Жена для генерального (СИ) - Коваленко Мария Александровна. Страница 30

Контраст с Сашиным белым зайцем разил наповал. Даже без теста ДНК было видно, что это отец и дочь. Кровь от крови. Словно я дочку не в роддоме рожала, а на ксероксе сделала.

– Мама знает, что Саша... – я запнулась. – Из пробирки. Не представляю, как я ей все объясню.

– Так тебя пробирка чем-то не устраивает? – Марат взмахом руки указал на себя и ехидно ухмыльнулся.

– Я ума не приложу даже, как начать.

Чтобы было яснее, я замахала руками, а потом и вовсе попыталась забрать у Марата дочь.

– Милая, а как же доверие? – он еще возмутиться посмел.

– Нет! Ты слышишь меня? Нет! И не нужно мне устраивать никаких проверок на доверие. Я не готова пока ехать к маме, тем более с тобой. Давайте, быстро все переоделись! И не смотрите на меня так! – Я перевела взгляд на дочь. – Оба не смотрите! Спелись! Мы скатаемся туда позже, когда-нибудь...

После этого в запале я сказала что-то еще. Вроде бы даже топнула ногой. Потом мы с Маратом дважды передавали из рук в руки дочку. А еще позже я вдруг оказалась в машине. Пристегнутой ремнем безопасности! И с охапкой нескромных белых роз в руках.

Как произошла последняя метаморфоза, пролетело мимо меня. Я даже не помнила, как мы спускались на лифте. Только наш пинг-понг дочкой, глаза Марата и его губы. Нет, не на мне! В метре от меня. И такие улыбающиеся, словно он не с родителями знакомиться собрался, а спешил на вручение премии. Оскара и Нобелевской одновременно.

От полной потери контроля над ситуацией спасло бы лишь одно – чтобы мамы и папы не оказалось дома. Куда они могли бы податься в субботу утром, вариантов я нашла сразу несколько: от гостей до супермаркета.

Но все мои фантазии так и остались наивными фантазиями. Семейство Калининых в полном составе, вместе с бабушкой, находилось в квартире. И, судя по кухонному полотенцу в маминых руках, даже не планировало никуда уходить.

– Э-э... Здравствуйте. – Мама открыла рот от удивления и, словно я призрак, уставилась на Марата с Сашей на руках.

– День добрый. – К двери подошел и папа. Но, вместо того чтобы смотреть на меня, тоже уперся взглядом в двоих за моей спиной.

– Был добрый! – Третьей поздоровалась бабушка. И от ее счастливой торжественной улыбки дышать сразу стало легче.

– Здравствуйте. Рады вас всех видеть! – Не дожидаясь моего приветствия, от нашей делегации ответил Марат. Чётко, громко, как на важных переговорах. И пока я раздумывала, где удобнее будет рухнуть в обморок, кто-то подал этому продуманному гаду цветы. Два букета! И он по одному вручил маме и бабушке. Все так же с Сашей на руках и улыбкой победителя на губах.

– А это... – не в состоянии продолжить предложение, мама посмотрела на меня с немым вопросом.

В ответ мне на ум пришло сразу несколько вариантов. Один другого безумнее. На нервах даже «пробирка» вспомнилось.

Но нас всех спасла бабушка. Протянув руки, она забрала у Абашева внучку. Кивнула, чтобы все входили в квартиру. А для мамы, как для «особо одаренной», произнесла:

– Это, дорогая моя, конец твоей власти. – Она оглянулась на Марата и добавила: – Очень симпатичный, кстати. И что-то мне подсказывает, в отличие от идиота профессора, совсем тебе не союзник.      

Глава 20. Невеста

Аглая.

Начало встречи пролетело как обычно. На плите что-то булькало. Отец бросал несчастные взгляды на телевизор. Никто не спешил продолжить разговор.

Мама то испуганно косилась на Марата, то тревожно на меня. Будто котенок, брошенный в воду, я все еще не могла придумать, как их познакомить. Прошла, наверное, пара минут, прежде чем раскрыла рот. Но произнести удалось лишь одно короткое предложение:

– Мама, папа, ба, это Марат.

