Угрюмый герой (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович. Страница 59

Дела…

— Всё потом! — рявкнул Тарраскер, — Магнус, хватай зеленого! Валим отсюда!

Тащить пребывающего без сознания Карла мне пришлось аж ко второму лифту. Не совсем понимая зачем, я волок с собой здоровую зеленую тушу, чувствуя полнейшую пустоту внутри, чем напоминая деревянно шагающую рядом блондинку. Самой живой из нас были Волди и Стелла, но последняя, непрестанно шмыгая опухшим носом, иных признаков жизни не подавала, за что я ей был вяло, но благодарен. Карл тоже не особо расстраивал, так как часть заслуги по молчанию полугоблинши, до этого момента неистово ругавшейся на всю округу, вполне могла быть и по его кровоточащей причине. Смысл транспортировки раненного кида для меня открылся после того, как мы все загрузились в лифт и поднялись на поверхность. Там, изгнав нас жестами из лифта, Тариус Амадей Тарраскер принялся приводить Должника в чувство ударами по лицу, вскоре даже добившись успеха. Парень застонал, открывая глаза и встречаясь взглядом с недоброй обгоревшей харей контуженного агента Кригстана.

— Покушай своего же варева, засранец, — сказал ему единственную фразу гном, нажимая кнопку минус второго этажа.

А затем он бросил спёртую у меня гранату прямо в щель закрывающихся дверей.

Глава 22

Иногда хорошие новости приходят вместе с плохими. Первые, к примеру то, что огромная летучая тварь, чья колдовская метка была разрушена, пойдет на посадку возле города, а затем устроит форменную истерику, выражающуюся в реве и махании конечностями по близлежащим зданиям, безусловно радуют, так как ты находишься на скоростном дирижабле, улепетывающем из дивной конфедерации со страшной скоростью, а возможный противник (жуткий, к тому же) сидит и расстроенно орёт. Могучий Зейн тебя не видит, он печален, он занят ландшафтным дизайном — это очень хорошо. Это просто прекрасно, учитывая, во сколько раз он больше дирижабля и такую мелочь, что претензии у волшебной твари конкретно только к паре разумных (или к одному из них), что находятся на борту судна.

Плохая же новость в этом случае заключается в том, что твой дирижабль — единственное, что находится в воздухе на много-много километров окрест. Это вызывает к цеппелину множество барджайских вопросов.

А еще он ярко-жёлтый, что нам в данном конкретном случае помочь ну никак не могло. И да, сидящий и орущий дракон — это очень страшно, конечно, но военные парни храбрые, а уж если им отдали приказ догнать и задать вопросы, то…

Погоня длилась долго. В хвост Солнышку, к счастью, оказавшемуся полностью заправленным, вцепилось несколько похожих на него курьерских дирижаблей, что преследовали нас по мере сил и возможностей. Догнать не могли, зато удивительно быстро садились в попутных городах, где вояки быстро перебегали в другой из подобных кораблей, вновь поднимаясь в воздух. Некоторые суда пытались идти на перехват, поднимаемые по радиосообщениям с поверхности, но Стелла сумела вывести нас из густонаселенного района конфедерации, а затем заложила широкий крюк по её лесной части. Там она умудрилась вывести корабль на одну из пограничных заправок для контрабандистов, что и стало переломным моментом в погоне. Нагнавшие нас за время стоянки дирижабли вновь начали отставать, ну а затем и садиться прямо в лесах.

На территорию Гребе мы ворвались без всяких хвостов, тут же начав прокладывать маршрут к точке перехвата Нимродели. Время поджимало.

Однако, был еще один момент, требующий срочного внимания, а именно — здоровье агента и киды. Если Тариус хоть как-то притерпелся, будучи мужиком битым и тёртым, то кида в результате нашего лихого кавалерийского штурма получила полный разрыв барабанных перепонок. Это, плюс серьезно ударившая по её разуму учиненная нами резня серьезно подорвали здоровье Лайтен, физическое и психическое. Пробыв пару дней в лихорадке, белокурая эльфийка очнулась, но большую часть времени проводила по-прежнему лишь глядя пустым взглядом перед собой. Она была в адеквате, понимала, что происходит, даже могла отвечать на вопросы, что мы писали ей на клочках бумаги, но при первой же возможности ныряла вглубь себя, переставая подавать признаки жизни.

