Настоящая фантастика – 2010 - Олди Генри Лайон. Страница 106
Мы порадовались за установившееся единство жителей Земли и по многочисленным просьбам зачитали землянам послание старца Нинелия.
В эфире тотчас же установилось полное молчание.
— Хорошо, — изрек наконец центр управления в американском Хьюстоне, — привозите послание. Будем разбираться в научных лабораториях.
— Под строгим международным контролем, — добавил центр из нашего Лукоморья.
— Но с учетом национальной специфики, — тонко подметил центр управления в Народной Китаянии.
И на этой всемирной ноте общего согласия Земля отключилась от связи.
Мы занялись каждый своими делами. Я настраивал оптическую систему «Вия», Дунь Ша что-то вышивала крестиком на розовом платочке, Скотт отчаянно резался в электронные шахматы с «Котом Баюном».
Собрались мы вместе только за ужином. Я поочередно совал упаковки с продуктами в микроволновку для разморозки и подогрева, Дунь Ша накрывала на стол, а Скотт вертел настройку радиоприемника, пытаясь найти какой-нибудь музыкальный канал. Неожиданно приемник кашлянул и торжественным голосом произнес:
— Внимание, говорит Лукоморье. Говорит Лукоморье!
— Стой. — Я жестом остановил Паразитинского, который уже собирался перебраться на другую радиоволну. — Это что-то важное!
Мы все трое замерли, прислушиваясь к голосу из динамика.
— Работают все радиостанции, центральное телевидение и системы связи Лукоморья, — продолжал вещать голос из радиоприемника. — Передаем сообщение Телеграфного Агентства Лукоморского Союза!
Долгая пауза. А потом торжественный голос снова пронзил радиоэфир:
— Лукоморская наука одержала важную победу в исследовании и освоении космического пространства! Сегодня с космодрома Нур-Байкан осуществлен запуск космического корабля с первой космонавтом-навкой на борту Василичей Премудровой!
— Она все-таки решилась лететь! — Я хлопнул ладонью по столу. Василичу Премудрову я знал уже лет десять. Эту белокурую красавичу готовили к полету всем Звездным городком. Создание небесной красоты с дивными голубыми глазами под длинными черными ресничами уверенно сдавало все предполетные экзамены и проходило комплексные тренировки. Но категорически отказывалось сесть в пилотское кресло космического корабля на Нур-Байкане. И вот свершилось!
— Да, первая навка в космосе — это большое достижение. Поздравляю, Левиафан. — Скотт пожал мне руку.
— За это стоит выпить. — Я достал из контейнера с продуктами тюбики с черносмородиновым соком.
— Первая навка, первая навка, — задумчиво повторила Дунь Ша. — Вот и старец Нинелий писал о первой навке…
— Ты думаешь?.. — Скотт замер с открытым ртом.
— Первая навка… — На лбу Дунь Ши пролегла едва заметная морщинка. — Преодолеть свой страх и совершить поступок. Первый шаг на пути к человечности?
— Э… Допустим, — согласился Скотт. — Тогда что такое «единорог»?
— Может быть, старец имел в виду носорога? — предположила Дунь Ша.
— Если Нинелий имел в виду носорога, он бы так и написал — носорог, — горячо возразил Паразитински. — Нет, здесь что-то другое.
— Едино-рог. — Я произнес слово, разделив его на две части. — «Едино» — значит единый, общий. А что такое «рог»?
— Вот женишься, а жена тебе наставит рога — и ты сразу все поймешь! — хохотнул Скотт.
— Рог… На космодроме в предстартовом заклинании космические корабли называют РОГами — реактивными орбитальными гравицапами, — сказал я. — Тогда получается, что «единорог» — это единый орбитальный гравицап.
— В каком смысле «единый»? — поинтересовалась Дунь Ша.
— В смысле общий, всех жителей Земли, — предположил я. — Вот наш космолет сейчас состоит из лукоморского «Тугарина», топлива из Соединенного Пятидесятья и разгонника, сделанного в Народной Китаянии. Чем не «единорог»?
— Допустим. — Дунь Ша кивнула головой, соглашаясь с моими доводами. — Значит, второй шаг на пути к человечности — объединить усилия народов всей Земли. В том числе и для создания общего космического корабля. Будем рассуждать дальше. Итак, первая навка-космонавт должна на едином РОГе пролететь по орбите через что?
