Ковчег спасения. Пропасть Искупления - Рейнольдс Аластер. Страница 51

– Капитан, послушай. Я много раз пыталась до тебя достучаться. Кажется, пару раз удалось, и ты понял, чего я хочу. Честное слово, я догадалась: ты не был готов к ответу. Но мне очень нужно рассказать тебе кое-что про Вселенную, про тварей, явившихся сюда, к нам.

Стоя посреди рубки, Илиа позволила себе говорить громче, чем требовалось для нормального разговора. Ведь могла произнести речь где угодно, корабль наверняка бы услышал. Но в этом месте, некогда служившем средоточием власти над кораблем, монолог звучал не столь глупо и напыщенно. Звук отражался от стен, делал голос красочней, глубже. Илиа нравилось. Она артистично взмахнула окурком:

– Возможно, ты и сам уже все знаешь. Наверняка успел присоединиться к датчикам и камерам внешнего наблюдения. Правда, я не представляю себе, как ты обрабатываешь потоки данных и интерпретируешь их. Не своими же глазами смотришь. Наверное, даже для тебя странно видеть Вселенную глазами четырехкилометровой машины. Но ты всегда был на диво живучим, ко всему приспосабливался с поразительной ловкостью. Рано или поздно приспособишься и к этому.

Капитан не ответил, но и признаков ухода в ступор не проявил. Браслет на руке Илиа показывал: роботы функционируют по-прежнему.

– Но смею думать, про черные машины тебе пока ничего не известно – не считая того, что услышал от Хоури во время ее недавнего визита. Наверное, гадаешь, что это за штуковины. Объясню: мы имеем дело с пришельцами. Откуда они явились, мы не знаем. Но они уже здесь, в системе Дельта Павлина. Помнишь Силвеста? Как я догадываюсь, он-то их и вызвал, когда забрался в Цербер.

Само собой, если капитан был способен помнить прошлую жизнь, то уж точно помнил Силвеста. Именно его затащили на борт, чтобы вылечить Джона Бреннигена. Но Силвест вел свою игру, он обманул экипаж, чтобы проникнуть в Цербер.

– Конечно, я высказываю сплошные догадки, но они логичны и хорошо объясняют факты. Хоури знает о машинах больше меня. Но эти знания получены таким образом, что их вряд ли можно передать другим. Да и непонятного остается предостаточно.

Илиа рассказала капитану о событиях последнего времени, подкрепив свои слова демонстрацией видеофрагментов на сферическом дисплее. Сообщила, что рой ингибиторов принялся разбирать три меньшие планеты, высасывая их внутренность и превращая материал в орбитальные кольца.

– Выглядит это грозно, – подытожила Илиа. – Но не так уж и далеко за пределами наших возможностей. Пугаться не стоит, по крайней мере сейчас. Однако хотелось бы все-таки знать, что они нам готовят…

Забор планетного материала прекратился внезапно и согласованно две недели назад. Расположенные по экватору искусственные вулканы прекратили изрыгать материю, выбросив разом последнюю порцию на орбиту.

По оценке Вольевой, планеты лишились, по меньшей мере, половины массы, превратились в пустую скорлупу. Когда ингибиторы закончили операцию, планеты эффектно схлопнулись, сжались в оранжевые шарики радиоактивного шлака. Часть черных машин отсоединилась, многие же, по-видимому, исполнив свое предназначение, остались на руинах планет и погибли. От подобной расточительности у Вольевой мурашки побежали по спине. Похоже, машины совершенно не жалели средств, двигаясь к поставленной цели.

Но миллионы черных машин поменьше размерами сохранились. Орбитальные кольца обладали значительной собственной гравитацией, они требовали ухода. Орды машин плыли вдоль них, заглатывая материю, выплевывая в доработанном виде. Иногда при этом возникали вспышки странного излучения. Грубое планетное вещество превращалось в необычные соединения, какие свободно в природе не существуют.

Еще перед тем, как утихли сосущие планету вулканы, начался новый процесс. От орбиты каждого умерщвляемого мира потянулся язык обработанного вещества, достигнув протяженности в несколько световых секунд. Очевидно, черные машины придали добытому материалу достаточно энергии, чтобы преодолеть планетную гравитацию. Языки изогнулись в плоскости эклиптики, описывая параболу, растянулись на световые часы. Экстраполировать параболы труда не составляло: они сходились в одной точке.

