Роковой подарок - Устинова Татьяна. Страница 9

Только ногти все обгрызены, и лак облупился – этот диссонанс почему-то поразил Маню.

– Я приехала к вам домой довольно рано, ну, в первой половине дня. Максим Андреевич показал мне коллекцию икон Серафима Саровского. А потом мы пошли в сад, и он принёс чай. И пригласил меня на пристань.

– Это он любит, – согласилась Женя. – Всех гостей туда таскает.

– И по дороге… всё случилось, – беспомощно выговорила Маня. – Я не знаю, как об этом вам рассказать!..

– Как всем, – перебила вдова, – так и мне. Я вас прошу. Мне нужно знать.

– Жень, там в приёмной следователь из комитета, – вмешался Роман. – Если он придёт с вопросами, ты… того… не пугайся.

– Чего же мне пугаться? – спросила Женя и опять улыбнулась. Лучше бы она не улыбалась! – Теперь-то уж точно нечего. – И перевела взгляд на Маню. – А с нашим Романом вы давно знакомы?

– С институтских времен, – сказала Маня.

– Мы из нашего политеха к ним в универ на дискотеки ходили. У нас парни, а у них девицы. В порядке культурного обмена, так сказать.

– Дружите? – Женя посмотрела на Романа, а потом снова на Маню. – Вы же такая знаменитость!

Та промолчала.

– Хорошо, – продолжала вдова, – что вы не забываете старых знакомых. Максим тоже никогда не забывает. Как вас зовут, я забыла? Людмила?

– Псевдоним Марина Покровская, а вы зовите Маней.

– Расскажите мне в подробностях про вчерашний день, Маня. Вчера ведь был выходной. Вы по выходным работаете?

– По-разному, – пробормотала Маня. – Бывает, что работаю – когда роман нужно сдавать, а у меня конь не валялся.

– Вы смешно говорите.

– Вчера утром позвонил Ромка, то есть Роман, – продолжала Маня, – и сказал, что договорился с Максимом Андреевичем и я могу подъехать.

– Ты был с ним здесь, на работе?

– Нет, – удивился Роман, – я ему позвонил. Он сказал, что минут через сорок будет дома и готов принять Марину Покровскую, если ей нужна консультация.

– Странно, – заметила вдова. – А я подумала, что вы оба были здесь, в офисе.

– Макс, может, и был, а я точно не был.

– И вы поехали, Маня? Максим был один?

– По-моему, один. В саду я никого не видела, и меня никто не встречал. Я позвонила в ворота, мне открыли, и я зашла в дом. И сразу попала в комнату с иконами. – Тут Маня вспомнила. – Да, он сказал, что никого нет, даже домоправительницы! И принёс чай. Это уже когда мы на улицу вышли.

Вдова смотрела на Маню, и взгляд у неё словно не фокусировался, расплывался.

Маня терзалась чувством вины: с ней-то, с Маней, ничего не случилось, а мужа этой женщины убили! Застрелили прямо у неё на глазах!..

– Мы выпили чаю, поговорили…

– О чём?

– О Москве и о Сочи. Ваш муж сказал, что знаменитости должны отдыхать в особняках в Сочи, а не в деревне, а я сказала, что все деловые люди должны жить на Остоженке в Москве, а не в Беловодске.

Женя опять засмеялась.

– Да, мы как-то никогда не хотели в Москву. Когда сын учился, мы регулярно приезжали, но так, по необходимости и без всякой охоты.

Маня дорого бы дала, чтобы сейчас её… отпустили. Чтоб не рассказывать дальше.

И словно её кто-то услышал. Вдруг налетел ветер – ни с того ни с сего! – разметал цветы, погнал по дощатому полу террасы сорванные молодые листочки, поднял в сквере столб пыли. Моментально потемнело, и ударил отвесный дождь. По дорожкам, прикрывая головы руками и пакетами, в разные стороны побежали люди.

– Скорей, скорей! – Роман придержал балконную дверь.

Маня вскочила в комнату и сразу стала отряхиваться, как мокрая собака. Следом вошла Женя, с её волос на ковёр падали крупные капли.

– Вот и дождь, – зачем-то сказала она.

На пороге появился следователь Раневский и спросил деловито:

– Поговорили?

Маня посмотрела на него, и Роман посмотрел, а вдова не обратила никакого внимания.