— Через четыре самых больших под светом Солнца кольца, — заключил я. — И где же эти кольца?
— У нашего известного писателя Толкиена есть история о кольцах. — Паразитински задумчиво поскреб кончик уха. — Но там идет речь, кажется, всего о двух кольцах… Космический корабль — даже самый маленький — ни за что не протиснется сквозь них. Хотя…
Скотт округлил глаза.
— Ну? — Я слегка подтолкнул его. — Что ты хочешь сказать?
— Я, кажется, знаю, где находятся самые большие под светом Солнца кольца, — широкоскулое лицо Паразитински расплылось в радостной улыбке. — Самое большое кольцо в Солнечной системе есть у планеты Сатурн. Кольца поменьше есть у Нептуна и Урана. И совсем тоненькое кольцо есть у Юпитера! Значит, первая навка-космонавт на едином космическом корабле должна пролететь по орбите, проходящей через все четыре планетных кольца! Это значит…
Скотт замолчал.
— Это значит… — эхом повторили.
— Это значит, — сказала Дунь Ша с очаровательной улыбкой на устах, — что жители Земли только тогда станут человечеством, когда преодолеют все страхи и предрассудки, объединятся в единое целое и полетят к звездам.
11
Утром следующего дня я обнаружил, что полысел.
Проснувшись, я некоторое время лежал с открытыми глазами, созерцая деревянный потолок избушки и размышляя о всяческих мелочах. Потом вылез из спального мешка, сладко потянулся и отправился в санузел — удовлетворить всяческие естественные надобности, умыться и причесаться. Вот тут, взглянув в зеркало над умывальником, я и обнаружил, что количество растительности на моей голове существенно уменьшилось.
Еще вчера вечером из зеркала на меня смотрел обычный леший: заросшее коричневатыми волосами лицо, на котором выделялись только глаза, рот и курносый бугорок носа. А к сегодняшнему утру растительность на лице практически полностью исчезла. Остались только легкие волосяные островки над верхней губой, вокруг подбородка и две черные волосяные стрелки над глазницами.
— Странно. — Я принялся внимательно рассматривать свое облысевшее лицо. — Под сильное радиоактивное излучение я вроде бы не попадал… Гм, а если бы попал, то полысел бы весь целиком: и на темечке, и на висках, и на затылке…
Кожа на лице была нежно-розового цвета. В районе щек цвет несколько усиливался, а на лбу, напротив, слабел.
Было очень любопытно видеть себя облысевшим. Последний раз я видел свое лицо без волос лет в тринадцать, еще до генетической специализации.
На Земле меня, конечно, ждут неприятности. Минимум — углубленное медицинское обследование. И повышенное внимание общественности, особенно ее женской половины. Где это видано, чтобы лешие лысели лицом? Как бы не пришлось мне носить парик-маску, если растительность не отрастет снова.
Коммуникатор в нагрудном кармане комбинезона разразился звонкой трелью. Это звонила Дунь Ша:
— Леви, ты не мог бы зайти ко мне? Срочно.
В ее голосе звучали тревожные нотки.
— Сейчас буду. — Я быстренько закончил свои делишки в санузле и через печную трубу нырнул в «Чэнъи». Скотт Паразитински все еще похрапывал в своем спальном мешке, который он пристроил в проеме между стеной и печью.
Дунь Ша, естественно, встретила меня круглыми от удивления глазами. Остальную часть ее лица скрывала сделанная из цветастого платка повязка.
— Не обращай внимания, — успокоил я китаянцу. — Ничего страшного. Просто за ночь я облысел.
Я произнес эти слова таким будничным и спокойным тоном, как будто как минимум пару раз в месяц терял растительность на собственном лице.
— А я думала, что только у меня начались проблемы. — Дунь Ша сдернула повязку с лица. — Полюбуйся!
Я охнул. Длинный кикиморский нос китаянцы за ночь сам собой укоротился и теперь был точь-в-точь похож на маленькие симпатичные носики дотринадцатилетних девочек. Со своим новым носом Дунь Ша выглядела настоящей красавицей.