Словно «Марат» – это исчерпывающая информация, вся моя родня, за исключением бабушки, дружно кивнула. А потом Абашев тяжело вздохнул, мягко притянул к своему боку и начал сам:

– Меня зовут Марат Закиевич Абашев. Я генеральный директор строительной компании «А-групп». Бывший начальник Аглаи. Не судим, не привлекался. В ближайшее время планирую жениться. Для чего, собственно, и приехал сюда. – Он буквально расплющил меня на себе. – Хочу официально попросить руки вашей дочери.

На последней фразе глаза всех присутствующих стали круглыми, а я как стояла, так и повисла на руке этого внезапного «просителя».

– Хе! Я ж говорила, что власть меняется!

Бабушка с важным видом вручила Сашу моей обалдевшей маме, а сама подошла к нам с Маратом.

– Добро пожаловать в серпентарий, сынок! – С кряхтением поднявшись на носочки, она поцеловала Абашева в обе щеки и незаметно подмигнула мне. – Спасибо, что вернул моих девочек в Питер и сделал внучку такой красавицей.

Словно каждые выходные только тем и занимался, что ходил свататься, мой охреневший «будущий муж» поблагодарил бабулю, а потом, как контрольным в голову, добил родителей очередным признанием:

– Кроме того, я биологический отец вашей внучки и самый счастливый мужчина на свете.

Еще как-то державшаяся до этого на своих двоих мама тут уже не устояла. Как подкошенная, она рухнула на ближайший стул и дрожащей рукой дотянулась до пластиковой бутылки на подоконнике. В ней, сколько себя помню, отстаивалась вода для полива цветов. Но сейчас, похоже, маму это не волновало.

– Замуж... Отец... – будто пробуя на вкус слова, медленно произнесла она и залпом выпила остаток воды.

После таких признаний в доме воцарилась тишина, как после взрыва бомбы. Я даже слышала, как тикают часы в бабушкиной комнате. Саша и та молчала. Но шок продлился недолго.

Пользуясь общим замешательством, Марат увел отца в дальнюю комнату и прикрыл за ними дверь. А соображающая лучше всех бабушка достала пузырек корвалола.

Мне, как кормящей матери, досталась лишь пробка – понюхать. Они же с мамой приложились к пузырьку дважды. Оба раза извиняясь перед Сашей, что приходится передавать ее из рук в руки. Охая. Оглядываясь на меня. И качая головой.

Удивленная не меньше их, я ни во что не вмешивалась и вообще не шевелилась. Где-то за грудиной билось сердце, но даже его я не чувствовала. Горло пересохло. Предательски подрагивающие пальцы с трудом удалось сцепить в замок. А в голове, как на повторе, звучали слова Марата: «Хочу официально попросить руки вашей дочери».

Я даже не знала, смеяться или плакать. Мозг сбоило. Губы то растягивались в улыбку, то сжимались в нитку. А переносицу уже привычно пекло.

Он что, замуж меня зовет? По всем правилам, как невинную девицу, которую даже целовать без родительского разрешения нельзя? И в ЗАГС отвести хочет? И «...быть вместе в болезни и в здравии»?

Для людей, которые уже признались друг другу в любви и воспитывают общего ребёнка, наверное, не было ничего удивительного в таком предложении. Рано или поздно прозвучало бы. Но я все равно не могла поверить.

Извилины в голове будто распрямились. Уровень айкью рухнул на уровень плинтуса. И единственным, что еще функционировало выше шеи, оказались глаза. Я хлопала ресницами, как опахалами. И словно фотографировала на память картинки об этом моменте.

Саша на руках у мамы, насупленная, серьезная, будто оценивает, нужна ли ей такая родня.

Смеющаяся бабушка с пузырьком корвалола.

Сама мама – растерянная, держащая мою дочь так осторожно и бережно, как самое главное сокровище в мире.

Закрытая дверь спальни. И тени двух мужчин в узком просвете над плинтусом. Одна неподвижная. Вторая – в постоянном движении.

Наверное, каждая из женщин в квартире многое отдала бы, чтобы узнать, что там происходит. Но Марат, как назло, говорил тихо. А редкие папины «да», «конечно», «я согласен» могли означать что угодно.

Как результат к возвращению мужчин мы трое успели известись. В гостиной стоял густой аромат лекарств. И от напряжения, казалось, искрило.

Папа вышел из спальни на минуту позже Марата. Словно забыл, где в доме находится телевизор, он сразу прошёл в кухню. Стукнул дверцей бара, зазвенел бокалами. Не дожидаясь маминой помощи, начал что-то нарезать на разделочной доске.