Алхимия Парижа: пышка и чародей (СИ) - Ги Юна. Страница 10

Пока Франсуа и Венсан слушали ее историю и ответы, они бледнели, попеременно съезжали под стол, закатывая глаза от глупости иностранки и нависали над тем же столом, выражая недоверие, недоумение, желание надавить и припугнуть силой и властью — чтобы правду рассказывала и не лгала. Меньше всего они поверили в отрицание любви к балам — хотя Ксюша считала это удачной идеей — так ей не придется показывать свое незнание этикета всему свету. Но услышав это, Венсан только недоверчивее взглянул на нее.

Ксюша хлопала глазами и говорила самым честным голосом, на который только и была способна. К грозным мордашкам сильных мира сего она привыкла на работе, поэтому сколько Венсан и Франсуа ни изображали страшные лица, пробить броню убежденности Ксюши они не смогли.

Когда она закончила, все замолчали. Венсан и Франсуа сидели, глядя попеременно друг на друга и на Ксюшу — словно прикидывая, насколько можно поверить в эту историю.

Ксюша чувствовала себя как в клетке с тигром. Точнее с двумя одновременно. И тигры эти ходили кругом, вокруг Ксюши, рассматривая свой сегодняшний ужин со всех сторон: примеряясь, с какой стороны откусить кусок посочнее.

Задумавшись о таком сравнении, она снова почувствовала себя ужасно голодной. И схватила ближайший кусок золотистого, запеченного на открытом огне мяса. Вцепившись зубами, она насладилась горячим, мягким каплуном с хрустящей корочкой. В конце концов — если ей не поверят и решат сжечь на костре, то она хотя бы поест нормально. К ее немалой радости, ели все руками — никаких вилок или специальных маленьких ложечек, для каждого блюда. Берешь, что понравилось, отрезаешь, если надо, тяжелым серебряным ножом, и жуешь, держа обеими руками. Если надо вытереть руки — рядом слуга с чашей чистой воды и полотенцем. Все предусмотрено. “Было бы так в дорогих отелях”, - задумалась Ксюша, вспоминая, как скучно подолгу нанизывать на вилку листья салата и как глупо себя чувствуешь. И все время официант недоверчиво смотрит, будто давно сделал ставку — удастся подобрать каждый листик или толстушка бросит эту неудачную идею.

— Хорошо, — произнес Венсан спокойным тоном, когда Ксюша доедала пирог. На ее тарелке уже высилась куча косточек птиц и зайцев, а кувшин для вина, стоявший рядом с кубком, почти опустел. Девушка чувствовала себя подобревшей и довольной, расслабилась и даже слегка развалилась на длинной лавке.

Сжигать ее не собирались. Теперь Франсуа лишь переводил задумчивый взгляд с Венсана на нее, будто изучая, как бы они смотрелись рядом?

— Ты можешь остаться в замке, я приму тебя в ученицы, если готова следовать всем указаниям и правилам, — произнес Венсан тоном, не терпевшим возражений.

— Готова, — манула рукой Ксюша. И сразу спохватилась:

— Только в замке я остаться никак-никак не могу.

Даже через огромный дубовый стол, который разделял их, Венсан притягивал Ксюшу. То и дело, ее мысли уходили в сторону его сильных рук, которыми он мог прижать к себе девушку; длинных, изящных пальцев музыканта; красиво очерченных губ, пусть и кривившихся в недоверчивой насмешке. И его темнеющих на фоне заката глаз. Заката! Позади Венсана, через высокое окно, Ксюша разглядела как алеет закатное солнце, почти скрывшее за горизонтом.

— Поздно-то как, — она неловко вскочила, бросилась к слуге с чашей чистой воды, омыла руки и выскочила из обеденного зала.

Венсан и Франсуа замерли от удивления.

— Завтра вернусь! — раздался из коридора удаляющийся крик Ксюши.

Франсуа начал сползать под стол от беззвучного хохота.

— Она сбежала, Венсан! — он утирал выступившие от смеха слезы. — Единственная дама, что понравилась жестокосердному Венсану, единственная, которой он предложил остаться в замке, сбежала от него быстрее всех, как только услышала об этом! Она готова скакать до города в ночи, лишь только не оставаться с тобой наедине в замке.

