы здорово надеть для первого раза? — покраснев, спросила Грэйс, тыча пальцем в картинку каталога.

Эмили принялась щебетать про кружева и шелк, как будто не одну собаку в этом вопросе съела, я еле сдерживалась, чтобы не фыркнуть. В тот день мне, как назло, пришлось вытирать пыль в серванте, что стоял в занятой ими комнате.

— А ты как думаешь, Ди? — внезапно спросила она. Голос ее был, при этом, такой задумчивый, что я не была уверена в том, что она соображала в тот момент что говорит.

Видимо такие мысли были не только у меня, потому что Эмили вся скривилась.

— Ты у этой паршивки спрашиваешь?

Грэйс промолчала, но поманила меня к себе пальцем. Не зная, чего от нее ожидать, я неловко подошла, затеребив тряпку в руках.

— Ты довольно близка с ним. Не знаешь какой его любимый цвет?

— Эээ. Нет, — обескураженно ответила я. Я сразу поняла, что она говорила про садовника.

Та заметно расстроилась, ее плечи опустились.

— Ну вот. И как же выбрать? Вот этот комплект красивый?

— Наверное, — я попятилась от каталога с ужасно развратным, по моему мнению, бельем.

— Вы о ком? — встряла Эмили, не уловив сути разговора.

— Да так…

— Ой, да что ты у нее спрашиваешь. Она даже не целовалась, а ты про белье… — фыркнула Эванс. — В ее случае один фиг в обносках будет. Может, подфартит, от тебя достанется.

Какое-то время мы с Грэйс смотрели друг на друга молча. Наверное, думали об одном и том же. Что мне никогда не доставалась одежды от нее. Все, что становилось ей мало, она резала и портила, чтобы мне не перепало. Мне, честно говоря, ничего и не хотелось донашивать после нее. Случай со шляпой полностью отбил желание ей верить в принципе.

С бельем вышла потом неприятная история. Лора, заказавшая ей несколько комплектов, через несколько месяцев кричала на весь дом и называла свою дочь потаскушкой, когда не обнаружила один из них.

— Куда дела?! Где оставила?! — Лора была не в себе после бутылки вина, но в Грэйс вцепилась мертвой хваткой.

— Да выкинула, порвалось! Отпусти, сумасшедшая! — она пыталась отпихнуть мать.

— Совсем от рук отбилась! Я даже не думала, что ты уже половой жизнью живешь, а ты…! Я все расскажу отцу!

— Да пошла ты! Ему все равно наплевать на нас!

— Грэйс!

В тот вечер ее сильно ругали, пытались узнать с кем она встречается, ведь ей не было восемнадцати, но она молчала, как партизан. А когда Лора по тридцать пятому кругу спросила где белье, та внезапно заорала:

— Диана украла! Я видела, что оно ей понравилось! Все! Отстаньте от меня!

Такая глупость. У нас с ней ведь разный размер. Но Лора вдруг вцепилась в эту версию, как в спасительную соломинку. Уж больно не хотелось ей думать, что дочь начала спать с парнями.

Все бунгало перерыла, но ничего не нашла.

— Я все равно найду на вас управу! — шипела она, раскидывая наши с матерью вещи.

Мать стояла, скрестив руки на груди и глядя на Лору с неким превосходством. Наверное, она уже знала, что брак Торнхиллов был обречен. Ведь она тоже принимала в этом непосредственное участие.

Около бунгало снаружи стояла кусающая губы Грэйс. Иногда ходила туда-сюда, собираясь с мыслями. То смотрела на меня, то опускала глаза. Я равнодушно смотрела на нее в ответ, сидя на бамбуковом крыльце. Но она так и не призналась в своей лжи, ушла, круто развернувшись и скрывшись в мангровых зарослях.