Затем была одна быстрая операция в приморском городке Гребе. Пока Тарраскер, взяв с собой Стеллу, устраивал нам нелегальную заправку с навесом совершенно несуразного опасного количества дополнительных ёмкостей топлива на Солнышко, я мотался по городу с куда худшей целью, надеясь похитить человека. Ну, в данном случае орка. В этом грязном деле меня ждал полнейший провал — квалифицированного врача в Гребе найти было уже невозможно. Таких незаурядных и чрезвычайно полезных личностей местные высокородные, отплывающие с континента, увозили с собой в первую очередь.

Но кое-что всё-таки получилось. Завернув на обратном пути в большую пустующую аптеку, я наткнулся там на старушку, выполняющую роль то ли охранника, то ли ночного продавца. Подслеповатая бабуля, купившись на мой малый рост и приятную внешность, открыла зарешеченную дверь, позвав на чай. За коротким разговором выяснилось, что бабусю бросили здесь благодарные потомки, а сама она едва ли не полсотни лет помогала своему мужу, бывшему когда-то хозяином заведения. И уж в таких травмах как контузия и разрыв барабанных перепонок что-то да понимала. Отблагодарил я её за помощь и науку щедро, всей наличкой, что таскал с собой, но вот радовать дальше обществом вынужден был отказаться. Время поджимало.

Полёт продолжился, теперь уже над океаном. Теперь Тариус был переведен временно в лежачие больные, Лайтен просто сидела с забинтованными ушами, а я выполнял обязанности врача-стюарда, таская им прописанные доброй бабушкой настои и меняя компрессы. Стелла, побесившись в абстрактной ругани еще где-то сутки после взлета, вела теперь себя тихо как мышь, поэтому я, получивший в итоге передышку, решил первым делом её посвятить инвентаризации и размышлениям.

С базы я вышел мало что не голый. Если бы не кригстанец, то забыл бы там даже отброшенные в какой-то определенные момент парные пистолеты, ранее принадлежавшие эльфийке, но гном, бывший настоящим профессионалом, не смог позволить нам оставить за собой такую улику. Так что огнестрел у меня хоть чудом, но сохранился. Пришлось, правда, потратить часы на очистку его от крови, попутно благодаря барджайцев за то, что во время шмона Солнышка, когда они выворотили с судна почти половину сейфов-контейнеров (и где только нашли настолько компактных орков для этого), ни одному из них в голову не пришло забрать мой старый потрепанный наряд, что Стелла точно сохранила на будущие тряпки. Конечно, у меня еще оставались свои пожитки, что мы притащили с собой в ночи, но их были слезы: ружье, деньги, да мелочи. Больше всего пострадал старрх. Массивный нож получил немало зазубрин за всю эту бойню, их предстояло долго и кропотливо заглаживать точильным камнем…

И… наверное, я от него не шибко-то и отличался.

Легко сказать себе «надо». Поставить цель. Определить приоритеты. Найти… нет, не самооправдание, но вектор. Убедить себя, что ты — за хороших, правильных, светлых. Слишком очевиден был скачкообразно выросший потенциал Барджайи, слишком чужд менталитет этих орков остальному миру. Менталитет, за который они будут цепляться из последних сил, культивировать его, шлифовать свои ценности. Сделанное мной было правильно. Верные решения и поступки, логичен и оправдан был каждый взмах старрха, каждый убитый, каждая пролитая капля крови.

Но цена… казалось бы, делая правильные вещи, я не должен был платить своей человечностью? А пришлось. Нельзя войти в одну и ту же реку дважды, особенно если эта река из крови живых существ. Нельзя остаться тем старым собой, кем был до этого. Забыть о том, что пил кровь умирающих разумных существ. Можно либо подавить эти воспоминания, переключаясь на следующее дело, либо… проработать их. Проанализировать. Водить не только камнем по орочьему боевому ножу, но и по своим мыслям и воспоминаниям, сглаживая их, напоминая, внушая.