Сын губернатора (СИ) - Рузанова Ольга. Страница 27

- Все ясно… - бормочу тихо.

- Слушай, а ты кто? Соседка? Знакомая его?

- Не важно, - отталкиваюсь от косяка и направляюсь на выход.

Пытаясь привести мысли в порядок, иду до общаги пешком. Покупаю в ларьке рожок ванильного мороженого и медленно плетусь через сквер. По законом логики меня, наверное, должно сейчас корежить от ярости и обиды на Греховцева. Но ничего такого я не чувствую.

Да, врал. Обвел вокруг пальца, как дурочку, но делал-то он мне это во благо. Заботился, как мог.

Считай, из нищеты вытащил.

Достаю телефон из кармана куртки и смотрю на время. У него уже утро, можно звонить.

Присев на лавку, быстро доедаю мороженое и набираю его номер.

Он сам подключил мне тариф, позволяющий звонить в Лондон, но пользуюсь я этой возможностью впервые. И неудачно.

«Данный абонент вне зоны действия сети»

Блин.

Наверное, не проснулся еще.

Поднимаюсь с лавки, делаю неспешный круг вокруг фонтана и беру курс на общагу. Хотя, видит Бог, как не хочется мне туда возвращаться. Если сплетни обо мне есть уже во всех чатах Вуза, то вполне возможно, травля продолжится и в общежитии.

Поэтому, сознательно оттягивая этот момент, по пути захожу в супермаркет. Побродив между рядами с товарами, выбираю себе питьевой йогурт и иду домой.

Мне везет. С накинутым на голову капюшоном толстовки меня то ли не узнают, то ли не замечают, но никто не окликает. Быстро прошмыгнув через холл по лестнице на второй этаж, скрываюсь в своей комнате.

Я теперь здесь, считай, единоличная хозяйка. Юлька фактически переехала к своему Лехе, хотя пару сумок с ее шмотками все еще стоят в шкафу. Как говорит она сама: «Оставляю пути для отступления».

Сажусь на кровать по-турецки и делаю еще одну попытку дозвониться да Германа. Итог тот же. Абонент не абонент.

А мне так надо его услышать! Вчера не могла себя заставить, а сегодня умираю от невозможности поговорить с ним. Хочу все ему рассказать, да, блин, пожаловаться хочу! И про уборщицу его спросить тоже хочу!

Кладу телефон рядом с подушкой и, укрывшись одеялом, гипнотизирую его взглядом. Пусть он позвонит…

Посылаю немые мольбы в космос и сама не замечаю, как засыпаю.

А просыпаюсь постепенно. Лежа с закрытыми глазами, делаю вдох полной грудью и чувствую, как сердце, резко дернувшись, делает впрыск адреналина в кровь.

Распахиваю глаза и вижу сидящего на кровати Юли Греховцева.

Это сон? Он снится мне?..

Нет. Это реальность. Его аура осязаема, картинка перед глазами тоже вполне четкая.

Он сидит, широко расставив ноги, упираясь в них локтями. Темнота в комнате позволяет мне видеть только одну половину его лица, ту, что освещает падающий из окна лунный свет.

Но этого мне хватает, чтобы понять – он адски зол.

- Тебя где воровать научили? В детдоме?

Зажмуриваюсь, как от пощечины. В груди становиться так тесно, что у меня не выходит сделать ни вдоха. Легкие горят огнем.

- Это не я… - хриплю на выдохе.

- Тебе денег не хватало? – продолжает он зловещим шепотом.

- Это не я…

- Или ты клептоманией страдаешь?

- Что?..

- Хотелось новый телефон? Почему не купила?

- Считаешь меня воровкой? – с трудом приняв вертикальное положение, подтягиваю колени к груди и обхватываю их руками.

Внутри все мелко дрожит, а горло неумолимо стягивает спазмом.

- Я видел видео, Рая… - еле слышно, почти ласково проговаривает Герман, - видел, как в твоем рюкзаке нашли чужой телефон.

- А если я скажу, что меня подставили?

- Кто? У тебя есть враги? Кому это надо?

Лихорадка усиливается. Меня трясет так, что колени бьются друг о друга. В носу мерзко щиплет.

- Уходи…

- Уйду, - кивает согласно, - но только после того, как ты мне объяснишь, зачем сделала это. Я понять хочу.

- Пошел. Вон. – выдавливаю с силой.

Герман режет меня взглядом наживую. Тупым ржавым лезвием кромсает сердце. Так больно мне не было еще никогда.

- Ты меня разочаровала.