Венсан сцепил пальцы и покачал головой:

— Франсуа, ты готов видеть влюбленность во всем. Она будет изучать здесь алхимию, а я наблюдать за ней, чтобы узнать тайные намерения. Неужели ты поверил в эту глупую историю? Ксения не намерена рассказывать правду — так может ты предпочтешь пытать ее? Раз она готова находиться рядом со мной — в этом нет необходимости.

Франсуа небрежно пожал плечами — истинно французский жест, говоривший: “я уже выпил вина, отлично отужинал — да пусть хоть все женщины мира солгут мне, они красивы — мне большего не надо”.

Из потайной двери выплыл шателен замка — Жоффруа.

— Остановить восточную царевну? — церемонно спросил он, но Венсан отмахнулся.

Он подошел к высокому окну, оглядел двор и дорогу в сторону Парижа. Последний луч солнца озарил путь и исчез за горизонтом.

— Если она попадет в город — я буду удивлен и восхищен ее способностями. Она вернется в замок, Жоффруа, — так пусть почувствует себя свободной, хоть недолго.

Жоффруа поклонился, а Франсуа принялся доедать остывшего зайца.

Покинув обеденный зал, Ксюша не думала о том, как странно выглядит этот побег и что подумает Венсан. Даже если бы кто-то сказал, что принц будет оскорблен, слова попросту растаяли бы в воздухе, незамеченными. Ксюша боялась не успеть до закрытия ворот. А ночевать надежнее в доме фарфадета, а не всяких принцев. Впрочем, у нее была скромная идея о том, что делать в случае опоздания, но не слишком надежная.

Старания Жоффруа не прошли бесследно, Ксюша быстро потерялась в коридорах замка, по которым весь вечер водил ее шателен. Девушка металась от одной башни к другой, пока, совершенно нечаянно не вывалилась во двор. Победно вскрикнув и, погрозив пальцем в окна, в надежде, что Жоффруа это увидит, Ксюша, ориентируясь на лошадиный запах отыскала конюшню. Вытолкав своего белоснежного коня из стойла, кое-как забралась. В глубине души она боялась, что конь не захочет скакать быстрее ветра в сторону Парижа. И не ошиблась — он не собирался даже покидать уютную, теплую конюшню. Но над ней сжалился маленький паж, что прислуживал в конюшне и одолжил прутик, которым Ксюша и смогла убедить коня вообще двинуться с места.

К Парижу они подъехали уже в сумерках.

***

Венсан наблюдал всю неуклюжую поездку из окон обеденного зала. Иногда присоединялся Франсуа, выдавая комментарии:

— Она так медленно едет — может хочет, чтобы ты бросился в погоню? Это точно, кузен, ворота Парижа уже закрывают. Смотри, ей машут, но она не спешит. Ворота закрыли, Венсан. Она там одна. Ночью. А это кто?

Венсан взглянул в сторону, куда указывал Франсуа и заметил несколько человек в темных одеждах. В сумерках их почти не было видно, но на поясах сверкала сталь.

— Грабители? — задумчиво спросил Франсуа, но Венсан уже покинул обеденный зал, бросившись на помощь Ксюше.

***

Ксюша топталась у закрытых ворот и ежилась от холода, когда к ней приблизился незнакомец. Он криво ухмылялся, играясь с длинным, тонким железным клинком. Девушка обернулась и заметила, как ее окружило еще несколько бандитов. Закутанные в темные плащи фигуры, почти растворялись в темноте, сливались с пейзажем. Но их неопрятные смешки раздавались то там, то здесь, и тогда Ксюша замечала небритые лица, покрытые кривыми шрамами, мечи и кинжалы в руках и широкие, злые улыбки, полные гниющих пеньков, вместо зубов.

Тот, кто подошел ближе всех, чуть поклонился и ехидно произнес:

— Золото, у прекрасной дамы, с собой?

Ксюша сглотнула — золота у нее не было. Она отрицательно покачала головой и услышала в ответ злой хохот.

Несколько пугающих секунд Ксюша и главарь бандитов провели глядя друг на друга. Одна — раздумывая, как броситься наутек и не потеряться в ночи, а второй — придется ли даму грабить, связывать, может быть даже отрезать что-нибудь, чтобы показать серьезность намерений? Или та, напуганная, сама отдаст сбережения. Дама не спешила выворачивать карманы, полные, несомненно, золотых франков. Главарь отметил эту странность и не нашел другого объяснения, кроме того, что благородная дама вообще никогда не путешествовала и потому, с чем столкнулась, попросту не знает.