Пока там ничего не было. Но к тому времени, когда потоки материи сойдутся, в этом месте окажется наибольший газовый гигант системы. И это не слишком похоже на совпадение.

– Вот что я думаю: до сих пор мы видели только сбор сырья, – сказала Вольева капитану. – Вещество стягивают туда, где начнется настоящая работа. Хотят что-то сделать с Рух. Что именно – неясно. Однако это вряд ли будет приятным для нас.

На сфере появилось схематическое изображение газового гиганта, с вырезанной долькой, будто яблоко, с чересполосицей слоев, уводящих в царство чудовищного давления и причудливой химии. В областях еще умеренных давлений газовая оболочка планеты переходила в океан жидкого водорода, начинавшийся в непосредственной близости от видимой планетной границы. А под океаном – и при мысли об этом у Вольевой заболела голова – находился металлический водород. Илиа не слишком любила планеты, а газовые гиганты вообще не терпела: они напоминали о человеческой хрупкости и мелкости. Водородные чудовища немногим коварнее и опаснее звезд.

Впрочем, по меркам газовых гигантов Рух не представляла собой ничего странного. Вокруг – обычная семейка спутников, большинство – куски льда с остановленным приливными силами вращением, всегда обращенные к гиганту одной стороной. Поверхность лун погорячее испускала ионы, формируя вокруг гиганта тороидальные потоки плазмы, удерживаемой мощнейшим магнитным полем. Каменных спутников там не было, поэтому операцию по добыче сырья пришлось устраивать в другом месте. Имелись и кольца со своеобразными резонансными проявлениями – выступами-спицами, небольшими сгущениями. Но подобное Вольева наблюдала и раньше.

Чего же хотят ингибиторы? Что произойдет, когда потоки материи прибудут к Рух?

– Капитан, я уверена: вы меня понимаете. Представляете, что именно происходит в системе. Чем бы черные машины ни занимались, это для нас плохо. Это орудия уничтожения. Они истребляют разумную жизнь. Вопрос в том, можем ли мы сопротивляться.

Вольева замолчала, собираясь с мыслями. Пока кататоническую реакцию не спровоцировала, и это хорошо. По крайней мере, капитан позволил рассказать о пришельцах и угрозах. Но с другой стороны, пока Илиа не касалась тем, обычно и вызывающих ступор.

Что ж, теперь – или никогда.

– Капитан, думаю, мы можем сопротивляться. Если не победить, то хотя бы сильно помешать.

Она глянула на браслет, – кажется, на корабле пока не происходит ничего необычного.

– Я говорю про нападение на черные машины. Не думаю, что существа, разобравшие три планеты чужой системы и не удосужившиеся притом хотя бы представиться, способны внять доброму слову.

Вот, началось! Где-то вдали завибрировало, задрожало. Такое случалось и раньше, несло некий смысл, но какой именно – Илиа пока не выяснила. Конечно, это сигнал от населяющего «Ностальгию» разума, и вряд ли приятного свойства. Похоже на знак раздражения, как глухой рык потревоженного пса, желающего, чтобы его оставили в покое.

– Капитан, я понимаю, как вам трудно. Честное слово, понимаю и сочувствую. Однако действовать нужно без промедления. Мне видится только один вариант – пустить в ход наше «адское» оружие. У нас тридцать три единицы, а если сумеем вернуть и перезарядить шесть применявшихся против Гадеса, будет тридцать девять. Но думаю, хватит и тридцати трех, если использовать их правильно.

Дрожь усилилась, затем исчезла. Ага, удалось затронуть чувствительную струнку! Капитан еще слушает…

– Наверное, потерянная на краю системы пушка была самой мощной, но шесть стрелявших по Церберу, по моей оценке, из слабейших. Думаю, мы управимся и с оставшимися. Знаете, капитан, что я придумала? Ударить по выпотрошенным планетам. Девяносто процентов извлеченного материала еще на орбитах вокруг них, хотя с каждым часом все больше перекачивается к Рух. Основная масса черных машин тоже находится вблизи планет. Внезапно атаковав, мы можем их уничтожить. В крайнем случае мы рассеем сырьевые запасы.