- Ты меня тоже.

Тело не слушается, но я все равно заставляю себя подняться на ноги и поднимаю с пола свой рюкзак. Открыв молнию, вываливаю содержимое на стол.

- Проверяй, - обращаюсь к Греховцеву, - вдруг найдешь что-нибудь из своей квартиры.

Не знаю, зачем это делаю, но сейчас меня рвет от обиды. Я с садистским желанием хочу его ударить больнее, уязвить, хочу разорвать все, что нас связывало до этого.

- В шкафу уже проверял? В карманах лазил?

- Завязывай.

- Я не рассказывала? - издаю истеричный смешок, - у меня же руки с клеем. Сама не замечаю, как тащу все, что плохо лежит.

Распахиваю дверцы шкафа и начинаю вываливать одежду на пол.

- Иди, проверяй. А то потом скажешь, что у тебя из дома ложки пропадают.

- Короткова, - неожиданно на мои плечи опускаются его руки, а я отшатываюсь как от удара.

Глава 16.1

- Не трогай меня! – выкрикиваю звонко.

- Успокойся…

- Не прикасайся… слышишь?!

Разворачиваюсь и бью его кулаками в грудь. Беспорядочно машу руками, вкладывая в удары все свои злость и обиду.

- Ты предатель! Вали отсюда, чтобы я тебя больше никогда не видела. И деньгами своими подавись! Я тебе все обратно переведу.

- Да угомонись ты! – звереет Греховцев.

Обхватывает мои плечи и как следует, встряхивает. Но я не перестаю бороться с ним. Пускаю в ход колени и ногти.

- Предатель… ты даже не выслушал меня! – звенит мой голос, - ты веришь всем, кроме меня! Считаешь меня третьесортной, да?! Воровка! Детдомовская! Нищая! Бомжиха помойная!..

Отбиваясь, отступаю назад, пока не упираюсь спиной в шкаф. Герман нависает надо мной мрачной глыбой. Теперь мы боремся молча. Я продолжаю пихаться ногами и руками, он – давит массой.

Вскоре ему это, видимо, надоедает. Прижав меня к дверце, больно обхватывает пальцами лицо.

- Рассказывай.

- Иди к черту, - извергаю из себя со злостью.

В тот момент, рыкнув, Герман обхватывает талию и отрывает меня от пола. Резко дернув, впечатывает в себя.

- Отвали! – упираюсь ладонями в плечи, как можно дальше отвожу от него верхнюю часть туловища.

Сцепив зубы, он быстро оглядывается и тащит меня к подоконнику. Скидывает на пол стопку моих тетрадей и усаживает на прохладный пластик. Снова смыкает пальцы на моем подбородке и прижимает затылком к холодному стеклу.

- Рассказывай!

Во мне все еще пузырится ярость, душит жгучая обида. Я, глядя в почти черные зрачки, упрямо молчу, но когда давление его пальцев усиливается, сдаюсь.

- О’кей! У Инги новый классный телефон. Я давно себе такой хотела, а деньги тратить жалко было… Прикинь, две камеры, память и чехольчик золотистый… А тут такой шанс – она оставила его на парте, когда пошла в туалет пописать, ну я и забрала… Жаль, отключить не успела.

Вижу, как искажается злостью его лицо. Его тоже трясет. Вот – вот взорвется.

Даже на мгновение страшно становится.

- Не буди во мне зверя, Ра-я… Рассказывай, как все было на самом деле.

Рукой, удерживающей мой подбородок, задирает голову вверх, второй – грубо разводя колени в стороны, встает между ними.

Я пытаюсь оттолкнуть, но выходит слабо. Тело становится ватным, реагирует так на его близость.

Боже… как я скучала!.. Вспоминала ту нашу ночь, когда мы целовались и ласкали друг друга. Каждый день перед сном смаковала все ее подробности. Заново переживала те ощущения и мечтала когда-нибудь повторить ее.

Я ждала его.

А сейчас… Сейчас по венам растекается горькое разочарование.

- Ну!..

- Нечего рассказывать. Я его не брала, - произношу напряженным шепотом.

Дальше, стараясь ничего не упустить, рассказываю Греховцеву, как все было. Про ложный вызов на кафедру и про то, что обычно не выпускающая из рук телефона Инга, вдруг оставляет его на парте и уходит из аудитории.

Говорю срывающимся на всхлипы голосом и при этом смотрю не в глаза Германа, а на постер группы «Рамштайн» на стене справа от меня. Боюсь увидеть в них недоверие.