Полой рубахи Маня протёрла забрызганные стекла очков, Роман стряхнул дождевую пыль с брюк. На левой ноге, выше носка, у него был намотан свежий бинт.

Маня посмотрела на бинт, хотела было что-то спросить, но осеклась.

Женя села на диван, должно быть, на своё привычное место – наверняка у неё в кабинете мужа было «своё место»! – и позвала Маню:

– Рассказывайте дальше, пожалуйста.

Маня уселась напротив и уставилась в ковёр.

Богатый ковёр, огромный, шёлковый. Глаз не оторвать.

Раневский уселся верхом на стул и провозгласил:

– Заметьте, протокол не ведётся, так что говорите смело, Мария Алексеевна.

Маня собралась с духом и очень быстро дорассказала то, что рассказывала уже сто раз – как они с Максимом шли по дорожке, как померещился ей медведь или ещё какой- то большой зверь, как залаял её пёс, как Максим пошёл по траве в сторону леса, как дважды что-то сухо щёлкнуло, как ей показалось, что Волька кого-то настиг, и как она потом увидела лежащего в траве Максима.

У-уф, слава богу, всё.

– Как вы думаете, – наконец прервала молчание вдова, – я могла его спасти, если бы оказалась дома?…

– Нет, – твёрдо ответила Маня.

– А где, кстати сказать, вы проводили вчерашний выходной день, Евгения? – вмешался Раневский.

Тут вдова сказала:

– Я не помню.

Следователь удивился:

– Как, совсем не помните?

Но она не слушала его.

– Расскажите мне ещё раз, Маня.

Та перепугалась:

– Нет, я больше не могу! Правда не могу! Вы… простите меня! Можно я домой поеду?

– Пока нет, – безмятежно ответил Раневский. – Вы пока вот там посидите, а я с Евгенией поговорю.

Маня была уверена, что из разговора ничего не выйдет, но послушно отошла, садиться не стала и принялась вышагивать вдоль стен.

В резном книжном шкафу была пропасть книг: старинные волюмы «Царской охоты в России», альбомы, тома в кожаных переплётах с застёжками – как видно, Максим разбирался не только в иконах, но и в старинных книгах. На длинной стойке были навалены иллюстрированные журналы со странными названиями, вроде «Чёрная металлургия», «Ледоколы», «Машины и механизмы», и стояла небольшая, искусно сделанная вещица. Маня не поняла, подошла и прочитала подпись на металлической пластине: «Модель первой мартеновской печи, Сормовский завод» – ого!..

Ещё были фотографии – мальчика постарше и девочки помладше, должно быть, дочери и сына. Мане понравилось, что фотографии явно любительские, не новые, никакого глянца и фотошопа. И совсем старенькая черно-белая фотография двух пацанов в трусах на берегу речки – смешная.

Она дошла до стены с огромными цветными постерами под стеклом и стала рассматривать.

Раневский тем временем старательно пытал вдову.

– Вы откуда приехали, когда наш человек позвонил?

– По-моему, из салона.

– Из какого салона?

– Маникюрного.

– Название салона?

Вдова пожала плечами.

– В центре. Я туда постоянно хожу.

– Постоянно ходите и не помните?

Маня оглянулась, сразу отвернулась и нахмурилась: так ей было жалко эту женщину!

– Я сейчас вообще ничего не помню.

– Хорошо, ну, а где ваши дети? Вы помните?

– Маша в Москве, у неё сессия. А Федя в отпуске в Карелии. Они с друзьями в поход пошли.

– Проверим, – пообещал Раневский. – Вы им уже сообщили о… происшествии?

Женя смотрела в сторону. Казалось, она не слышит.

– Евгения. – Раневский взял её за руку и встряхнул. – Вам нужно собраться. Если вы хотите, чтобы мы нашли убийцу вашего мужа. Вы должны отвечать на мои вопросы, ясно? Чем больше мы тянем время, тем меньше шансов, что найдём!

Вдова кивнула.

– Итак, где вы были вчера днём?

– Я не помню.

– Мне придётся вас задержать.

– Маня, – окликнула вдова. – В столе, в третьем ящике, сигареты. Дайте мне, пожалуйста.

Маня кинулась, изо всех сил стараясь услужить, споткнулась, чуть не упала, носом почти ткнулась в ковёр. Выдвинула ящик и достала сигареты – самые обыкновенные, никакой не электрический прибор, – и тяжёлую золотую зажигалку.